Проклятие Матери гор - Ростислав

в глаза – человек и чудовище. Потом Грогар бросился на него – и даже не понял, почему и зачем. Он почувствовал только ярость, всепоглощающую, захлестывающую ярость, под которой где-то глубоко в душе притаился страх.

В руке он сжимал копье – то самое, самодельное, – и не целясь, отчаянно кинул его в зверя. Чудовище никак не ожидало такой прыти от человека и не успело увернуться, – копье чиркнуло острием по его багровому оку.

Бешеный рев заставил Грогара притормозить; словно призрак, в голове возникла мысль: «Что же я делаю?». Но было уже поздно, точно кто-то подтолкнул его. Ярл врезался в тварь, сбил ее с ног и покатился с ней по земле.

Зверь не понимал, что происходит, – добыча не чувствовала страха. Зверь хотел убежать и посмотреть, что будет дальше, но человек его не отпускал. Человек находился у него за спиной, он стискивал могучую шею руками и душил. Но зверь был сильнее – он дергался, вырывался, вспарывал когтями воздух.

– Лунга-а-а!!! – орал Грогар, ощущая, как натянутые, словно струна, мышцы быстро ослабевают. – Сюда, Лунга! Вытащи копье! И коли его, черт возьми! Коли!!! Коли, сукин ты сын!!!

Зверь не хотел умирать. Но, увидев другого человека, понял, что в этой охоте жертвой оказался он.

– Ну давай! Что ты мешкаешь?! – Грогар слабел. Слабел. И ему хотелось плакать от бессилия.

Наконец Лунга вернулся. Осторожно вытащил копье, словно не хотел причинять боль зверю, и с забавной для такого случая аккуратностью вонзил его в брюхо чудовища – и так же осторожно вынул.

– Убей его, дурак! Коли его, раздери тебя молния! Я не выдержу!

И тут Лунгу прорвало: он начал с остервенением добивать зверя и в голубых глазах его появился нездоровый блеск.

Но, несмотря на это, парень все равно оставался таким же сухарем, каким был всегда. «Вот подлец, – подумал Грогар, с огромным облегчением разжимая трясущиеся от невероятного напряжения руки. – Даже убивая жуткое чудовище, он зануден и обыкновенен».

19

– Вот тебе! Вот тебе! – Лилия прыгала вокруг поверженного зверя и хлестала его по бокам тонким прутиком.

– Тихо, красавица, – печально произнес Грогар, сидя на коленях перед Лёлингом. – Лунга, уведи ее. Незачем ей это видеть.

Исследователь древностей умирал. Он лежал на спине, раскинув руки, из вспоротого живота лепестками пышного цветка раскинулись окровавленные внутренности.

– Это был… гарм. – Дьярв обратил к Грогару грустные-грустные глаза.

– Замолчите. Я вытащу вас. Вы не умрете.

– Вы сами не верите себе. Я знал, что конец мой близок. Предчувствовал. Даже не так. Я понял. Извините. Идите же. Продолжайте путь.

– Нет, я не брошу вас здесь.

– Он… придет. Он близко.

– Я вас не брошу.

– Идите. Сегодня он удовольствуется мной. Ну же!

Дьярв закашлялся – изо рта хлынула кровь.

– Прошу тебя… Грогар. Пожалуйста… забери мои записи. Они там, там… у…

– Я понял.

И Грогар взял старика на руки.

– Я не оставлю тебя здесь одного, и пусть колдун катится ко всем чертям.

– Нет… – слабо вырвалось у Дьярва.

Он был лёгок, точно ребенок. Ярл сделал шаг и увидел, как голова ученого запрокинулась назад, но не придал этому значения и упрямо понес старика на руках, не замечая, как кровь пропитала насквозь его собственную одежду. Сзади шли Лунга с Лилией, и девочка всхлипывала.

– Мой ярл! – говорил Лунга – Остановитесь! Что вы делаете? Опомнитесь, ведь господин Лёлинг умер!

Грогар ничего не отвечал, решительно шагая вперед, задевая ветки, перешагивая через поваленные деревья.

– Логал! – обиженно воскликнула девочка. – А как же мы?

Грогар остановился. Оглянулся, посмотрел на нее. По щекам ребенка текли слезы.

– Не сходите с ума, ваша светлость, – сказал Лунга. – Он умер, а мы-то нет. Нам придется бросить его. Посмотрите – солнце еще не зашло. Мы в опасности. Вспомните, что он говорил перед смертью. Мы должны выжить, ваша светлость. Оставьте его, нам не хватит сил его нести до Врат. Как ни жаль.

Грогар осмотрелся. Они находились в центре поляны. Вздохнул и бережно опустил старика на землю. Сел на колени.

– Прости меня.

Какое-то странное чувство охватило его. Он вдруг понял, что за ним пристально наблюдают.

Выжидают. Надеются.

Грогар всмотрелся в чащу.

– Где ты? Покажись!

– Где ты… – повторило эхо. – Покажись…

– Это последняя жертва! – закричал Грогар. – Клянусь, больше ты ничего не получишь!

– Не получишь…

– Бежим, – сказал Грогар. – В горы.

Поляна выходила к ручью. Грогар забежал в холодную воду, скинул с себя верхнюю одежду и с наслаждением зачерпнул горсть. Умыв лицо, он в последний раз взглянул на поляну.

Там кто-то находился – маленькая неясная фигура.

20

Благословенно раннее утро. Грогар всегда питал слабость к этому чудесному времени суток и мог сказать с уверенностью, что осеннее утро – это нечто особенное!

Представьте себе неспешно роняющие листву суровые дубы-старики; чернеющие во мраке сосны-призраки, колючими негнущимися пальцами-ветками разрывающие густой туман, что змеей стелется по земле; росу, повисшую на усталой прелой траве; шуршащую сказочную тишину; холмы, скрывающие горизонт, который в эти мгновения кажется особенно далеким…

Долго шел небольшой отряд Хтойрдика – всю ночь, пока не добрался до вожделенной деревни, бывшей когда-то местом обиталища охотников и стражи колдуна. Ардамен отстал и затерялся в ночи, впрочем, никто этого и не заметил.

Примостившиеся меж деревьев избы – посеревшие, одряхлевшие – произвели на основательно подуставших путников гнетущее впечатление.

– Надо прятаться, ибо утро, – задумчиво произнес Грогар, осторожно спустив зевающую девочку на землю. – Только сдается мне, верней, чуется как-то, что зверь любит рыскать здесь… поблизости. Будем ли в безопасности?

Тут он внезапно остановился, словно пораженный какой-то мыслью.

– Постой, – сказал он.

Лунга, похоже, настолько выдохся, что ему было все равно, что там болтает его хозяин, – безжизненное лицо, потухший взор, уста искажены страданием.

– Что? – эхом отозвался он.

– А был ли зверь?

– Не понимаю.

Грогар поглядел на слугу.

– Э, брат, да