Человек в движении - Хансен Рик

Там должны были собраться все знаменитости кресельных гонок, включая американца Джорджа Муррея, который годом ранее финишировал вторым, и народ в Майами только и говорил, что на этот раз победа будет за ним.

Мой план был прост. Поскольку я не имел точного представления о своих возможностях и, честно говоря, не особенно рассчитывал на успех, я решил не отставать от них хотя бы первые 200–400 метров. А когда они сделают рывок, я дам им оторваться, успокоюсь и постараюсь показать хорошее личное время.

Раздался выстрел стартового пистолета, и я, словно заяц, рванулся вперед. Мы прошли отметку 400 метров, а я по-прежнему шел в группе лидеров. «Собственно, какого черта, — подумал я, — буду и дальше крутить колеса и постараюсь по возможности от них не отставать». На пути показался крутой подъем. А я все не снижаю оборотов. И вот тут-то произошло нечто странное. То, что они стали отставать, еще куда ни шло! Но мне показалось, что они вообще катятся в обратном направлении. «Боже мой! — подумал я. — Ведь они же отстают! Я же могу победить!» Потом подумал еще раз и решил: «Нет, что-то здесь не так! Ведь ребята эти — самые лучшие гонщики в мире!» Наверное, я что-то делаю не так, может быть, чересчур разогнался, где не надо, или еще какую ошибку допустил. Ведь опыта-то им не занимать, а надо же, поотстали. Так что же мне делать? Сбавить скорость и позволить им догнать себя или по-прежнему жать на полную мощь, пока хватит сил, и молить Бога, чтобы он помог мне выдержать такой темп? Я решил не снижать скорости и уповать на Бога.

Мы продолжали накручивать колеса при жаре 30 °C. На какой-то миг мне показалось, что силы меня оставляют. Назад я не оглядывался. Я и так видел их, и не где-то там позади, а прямо за спиной, чувствовал, как они мне дышат в затылок. И пронесся мимо финишной линии так, словно за мной мчатся гончие псы и вот-вот вцепятся мне в пятки. Они пришли к финишу лишь через четырнадцать минут. Не знаю, кто из нас удивлялся сильнее.

Мое время равнялось двум часам, восьми минутам и тридцати четырем секундам, что равнялось тогдашнему мировому рекорду, установленному австралийцем Дереком Клейтоном в 1969 году. Может быть, поэтому судьи и прибавили тридцать секунд к показанному мной результату.

Сегодня, когда инвалиды-колясочники регулярно участвуют в марафонских гонках наряду с физически полноценными людьми, а оборудование и техника стали намного совершеннее, победа всегда достается лучшим гонщикам из числа инвалидов. В прежние времена, когда инвалидам при допуске к соревнованиям оказывалось чуть ли не одолжение и когда их покровительственно поглаживали по головке, такой исход считался попросту за рамками возможного. Когда такое случалось, все бывали совершенно озадачены.

Да разве я тогда об этом думал? Я просто вышел на старт вторых в моей жизни марафонских гонок и стал чемпионом мира. По очку в эту победу вложили Тим и я сам, еще одно очко — за счет вложенного труда и самое весомое — за счет моей идеи с роликами. И на все последующие четыре года мир принадлежал мне.

Победа в тех гонках стала первой из девятнадцати, следовавших одна за другой. Если мне простится такой каламбур, колеса моей фортуны действительно завертелись с головокружительной быстротой. Я выступил на гонках в Голландии в 1980 году на Олимпиаде инвалидов, затем на большую часть 1981 года взял тайм-аут, чтобы посвятить его занятиям и различным делам, связанным с организацией и проведением Года инвалидов, и в полной мере вернулся в спорт в 1982 году… Поскольку теперь я входил в число лучших спортсменов среди инвалидов-колясочников, мне оказывалась финансовая поддержка от организации «Спорт Канада» плюс различные стипендии от некоторых спортивных организаций и вспомоществования из других источников, которые не так уж трудно найти, стоит только немного повертеть головой и повнимательнее оглядеться по сторонам. В моей жизни произошло еще одно событие: я познакомился с человеком по имени Сесил Уолкер. Жертва полиомиелита, он решил стать гимнастом и сумел заработать миллионное состояние. Сесил стал моим близким другом и советчиком и целых пять лет был моим личным спонсором.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Тем временем я участвовал во всемирном турне, несколько отличном от того, которое мне предстояло позднее, и получал наслаждение буквально от каждой минуты.

Я побеждал в марафонских гонках в самых разных точках планеты. Сначала одержал победу в Бостоне, потом два года подряд в Оите (Япония), затем в Стоук-Мандевилле, в Гонолулу, в Эль-Пасо, в Австралии — в Сиднее. Еще два титула чемпиона мира я выиграл в соревнованиях на Оранжевый кубок в 1982 и 1983 годах.

В том же 1983 году я разделил Приз Лу Марша, присуждаемый выдающемуся канадскому спортсмену, с Уэйном Грецки, правда, здесь следует сделать небольшую оговорку.

Точнее было бы сказать — почти разделил.

В действительности же я получил так называемую вспомогательную награду, которую комитет по присуждению Приза Марша вручает в тех случаях, когда атлет «не полностью соответствует данной категории».

— Кто входит в эту категорию? — поинтересовался я.

Это может быть спортсмен или спортсменка, профессионал или любитель.

— Понятно. И к какой же группе я отношусь?

Как выяснилось, был сделан символический жест. Спортсменам-инвалидам решили бросить кость. Выделить для них особую категорию. Сначала я вообще хотел отказаться от награды. Затем решил отправиться на церемонию вручения, созвать пресс-конференцию и устроить им всем первостатейную взбучку. Парнишка из Уильямс-Лейка вновь вернулся и готов был драться, нанося удары направо и налево. Но я уже успел кое-чему научиться: кулаки были не самым эффективным способом достижения необходимого результата.

Вместо этого я написал довольно резкое письмо в комитет по выбору кандидатов на Приз Лу Марша, где изложил свою позицию. А затем, во время получения награды, я назвал это шагом в правильном направлении и сказал, что все инвалиды с нетерпением ждут наступления того дня, когда отпадет необходимость в каких-то особых наградах и когда наши спортивные достижения будут на равных оцениваться с нашими физически полноценными собратьями. Меня очень тронуло, когда Уэйн, принимая награду, сделал заявление, в котором поддержал и одобрил мою позицию. Похоже, наши совместные усилия возымели кое-какое воздействие: насколько мне известно, ни один из присутствующих на церемонии журналистов — а их там было множество — ни разу не отозвался о моем призе как о «вспомогательном». Еще один шаг в трудном восхождении к равенству.

Что касается спорта, казалось, не было преград, которые я не мог бы преодолеть.

Во время очередного путешествия в Стоук-Мандевилл я оставил свой паспорт в «бардачке» у себя в автомобиле. Стэн посоветовал мне спрятаться в туалете на самолете, пока поднявшийся на борт офицер таможни проверял документы у всей группы. Стэн сказал, что нас на одного меньше, чем на самом деле, а когда мы стали выходить из самолета, он затолкал меня в самую гущу ребят. Ко времени нашего отъезда из Англии мне успели привезти паспорт. К счастью, таможенники, ставившие мне выездную визу, так и не заметили, что, если судить по этому документу, я никогда в Англию не въезжал.

Когда в 1982 году я выиграл Бостонский марафон, мое участие в нем первоначально даже не предполагалось. Для американцев Бостон — это испытательный трек их сборной команды по марафонским гонкам, и все двадцать четыре заявки от участников были поданы. Но на Кубок мира в Майами некоторые из лучших американских гонщиков не явились, а мне так хотелось попробовать себя в состязании с ними.

В перерыве между марафонскими заездами, в субботу вечером, я был в Оттаве на банкете, где в присутствии королевы Елизаветы Второй нас, нескольких молодых канадцев, чествовали за выдающиеся достижения. В воскресенье вместе с моим другом гонщиком Ленни Марриоттом мы вылетели в Бостон, где провели обследование трассы, включая дорожное покрытие, возможное направление и силу ветра, и изучили прочие факторы, которые мы учитываем при разработке стратегии гонок. В понедельник, когда были назначены соревнования, мы попросту вышли на стартовую линию и сказали, что будем участвовать в гонках.