Человек в движении - Хансен Рик

Руководители соревнований проявили добрую волю. Вообще-то они имели все основания предложить нам отправиться куда подальше. Однако вместо этого они позволили Ленни, мне и еще одному американскому гонщику принять участие в соревнованиях неофициально — у нас не было номеров, вообще не было ничего, что могло бы подтвердить факт нашего существования. Итак, мы помчались вперед.

На двадцать четвертой миле я так далеко ушел вперед, что когда у меня на пути внезапно оказалась полицейская лошадь и я, пытаясь избежать с ней столкновения, вылетел и проехался физиономией по железнодорожному пути, то все же сумел доползти до кресла, поставить его на колеса и оглянуться — а сзади по-прежнему было не видать никого. Нужно было принимать решение: либо проявить любезность по отношению к хозяевам и сбавить скорость — в конце концов это было первенство США и наше участие в нем даже не предполагалось, — либо продолжать гонку, да так, чтоб дым шел из-под колес.

Я выбрал второй вариант и победил со временем один час сорок восемь минут и двадцать две секунды, более чем на шесть минут улучшил рекорд этой трассы. Ленни пришел десятым со временем два часа три минуты и две секунды.

До сих пор у меня в ушах стоит голос парня, загремевший из громкоговорителей, когда я вышел на финишную стометровку.

— И вот показался первый гонщик… Он вот-вот пересечет финишную прямую… Но что это? У гонщика нет номера участника соревнований… Действительно, номера мы не видим… Дамы и господа, результат, показанный этим спортсменом, не может быть официально засчитан…

Я пересек линию финиша и спокойно покатил в сторону заката, словно Одинокий Ковбой, а за мной мчались репортеры, выкрикивая на бегу: «Остановитесь! Кто вы? Откуда вы приехали?»

«Из Канады! — крикнул я им в ответ. — Хотите поговорить с победителем? Тогда придется подождать! Он будет здесь через несколько минут!»

И опять я «нарубил дров». Нужно было торопиться. Я-то думал, что гонка начнется рано утром, и поэтому заказал нам билеты на обратную дорогу на три часа дня. Денежной компенсации они не подлежали. Соревнования же начались в 11 утра. Так что времени оставалось лишь на то, чтобы срочно мчаться в гостиницу, паковаться и кинуть чемоданы в такси. А Ленни добрался до гостиницы, как раз когда мы отъезжали в аэропорт.

За что бы я ни брался, казалось, у меня все получается. Во время тренировок к Пан-Американским играм 1982 года в Галифаксе я прямо-таки вышел из себя от злости из-за моего новенького кресла, вернее, из-за того, что не мог как следует делать на нем повороты. И вот однажды ночью я отправился в гараж, выпил пива, постоял, уставившись на кресло минуту-другую, издал боевой клич и… отпилил от него переднюю часть. Кресло это было сделано исключительно по моим чертежам, и продолговатый выступ впереди был сделан совершенно сознательно. Но ожидаемых результатов это не принесло, вот почему я впал в бешенство и решил его укоротить при помощи пилы. И вдруг оно стало вести себя на поворотах так, что и во сне не привидится. Может быть, испугалось, что я отпилю ему и задницу, кто знает! Я победил в заездах на 100, 200, 400, 800 и 10 тысяч метров, одержал победу в эстафетных гонках и вернулся домой с девятью золотыми медалями.

Ну, а в начале я пришел только четвертым в квалификационном заезде на сто метров, но мексиканец, закончивший дистанцию третьим, был дисквалифицирован за то, что сошел со своей дорожки. Меня перевели на третье место — последнее, после которого допускали к соревнованиям, — а уж потом я выигрывал золотые медали.

Не столь удачным оказался для меня марафон в Гонолулу в 1982 году. Я решил испробовать новые шины с высоким давлением. За шесть миль у меня было три прокола, и мне пришлось сойти с дистанции. Последнее колесо лопнуло, как раз когда я возвращался назад и пересекал стартовую линию.

Но была во всем этом и приятная сторона. Впятером мы задержались в Мауи на восемь недель ради тренировок. (Не смейтесь, пожалуйста. Мы были настроены самым серьезным образом.)

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мы — это Ленни, Питер Брукс, Маршалл Смит из Ассоциации спортсменов-колясочников Британской Колумбии, он был как бы тренером-наблюдателем, и я, а также Тим, оставшийся с нами на пару недель. Итак, пять человек, у четверых из которых, помимо обычных кресел-каталок, были еще три спортивных кресла, запасные колеса, шины, инструменты, перчатки, грузила, метроном, приборы для измерения ритма работы сердца и еще электрический миксер для фруктовых коктейлей. Тренажер был установлен на балконе, с которого открывался вид на бассейн и пляж, так что мы могли хотя бы любоваться хорошенькими девушками, пока потели во время тренировок, а жили мы в двухкомнатном номере на втором этаже.

Через пять недель нам пришлось поменять жилище. Новый номер был еще меньше, тоже на втором этаже, но без лифта, поэтому Маршалл решил переместиться на первый этаж, где жил какой-то парень весьма подозрительной наружности. Он смахивал на торговца наркотиками.

Готовили мы по-прежнему у себя, а Маршаллу еду спускали через окно. Поводов, чтобы отвлечься, было там предостаточно, пляжи были великолепны, да и погода стояла им под стать, но мы на самом деле приехали сюда ради работы, чем и занимались. Я должен был вновь отправиться на Оранжевый кубок, чтобы защищать свой чемпионский титул, и был преисполнен решимости выйти на старт в самой лучшей форме, в которой я когда-либо находился. Но после того, как я преодолел дистанцию и победил с результатом меньше двух часов, что, по всеобщему мнению, было просто невозможно, мое стремление постоянно поддерживать наивысшую спортивную форму несколько поостыло. В конце концов я и так выиграл все, что только возможно. Не так ли?

Вот я и стал важной птицей, важнее некуда! Такой важной, что даже позабыл, благодаря чему мне удалось всего этого достичь. Я чуть было не стал смотреть свысока на свой вид спорта. Ведь я не проиграл ни одной марафонской гонки, начиная с самой первой в 1979 году. Эх, до чего ж я был хорош! Да, я по-прежнему работал над собой. Но если раньше я полностью выкладывался на тренировках, то теперь просто посещал их.

В 1983 году я отправился в Бостон, плохо подготовившись к соревнованиям, да и мое оборудование оставляло желать лучшего, и там на одном из крутых спусков меня, что называется, разделал под орех Джим Кнауб — парень родом из Лонг-Бича, что в Калифорнии. Я был безнадежно унижен. Я не просто проиграл, я проиграл ему целых две минуты, что для боксера равноценно поражению от первого удара соперника.

Мне был брошен вызов. Я же от него просто отмахнулся. Каждый имеет право на неудачу. Моя же, не в пример другим, подзатянулась. Правда, я выиграл пару гонок на короткие дистанции и титул чемпиона Австралии, дабы мое самомнение сияло с прежней яркостью. Потом тем же летом отправился в Уильямс-Лейк, где вместе с Брэдом и отцом мы двинули на охоту. Я, как обычно, захватил с собой свой тренажер, но так к нему ни разу и не подошел. Чего ради? Ведь я же был на каникулах.

Я проиграл последнюю стометровку Мелу Фитцджеральду на соревнованиях в Монреале. Проигрыш в Бостоне я списал на счет снаряжения. На сей раз я обвинял свои тактические просчеты. На гонки в Оите я вернулся с новым креслом и с неким подобием прежней решимости и проиграл всего две секунды одному немцу по имени Грегор Голембек.

Наконец я начал задаваться вопросами. Вскоре предстоял очередной розыгрыш Оранжевого кубка. Все три раза, что я участвовал в этих соревнованиях, я побеждал, и даже установил мировой рекорд. Я был просто обязан выступить там и на этот раз. И вот я приступил к работе над еще одним новым креслом. Моя нынешняя форма по-прежнему оставляла мне шансы на победу. И я отправился на эти гонки, победителем которых стал Джордж Муррей — он сумел психологически обыграть и меня, и Андре Вигера, и калифорнийского гонщика Марти Болла.

А теперь я хочу разъяснить вам некоторые нюансы гонок на инвалидных креслах. По своему азарту и стратегии они сродни шоссейным гонкам велосипедистов. Сначала все идут тесной группой, помогают товарищи по команде, пристраиваются в хвост, позволяя вырвавшимся вперед гонщикам преодолевать сопротивление воздуха и как бы вести вас за собой, а затем кто-то выскакивает вперед, чтобы в свою очередь возглавить лидерство. В течение всей гонки постоянно приходится оценивать сильные и слабые стороны соперников и соответственно менять собственную тактику ведения гонок. Неотъемлемой частью гонок является ощущение момента, когда надо пристраиваться за лидером, а когда — вырваться вперед.