Шаблоны доброты - Александр Анатольевич Зайцев

и заставляла сомневаться в нужности моей работы.

Неужто со своими нравоучениями, желанием сделать людей лучше, я покусился на святое – на уникальность каждого? Неужто просиживая в одиночестве, занимался самообманом, целиком поддавшись азарту созидания мира идеального – забыл о реальности? Стремясь к совершенству, пытался установить общие для всех ценности, даже не усомнившись – нужно ли людям мое писание.

И пусть забавно представлять миры, где в гармонии соседствуют обманщики и обманутые, воры и обворованные, мучители и их жертвы, убийцы и желающие умереть от их рук. Возможно, действительно, такие места существуют. Пусть и искусственные, кем-то созданные – подобие виртуальной иллюзии, в чреве фантастической, надежно запертой машины. Ясно, что никто из разумных не пригласит к себе и тем более не возьмет на себя убийство, – пусть и убийцы. Никому ведь не нужен будешь если взрастишь в себе злодея. Пожалуй, только зверям, что с удовольствием пожрут себе подобного, не заботясь о будущем твоей души, ибо в дикости своей не способны на такое могущество. Так и мы, люди – этого не можем.

Так успокаивал себя. Так убеждался – нужно что делаю! Ибо не каждый из людей хочет остаться бренным зверем. Выбор ведь есть, а я напоминаю о нем.

Стоит ли делать то, что уже сделано до тебя?

Думаю, да, если дела твои исходят от сердца. Так однажды, четко представил, как вызревали мысли того или иного человека, как в голове его годами перерождалось впитанное. Творчество, мысли некогда живущих людей обретали новые формы, но по сути своей сохраняли прежнее содержание. Поколение за поколением какая-либо идея совершенствовалась, оттачивалась, адаптировалась под ныне живущих и каждый раз считалось – достигнуто совершенство, пока не рождалось новое поколение и кто-то, загораясь той-же идеей, в расцвет сил своих – будоражил умы. Часто, дети взращённые на творчестве своих отцов превосходили их, но в тоже время сами становились родителями.

Но как быть, когда твои предшественники Бог и Человечество? Как созидать, когда первый совершенен, а второе многообразно? Даже надежды нет охватить, осмыслить их полностью. Ограниченному не дано постигнуть всю Божью полноту, так и при самом детальном описании останется область Человеческого, что может оказаться исковерканной костными попытками все упорядочить.

Страшась ввести в заблуждение, делюсь только тем что постиг сам. В награду за труд свой надеюсь обрести тебя и будет совсем хорошо если сделанное укрепит устремления многих. Узнав тебя, милая фея, я понял для чего живу. Осознал ту веру с которой не страшно умереть. Почувствовал, как исполняюсь почитаемой тобою верой, что поселившись в людях способна утвердить род человеческий в его дальнейшем бытие.

***

Близко-близко, передо мною ее лицо. Отчетливо видны каждая ресничка, каждая складочка губ, удивительно ясные глаза и бездонные зрачки, в глубине которых хочу уловить мысли без недомолвия, что рождает неуклюжесть слов. Хочу убедится, что влюбляюсь в действительно настоящую – в не созданную кем-то иллюзию.

При кажущейся близости, она по-прежнему далеко, все так же находится в своем доме, за пол земного шара от меня. Лишь одно отлично от прежнего времени – она знает, что смотрю на нее, и тоже видит меня.

Уже который день мы неразлучны, болтаем без умолку, делимся сокровенным. Иногда утомленные замолкаем, пока кто-нибудь не выдержит и не начнет отправлять забавные строчки, тогда тишина отступает вновь.

Звук нежнейших колокольчиков, проникающий в самое сердце, я слышал и раньше, но сейчас ее хрустальный смех стал особенно драгоценным, – она смеется со мной. Глаза девушки искрятся живыми огоньками, на щеках проявляется румянец. Разделяющее нас расстояние бессильно ослабить силу женского обаяния. Полностью одержимый чарами, что буквально заполняют пространство вокруг, я с облегчением осознаю – рядом нет других мужчин, иначе и они были бы сражены.

Прямо спрашиваю ее. – Чувствуешь ли торжество своей власти?

– Порой чувствую, – каким-то приглушенным голосом отвечает она и отводит глаза. Я же превращаюсь в стальную пружину, говорю какую-то неуместную остроумность и вновь становлюсь податливым, словно губка впитывая томительные мгновения.

Где мы только не ходим, оказалось оба любим гулять. Неваляшки, демонстрируя удивительную способность к проходимости, следуют за нами по горным склонам, заросшим густой травой лесам, самоотверженно пробираясь по затейливому переплетению корней, сквозь сухой валежник. Проворные провожатые позволяют одновременно находится в двух местах: мне там, где гуляет она, ей там, где гуляю я. Такая двойственность рождает необычную атмосферу. Занимательно идти меж вековых дубов и в тоже время явственно созерцать шумную горную реку. Удивителен контраст усыпанного снегом склона, искрящегося под лучами солнца, где милая фея мчится на лыжах, и зеленого луга с россыпью ярких цветов, по которому бегу я.

Проявляя нерешительность, мы долго удовлетворяемся виртуальным общением, стремясь сохранить хрупкость окружающего нас волшебства. Но при всем желании, реальную встречу отлаживать нельзя. Как мужчина, беру на себя бремя первого шага.

Сборы напоминают отъезд из сказочного Синегорья, та же тоска о привычном окружении, то же волнение неизвестности, а в результате убежденность – совершаемый поступок будет шагом вперед. Оставляя дом на попечение Арктура, я спокоен, не переживаю за сохранность сада, которому отдано не мало сил. Уверен – новый житель Общества будет достоин продолжить мой труд, кем бы он не был, Арктур станет ему верным другом.

Для отъезда вновь выбираю автобус, а когда позади остаются многие километры вспоминаю былого провожатого – медведя. С улыбкой выглядывая в окно, понимаю – здесь такого не увижу. Вместо этого осознаю, что окружен людьми. В автобусе ни одного знакомого, но нет и былого равнодушия. Пробегая взглядом по лицам, начинаю угадывать, кто криклив, кто ворчлив, кто наоборот – жизнерадостен и добр. Есть те, кто заблуждаются, выстроив вокруг себя ограниченный мирок, есть те, кто открыт и испытывая духовный голод стремится понять саму суть вещей. Все эти люди особенные и все мне сейчас близки. Пока что робко, наполняюсь любовью к каждому.

Благоговея перед многообразием жизненных путей, воображаю, что мужчина сидящий справа – строитель космодрома, он недавно расстался с семьей. Мысли этого человека мечутся между уносящимися в космическое пространство кораблями и любимыми детьми, которых вынужден был покинуть. А тот что слева – врач, он часто спасает, продлевает жизни, и его внутренний мир полон переживаний.

Размышляя о поучительности людских судеб, о великом смысле, заключенном в столь многоликом действе, я переполняюсь гордостью, что сам являюсь человеком.

За время пути мы с Клубничной феей ни разу не поговорили – решили накопить напряжение перед реальной встречей. Я сознательно не сообщил, когда приеду и попросил меня не ждать – жить обычной жизнью. Ограничения действительно наполнили нервозностью. Пик волнений настиг в школьном коридоре, в месте где лишь недавно путешествовал посредством камер. Легко представить, как