Шаблоны доброты - Александр Анатольевич Зайцев

вчера сорван с тропического дерева и с желанием вопьется зубами в его сладкую, сочную мякоть».

Разобравшись в причине столь скудного питания владельца дома, как и в назначении возводимой на дворе конструкции, мы можем вернуться в настоящее, где уже давно съеден признаться надоевший картофель, завершены необходимые дела.

В доме царствует тишина. Повсюду полумрак, заметно лишь мерцание компьютерных экранов. Сам хозяин находится в спальне, в кровати, но еще не спит. Глаза открыты, взгляд устремлен в невидимый из-за темноты потолок. Сознание затуманено, это накопленная за день усталость дает о себе знать. Как ни странно, Изобретателю нравится подобное состояние, оно позволяет встряхнуть зашоренный насущными делами ум и несмотря на размытость восприятия способствует погружению в творческую атмосферу – царство воображения.

Часто рожденные идеи фантастичны или чрезвычайно сложны. Бывают и исключения, когда проявляется что-либо удивительное, то что заставляет мобилизоваться, дает силы скорее закончить начатое, открывает захватывающую перспективу новых устремлений и да, то, что напоминает о скоротечности жизни.

Вот и сейчас, воображение занесло Изобретателя буквально в космос. Он ясно видит планету, обернутую дымкой атмосферы – родную Землю. Громадный поблескивающий океанами шар потрясает своими размерами. При очевидной узнаваемости, вид планеты необычен. Вместо того, чтобы оставаться неподвижной, она проплыв рядом начинает удаляться. Изобретатель только что впечатленный размерами планеты по мере ее отдаления еще больше поражается совершенно безграничным, иссиня-черным пространством вокруг. Проходит совсем немного времени и он, словно сошедший пассажир, остается висеть в одиночестве, в пустоте. От вида знакомого голубого мира, становящегося все меньше, растворяющегося в бесконечности, рождается тревога. Что если он больше не увидит родную планету? Любое из небесных тел никогда не проходит по-своему пути дважды, а ему совершенно не хочется затеряться в этом неуютном – отсутствии всего.

Внутренним усилием, Изобретатель попытается догнать ускользающую Землю – тщетно. Несмотря на нарастающую тревогу он не спешит прекращать воображаемую игру, его недюжий ум не привык пасовать перед трудностями, пусть даже вымышленными.

Что если за каждым жителем Земли остается след? – Представляет он. – Невидимый, неосязаемый, подобный запаху, но являющийся нечто более целостным, скорее похожим на непрерывный отпечаток души. След, что не имеет массы и значит не подвластный притяжению, не привязанный к земной поверхности. След, что сразу становится частью пространства и направлен от любого из живущих в противоположную движению Земли сторону.

Забавно! – На лице лежавшего в темноте мужчины появляется улыбка. – Возникшая идея, вызывает ассоциацию, будто каждый человек – это магнитная головка, а его движение записывает информацию на бесконечной структуре пространства, словно оно невероятный по вместимости носитель информации, – безмерная флешка.

Вот и решение! Остается вообразить, как остающиеся отпечатки людских душ становятся видимыми. Полусонная фантазия, тут же, дополняется красочной картиной: за почти исчезнувшей Землей протягивается яркая лента, сотканная из миллионов разноцветных нитей. Пройдя совсем рядом с Изобретателем, по-прежнему висящим в пустоте, она устремляется в бесконечность, туда откуда прилетела Земля.

Придя в себя от сверкающего всевозможными цветами великолепия, Изобретатель решает приблизится к ленте, точнее к множеству следов-нитей, ее составляющих. Вблизи столь необычное образование оказывается неплотным, состоящим из какой-то полупрозрачной энергии. Без раздумий, он прикасается, погружается в первый попавшийся след и чудесным образом начинает воспринимать заключенную в нем информацию. Все его чувства окунаются в мир другого человека. Приходит понимание – оставленный след принадлежит девушке. Стоит только двинуться вдоль выбранной нити, как застывшие мгновения жизни оживают – сливаясь в единый пульсирующий поток. Двигаясь в обратную от движения Земли сторону Изобретатель видит, как запечатленный образ становиться моложе, постепенно превращаясь в ребенка. Удаляясь все дальше, он завороженно наблюдает за стремительным течением все молодеющей жизни, наполненной множеством событий и переживаний. Вскоре мелькает момент младенчества и нить обрывается.

Ошеломленный, словно все увиденное происходило лично с ним, Изобретатель не сразу осознает, что дошел до мига рождения – начала земной жизни девушки. С волнением обернувшись, видит, что нить никуда не делась, при желании он может вновь в нее погрузится, фактически заново прожить каждый миг чужой жизни, думать, смотреть, говорить – быть другим человеком.

А ведь где-то там, на несущей ее планете и сейчас находится эта девушка, по-прежнему живет, по-прежнему оставляет свой духовный отпечаток. Изобретателю становится не по себе, – у него нет морального права на такие проникновения. Несмотря на другие нити вокруг – содержащие множество жизненных историй, загадок и помыслов, он решает прекратить. Отдалившись от сверкающего скопления, еще раз смотрит на открывшееся великолепие и только тогда замечает, что в отличии от нити девушки, берущей здесь свое начало, есть те, что наоборот обрываются. Становиться понятно, конец нити – это смерть человека.

Но ведь вот же все, и те кто давно умер тоже здесь! – В тишине спальни восклицает Изобретатель. – При желании можно найти след каждого из когда-либо живших!

Что если подобные следы-нити действительно существует, находясь в сохранности, даже когда тело жившего тысячи, миллионы лет назад истлело, а прах рассеян? Жизненный росчерк, длиной от рождения и до самой смерти, всегда можно отыскать, он навечно вплетен в структуру пространства.

Возможно у богов или наших могущественных потомков будет право не только прочитать, но и возродить когда-либо жившего, воссоздать индивидуальность. Если так, значит у каждого из нас есть возможность не умирать, да и что это за смерть, когда воскреснувший помнить о ней будет.

СТАРИК

Глухая деревенька особенно тосклива зимой. Вьюга огромные сугробы наметает, сквозь которые только молодым под силу пробиться. Старики же дома сидят, от холода прячутся – вот и я у печи. Маша – жена моя, на кухне хлопочет, кот у ног примостился. Нагреемся сейчас, да за дровами пойдем. Вот только с помощником таким осторожным нужно быть, чтоб на заснеженной тропинке об него же и не запнуться – сливается со снегом негодник, мы из-за цвета кота Белым прозвали.

Тихо в доме, слышно, как часы тикают, а помнится время, когда шум ребячий не умолкал. Хлопотная и радостная пора была. Четверых детей с Машей родили, на ноги поставили. Пятьдесят лет уж вместе, внуки давно пошли. Сейчас детки по городам, а кто и по странам устроились, жаль только в гости редко приезжают, чаще летом, зимой же их вовсе не дождаться.

Не подумайте, что ропщу на одиночество – жалоблюсь по-стариковски, не так это. Было время хандрили, но с некоторых пор занятие появилось, смыслом да силой житие наполняет, унынию места не дает. Как раз об этом хочу поведать, обстоятельно и по порядку.

Жизнь наша с Машей пролетела, глазом моргнуть не успели. Почти всю ее в родном селе прожили. С городом тоже малость знакомы, не смотрите что деревенские – студентами оба были. Маша на учителя, я на