Темные алтари - Димитр Гулев

— Если заметишь, сообщи. Если, конечно, ты их найдешь. Элвис тоже их ищет.

— Мы их сцапаем!

— Ясно, сцапаем.

— Ну, тогда все в порядке!

— Почти в порядке, Долфи!

Мейлер выключил аппарат. Где-то на западе, где солнце все еще раскаляло гаснувший горизонт, по асфальтированному шоссе номер девяносто семь самоуверенно несся молодой Долфи. Мейлер осмотрелся. Он заметил брошенный фермерский навес и остановился перед ним. Через минуту, почти бесшумно, подъехал Элвис.

Широко распахнув дверцы, оба вылезли из машин.

Мейлер вытер платком вспотевшую шею. Его ремень с пистолетом, дубинкой и наручниками съехал ниже пояса.

— Ты слышал?

— Слышал, — кивнул Элвис. — Пусть поищет ветра в поле.

— Ты вот тоже молодой, но Долфи просто мальчишка!

Элвис почтительно слушал.

— В таких заварухах лучше всего держаться в сторонке. И наблюдать!

Элвис молчал.

— Тут вся тонкость в том, чтобы знать, когда вмешаться. А Долфи торопится. Воображает, что может сам все обстряпать.

Мейлер сунул платок под расстегнутую форменную рубашку и потер грудь.

— Все проходит, Элвис, все… Вспомни сухой закон. Из-за рюмки спиртного стреляли, а сейчас ты можешь ее выпить в любом баре. И эти хиппи… Канут в прошлое наркотики, время их уже проходит, придет что-нибудь другое. Мода!

Элвис не проронил ни слова.

— Выходит, не в наркотиках дело. И не в том, что придет после них! И как мы — с налогами, например, и со многими другими вещами, — так и хиппи не так уж виноваты… Даже напротив! Сами себя опустошают, убивают просто… А почему? Ты спросил кого-нибудь — почему? И что тогда можем мы, Элвис? Мы с тобой, например? Остановить их? Направить на путь истинный? Самое большее — получить нежданно-негаданно пулю в упор, чтобы потом по телевизору показали, как мы исполняем свой долг…

Мейлер сощурился, глядя на закат и ровную, тонущую в сладостном покое землю, притихшую под огромным предвечерним небом.

— Возвращайся к лесочку, Элвис, — сказал он устало. — Наблюдай за ними издали, и если что, сообщи. Я поезжу с Долфи по девяносто седьмой, чтобы не поднимать ненужного шума, если и без того здесь ничего нельзя предотвратить.

— Хорошо, Мейлер!

Элвис подождал, пока он отъедет. Убедившись, что дорога свободна, дал газ, резко вывернул руль, и его машина присела, как животное, готовое к прыжку.

Не было нужды оборачиваться, чтобы увидеть, как быстро спускается солнце за сгустившуюся ленту пламенеющего слева горизонта. И как могло небесное светило так стремительно двигаться после того, как часами почти неподвижно висело в безоблачной выси? И какие огромные пространства преодолевало оно там, в высоте, если бесспорно, что с тех пор, как существует мир, оно движется где-то там, в бескрайнем и безначальном Космосе?

«Бескрайний и безначальный хаос!» — подумал Корм, и, как тогда, когда он ехал к сборищу хиппи возле канала, ему показалось, что необходимо еще одно, совсем маленькое, просто ничтожное усилие, чтобы увидеть и понять нечто очень важное, даже фатальное, что сразу же поможет ему осмыслить все пережитое, что откроет ему истинную стоимость порывов и разочарований, надежд, падений и этого органического, уже неизлечимого оцепенения, которое он безуспешно пытается с себя стряхнуть.

«Вот сейчас, вот сейчас!» — напрягся он.

Тихий закат отдалялся, растворялся, предвечерний покой удлинял тени.

«Боже мой! — Корм вздрогнул как от холода. — Несуществующий мой боже, неужели земля все еще вертится, люди возвращаются в свои дома, ужинают и занимаются любовью и все еще рождают детей? Неужели мы не взорвали планету своим протестом? Но если все же мы действительно мертвы — то во имя чего, лживый боже, почему мы должны приносить нашу молодость на твои темные алтари?»

Этот день начался как и все другие и обещал закончиться как обычно. Но неожиданно приехала Люсиль с Джоем, а с ними — размышления, воспоминания…

Нет, нет!..

Корм на мгновение закрыл глаза. Он медленно ехал посередине дорожного полотна и мог позволить себе этот краткий отдых в теплом мраке опущенных век. Он видел множество лиц, цветов, бескрайние просторы, реки; светлые небеса, как глаза Люсиль, сомкнулись над ним; он услышал характерное жужжание колес и, вздрогнув, открыл глаза, зная, что в таких случаях машину заносит вправо.

Он действительно ехал уже по самому краю полотна.

Корм выровнял машину. Посмотрел на часы. До встречи оставалось две минуты.

Свежевыкрашенная пунктирная осевая линия делила шоссе надвое.

Солнце село. Яркий медно-красный кант подрубил ровную ленту горизонта и полился в боковые стекла машины кровавой рекой.

— Пора!

Корм направил машину к середине дороги.

Шины левых колес как будто стирали пунктирную осевую линию. Он ехал так десять, пятнадцать, двадцать секунд, затем плавно надавил педаль газа, так плавно, что почти не ощутил щелчка и переключения на самую высокую скорость. Но по затаенному, глубинному рокоту, по мощи, которую изрыгал двигатель, и силе, с которой он стремительно понес вперед его тяжелый, присевший на задние колеса «додж», он понял, что максимально использовал инерцию машины и теперь его нога, выжавшая газ до предела, извлекала всю силу бушующих в двигателе взрывов.

Пунктир слился в непрерывную линию, слились за окнами «доджа» земля, которую он отбрасывал назад, и бешено взвихрившийся воздух.

Стрелка спидометра нервно затрепетала у крайней цифры.

Разнузданные двести сорок коней несли его сломя голову. Он никогда еще не видел себя со стороны — ему только случалось наблюдать такое, но у него было ощущение, что он отрывается от земли и взлетает.

Может быть, он действительно летел, проносясь над белой линией шоссе.

Он увидел остановившиеся у дороги машины и одновременно с ними заметил низкий, прижавшийся к асфальту «корвет». Он казался ему неподвижным. Вжавшимся в ровное покрытие шоссе. С неестественным и ярко освещенным носом. Но мгновение спустя машина изменила свой цвет. Стала крупнее. Широко скалился ее заостренный капот со вздувшимися над невидимыми передними колесами брызговиками.

В наклонном ветровом стекле светлело небо. Корм почувствовал, что он распрямляется. Холод снова стягивал лицо. Корм откинулся на спинку сиденья. Его взгляд, все его существо как бы слились с белой линией, от