Творец - Ольга Рубан

снова настанет штиль…

* * *

Парвиз появился в тот день, когда работа была почти окончена, из чего Соня с некоторым смущением заключила, что всё это время находилась под пристальным наблюдением. Сколько раз неведомые скучающие операторы, жуя бутерброды, глазели, как она прижимается к скульптуре? Сколько раз лицезрели её здесь по ночам, свернувшуюся, как кошка, на холодном мраморе у его ног?

Но Парвиз даже не глянул на Соню и прошел прямиком к постаменту.

— Это… божественно, — произнес он через некоторое время, скользя восхищённым взглядом по скульптуре.

Та, в ответ, казалось, разглядывала Парвиза. Молодой мужчина лет двадцати пяти с масляными, карими глазами и мягкой улыбкой. Соня, не представляя механизм грядущей проверки, тем не менее, постаралась подстраховаться и положилась на виденные раньше криминальные сериалы. Те, где преступников идентифицировали, сличая случайно пойманные стоп-кадры с уличных камер с бесконечным количеством мельтешащих на мониторе лиц. Ища совпадения.

Она очень сомневалась, что Женина физиономия — простого электромонтёра из провинциального городишки — может оказаться в какой-либо базе, но не могла исключать, что Фонд создал собственную, куда занесён круг её знакомых и родных. Поэтому приложила всё своё мастерство, чтобы лица бывшего мужа и творения имели как можно больше различий. Чуть шире переносица, чуть ниже надбровные дуги, несколько крупнее уши, гуще неизменная щетина, на создание которой она потратила несколько дней, «вживляя» по одному короткие, жёсткие волоски. И, конечно, главное отличие: на голове, вместо ненавистного «ёжика» — грива густых каштановых волос, спускающаяся по спине почти до самой задницы.

Затаив дыхание, она внимательно следила за реакцией Парвиза и, когда его взгляд опустился ниже пояса обнаженной скульптуры, смущённо отвела глаза. Там она тоже немного увеличила. Конечно, не с целью конспирации, а… Словом, как-то само получилось.

— Кто это? — спросил Парвиз, не отрывая восторженного взгляда от скульптуры. Соня выдохнула. Не признал. Впрочем, если бы и признал, она бы всё равно с пеной у рта доказывала, что он ошибся.

— Мужчина мечты, — с кривой усмешкой ответила она, после чего, забравшись на постамент, «вживила» последнюю прядь волос в затылок своего творения.

— Вы, вероятно, не замужем? — улыбнулся мужчина.

— Вероятно, вы и так прекрасно знаете, что я в разводе.

— Не знаю. У нас не принято лезть в личную жизнь своих творцов.

— Это я уже слышала неоднократно. Но, чем больше я узнаю о вашем Фонде, тем более странным мне это кажется.

— Что вы имеете в виду?

— Если вам так принципиально важна «чистота», то сам Бог велел изучить подноготную своих творцов до седьмого колена.

— О, эти методы давно устарели и несут в себе огромную вероятность ошибки, ведь всё субъективно. И предмет исследования, и сам исследователь. Нашим специалистам в большинстве случаев достаточно просто ознакомиться с работами творца, но если результаты неоднозначны, то проводится контрольная проверка по разработке наших инженеров. Погрешность составляет что-то около одной сотой процента — почти как ДНК-тест на отцовство.

— Вы про тот опросник?

— Верно. Он даёт результаты куда более быстрые, надёжные и объективные, нежели сбор сплетен по родне и соседям. Но и это не главное. Если бы мы, как и завещал Ильдар, строго придерживались результатов опросника, то не создали бы за последние тридцать лет ни единого человека, и первородная глина кисла бы без дела. Поэтому мы даем шанс всем талантливым скульпторам, но больше внимания уделяем финальной проверке.

Когда работа будет окончена, скульптура сутки будет находиться в покое. Это необходимо, чтобы она смогла принять дыхание. А потом несколько дней… словом, нам надо будет немного его понаблюдать. Выяснить, не передалось ли от Творца Творению какой-то червоточинки, которая может испортить жизнь как самому скульптору, так и окружающим. Это противоречило бы политике Фонда.

— Что же это за политика? — Соня с интересом поглядела на Парвиза.

— Создавать только по-настоящему хороших людей!

Соня не сдержалась и прыснула.

— Что смешного? — удивился Парвиз.

Соня пожала плечами. Что за сборище фанатиков…!

— Вы просто не вполне еще представляете, с какой великой силой мы имеем дело и насколько это трудно, опасно и страшно — пытаться ей управлять. Вот уже больше шестидесяти лет мы кропотливо соблюдаем эти смешные предосторожности, чтобы использовать Силу лишь во Благо! И цель проста — хорошие, чистые люди. Некоторые из них уходят в создавшие их руки и живут простые, добрые и чистые жизни. Но за эти годы нам удалось собрать и целую армию самоотверженных тружеников, чье призвание — помогать людям, животным, природе. Они работают в хосписах и детдомах, собачьих приютах и монастырях, чтобы наша с вами жизнь стала чуть лучше…

— Так вот оно что… Создание трудолюбивых пчелок…

Парвиз скривился от её пренебрежительного тона, но промолчал. В сущности, она была права.

— И всё же…, - Соня закусила губу, подыскивая нужные слова, — Я считаю, что вы всё слишком усложняете! Допустим, только допустим, что всё — правда! Допустим, завтра пополудни я подышу на свою скульптуру, и она оживёт. И вы будете несколько дней плясать вокруг неё с бубном или что-то подобное, чтобы исключить какой-то, возможно, передавшийся от меня душевный изъян…

— Так и есть.

— Но вы же обладаете такими… ресурсами… Неужели за шестьдесят лет вы не смогли набрать штат проверенных, по-настоящему хороших, людей, которые и дышали бы на скульптуры? Сколько бы времени и сил сэкономили…

— Если бы все было так просто…, - Парвиз вздохнул, — Но, к величайшему нашему сожалению, это совершенно исключено.

— Как так?

— Вдохнуть жизнь может только сам творец. Более того, его дыхания хватит только на одно творение. Поэтому мы и колесим по миру в бесконечных поисках подходящих скульпторов. И вы не представляете, насколько мал шанс найти среди них еще и чистую, светлую душу. Впрочем, нам везёт. На моей памяти крайние меры ни разу не применялись.

Он помолчал, потом достал из шкафчика со спецодеждой рулон полиэтиленовой плёнки, развернул и накинул её на скульптуру. Соня отвернулась. Ей совершенно не понравилось, как выглядел ее «Женя» через прозрачный пластик. Как труп.

Глава 8

Двумя неделями позже

Всю последнюю неделю девушка лезла на стены, и отвлечь ей себя было совершенно нечем, ибо доступ в мастерскую ей был закрыт. Сразу после процедуры «одушевления» Соня надолго загремела в медблок и на собственной шкуре поняла, что имел в виду Парвиз, когда сказал, что дыхания творца хватит лишь на одно творение. Второй раз её бы точно прикончил.

Давным-давно ей довелось испытать нечто подобное. Жениной бабушке незадолго до смерти требовалось переливание крови, и муж упросил Соню