Древнегреческий для скептиков (СИ) - У. Дарья

Пол засмеялся.

— Ну вот, а говорите, не пифия!

На мосты они, конечно же, успели, так как Алина немного (ну хорошо, много) преувеличила для красного словца — время было не столь позднее. Но с другой стороны и час пик тоже уже закончился, так что в пробках стоять не пришлось. Уже подъезжая к огромному муравейнику новостроек, Дельфинова поинтересовалась:

— А как Ваши дела с квартирой? Удалось подобрать подходящий вариант?

— Да, как раз хотел Вас поблагодарить за совет и помощь. Квартиру я нашёл и уже переехал, и кстати недалеко от академии. Ваша подруга — отличный специалист и чудесная девушка, очень дружелюбная и весьма… ммм… отзывчивая.

Прозвучало немного двусмысленно. Алина взглянула в его лицо, пытаясь определить, насколько дружелюбной и отзывчивой была с ним Ленка. Но он лишь улыбался, глядя вперёд на дорогу, и девушка внезапно ощутила досаду и что-то ещё, удушающее, агрессивное, непонятное.

Алина опешила. Это злость? Она что, ревнует? И кого — этого Посейдона?.. Тьфу! То есть Аполлона! Быть такого не может! Она же в Зайцева влюблена…

Дельфинова невидяще уставилась в пространство перед собой. Погрузившись в сумятицу мыслей. Пытаясь проанализировать собственную непроизвольную реакцию. В итоге она даже не заметила, как машина подъехала к нужному дому. Из задумчивости её вывел приятный женский голос навигатора, сообщивший, что «маршрут окончен».

Алина открыла было рот, чтобы произнести все полагающиеся случаю вежливые формулировки благодарности, но повернувшись к водителю, увидела, что от дружелюбия Катракиса не осталось и следа. Он сидел с таким мрачным видом, как будто только что переехал любимого котика. Костяшки на пальцах побелели, до того остервенело Пол вцепился в руль.

Недоумевающее неловкое «спасибо» и угрюмое дежурное «был рад помочь» окончательно убили приятную атмосферу, царившую в автомобиле на протяжении всего пути от академии. Отличное завершение вечера было растоптано. Профессор уехал, резко рванув с места, что никак не вязалось с его плавной манерой вождения до этого. А Алина побрела домой, гадая, что же его так расстроило, и не могла ли это она какими-то своими неосторожными словами его обидеть или оскорбить.

На столе или под столом

Паника — сильный безотчетный внезапный страх.

Пан — древнегреческий бог лесов, покровитель охотников и пастухов. Одним из его умений было внушать людям панику, тем самым обращая их в бегство.

В ту пятницу она не собиралась приезжать на работу — заранее отпросилась у Зайцева, чтобы сходить к стоматологу. Нижние восьмёрки беспокоили Алину уже несколько месяцев, и врач рекомендовал удалять их перед выходными, чтобы иметь возможность отлежаться в тишине и спокойствии, не отвлекаясь на рабочие вопросы. Но в последний момент ей позвонили из клиники и сообщили, что хирург, к которому она была записана, заболел, и визит придётся перенести.

В академию Алина естественно приехала позже чем обычно, часы уже показывали начало одиннадцатого. Кабинет был открыт. Девушка поставила сумку на свой стол и заглянула в смежную дверь, чтобы поздороваться с начальством, но Зайцева внутри не оказалось.

«Раз уж он вышел, воспользуюсь случаем», — подумала она и направилась к окну, а затем, подставив стул, потянулась открыть форточку.

Андрей совершенно не терпел сквозняков, поэтому проветривать комнату приходилось исключительно в его отсутствие. Пока Алина воевала с неудобным механизмом жалюзи, входная дверь в кабинет-прихожую, где находилось её рабочее место, хлопнула и послышались голоса.

— Не переживай, здесь никого кроме нас. Иди ко мне, детка!

Дельфинова вздрогнула и, узнав голос начальника, замерла на стуле у окна в совершенно неудобной позе.

— Это ты всегда переживаешь, а не я, — манерно протянула в ответ его собеседница. — А где твоя очередная девочка? Взяла выходной?

— Это ты моя девочка, а Дельфинова так, подай-принеси. Отгул у неё сегодня, зубы лечит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— И как она тебе? Нравится? Симпатичная вроде…

— Ревнуешь что ли? — Зайцев развязно хохотнул. — Лучше б она умная была, а не красивая. А то постоянно приходится за неё документы переделывать. Сколько не объясняй, а всё равно куча ошибок. Могла бы и побыстрее соображать за такую-то зарплату… и вообще, хватит болтать!

Разговор прервался. Судя по всему, двое перешли от слов к действиям.

— …А переживаю я… по делу… берегу твою… репутацию… мадмуазель, — было слышно, как Андрей чередовал свои слова с поцелуями, от чего Алине стало особенно тошно. — А то меня твой папочка-прокурор с потрохами съест. Вот получишь диплом и перестанем прятаться. А пока…

Господи, как неловко! И мерзко! И как обидно! И как поднятые руки затекли! Дельфинову охватила настоящая паника, пока она пыталась решить, как себя вести, если парочка переместится во второй кабинет. Может ей как-то обозначить своё присутствие? Банально покашлять? Или уже поздно, и в любом случае она будет выглядеть глупо? А может лучше наоборот под стол залезть? Ну уж нет, вдруг они на этом столе… Её передёрнуло. Ситуация была патовая.

Внезапно раздался резкий звук, будто на пол что-то упало.

— Упс, извини, крошка, свалил твою сумку.

— Это не моя…

— А чья же тогда?..

Воцарилось неловкое молчание.

— Наверное, Дельфинова всё-таки пришла… Ладно, здесь и правда не место… Пойдём провожу тебя до аудитории.

Зайцев вернулся минут через десять, когда Алина, смирившись с предстоящим объяснением, вернулась к себе за стол. Он, не здороваясь, вошёл в кабинет и застыл напротив девушки, прислонившись плечом к шкафу и сложив руки на груди. Лицо его не выражало ни раскаяния, ни неловкости. Вообще ничего не выражало. Просто каменная маска.

— Я тебя сегодня не ждал. Давно пришла?

Алина отвела глаза и принялась усердно выравнивать папки, грудой лежащие на столе.

— Минут пятнадцать назад. Стоматолог заболел.

— Ясно.

Андрей по-прежнему не уходил, а теперь ещё и нервно барабанил пальцами по предплечью, словно хотел что-то добавить, но никак не мог подобрать слова.

— Надеюсь, всё, что ты слышала, не выйдет за пределы этого кабинета, — наконец произнёс начальник таким ледяным тоном, как будто это он сейчас стал свидетелем пошлой сцены и наслушался гадостей в свой адрес.

Дельфинова промолчала и голову не подняла, по-прежнему делая вид, что перебирает документы, но почувствовала, как уши предательски горят.

— Я… там форточку у тебя открыла… Закрой, если холодно.

Зайцев молча кивнул и ушёл в свой кабинет, аккуратно прикрыв за собой дверь.

К Горгоне на Голгофу

Лопнуть от злости — это не просто случайная фигура речи, а вполне возможный исход событий. Древнегреческий бог насмешки, злословия и критики Мом окончил своё существование, буквально лопнув от злости из-за того, что так и не смог найти у Афродиты ни одного недостатка.

Остаток пятницы тянулся мучительно медленно. Хорошо хоть Андрей ушел с работы сразу после обеда, а до этого сидел в своём кабинете и носа оттуда не показывал. Алина тоже — для разнообразия — не стала задерживаться вечером.

Все выходные она терзалась от противоречивых эмоций. Романтические чувства к Зайцеву? Вероятно, они были. Раньше. Но теперь их погребло под взрывной волной возмущения. Ей было до боли обидно, что она оказалась такой простофилей, такой легковерной дурой! «Неплохо справляешься»? Поцелуи? Пирожные? А ведь её предупреждали…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А еще Дельфинова злилась. Не просто злилась, а практически готова была лопнуть от злости на саму себя — что повела себя так глупо и позволила выставить себя виноватой. Ведь всё было как раз наоборот! Это Андрей обжимался в кабинете со студенткой. Алина же не сделала ничего, за что должно быть стыдно. Почему же она позволила отчитать себя как нашкодившего щенка? Зайцев её разве что носом в лужу не тыкал. Почему молчала и отводила глаза? Увы, теперь момент был упущен. В одну реку, как известно, дважды не войдешь.