Магазин шаговой недоступности - Ким Хоён

п-продаете?

«А он прямо купить собрался?»

– Медицинское оборудование.

– Оборудование… В больницы, значит?

«Может, у тебя и больницы есть?»

– Да.

– Тогда, наверное, вы очень заняты… У вас есть д-дети? На вас чувствуется груз… главы семьи.

«Теперь и личную жизнь затронул? Он переходит границы. Груз главы семьи? Меня больше ваш вес интересует».

– Вы тоже похожи на главу семьи.

– Так поздно возвращаетесь домой. Н-наверное, совсем детей не видите. У вас д-дочь?

«Он что тут, гадать вздумал? Сын или дочь?»

– Две дочери.

– Хорошо. Дочери л-лучше.

Мужчина потер лицо своими толстыми медвежьими руками. Отчего-то он казался печальным, и Кёнман понемногу оттаял. Не отдавая себе отчета, он потянулся за кошельком и достал фотографию своих близняшек накануне поступления в начальную школу, на которой они лучезарно улыбались. На фото их совсем было не отличить друг от друга. Такими, шестилетней давности, он видел их чаще.

Мужчина смотрел на фотографию дочерей, словно на бесценное сокровище.

– Обе очень м-милые, не могу различить.

– Они близняшки.

– Вот как… Значит, вы ради н-них столько работаете.

– Разве не все родители так делают?

– Трудно б-быть родителем.

– Да, это точно.

Кёнман знал, что все это наводящие вопросы, но в какой-то момент его прорвало, плотина лопнула и его понесло на моторной лодке по словесной реке. Он поведал о дочерях, которые пошли в среднюю школу и давно с ним не общаются, о равнодушной жене, притеснениях и пренебрежении на работе. Кёнман, как одержимый на исповеди, брызгая слюной, рассказал Токко обо всем.

Тот снова долил ему чая. Кёнман с радостью выпил его залпом, так как в горле пересохло. Сначала ему полегчало, однако потом, словно с похмелья, ему стало неловко.

– Вы и работу бросать н-не хотите, и на семью в-времени не хватает.

– И ничего с этим не поделать.

– Поэтому в-вы пьете п-после работы.

– Да.

– Ну… тогда пейте чай из кукурузных рылец.

– Что?

– Бросьте алкоголь и п-перейдите на этот чай. Вы сказали, что жена запретила п-пить дома, а его м-можно пить и дома, за ужином с семьей.

– О чем вы говорите?

– Я сам бросил всего два месяца назад. Это в-возможно.

Мужчина говорил так, будто сам изобрел чай из кукурузных рылец, и попытался налить ему снова. Кёнман стремительно встал и взял свою сумку.

– Спасибо. Было вкусно, – попрощался он и поспешил прочь.

– Без алкоголя н-на следующий день станет легче. И на работе хорошо скажется, – пробормотал ему вслед мужчина, будто оглашая диагноз.

«Конечно, на работе хорошо скажется, а там и на зарплате, и на должности. Вот так джекпот! Все ж это знают? Особенно те, кто купается в чае из кукурузных рылец».

* * *

После того неловкого, абсурдного диалога Кёнман стал возвращаться от метро более длинным путем, чтобы держаться от магазина подальше. Приходилось подниматься по лестнице и пробираться через заснеженный тенистый переулок, но все лучше, чем встречаться с тем толстолицым любителем поучать. Кёнман поклялся себе больше никогда не пить в том дешевом грязном месте.

Правда, как ни смешно, теперь ему стало вообще негде пить. Бары ему были не по душе, а остальные магазины в округе выставят столики на улицу только по весне.

Черт возьми. Хоть помирай. Кёнман решил после работы идти сразу домой, отказавшись от алкоголя. Он стал возвращаться домой трезвый и к одиннадцати часам. К его удивлению, жена и дочери поддержали такие изменения, посчитав это планом Кёнмана на новый год. Планом? Конечно, они неправильно все истолковали, и все-таки ему было приятно впервые за долгое время ощутить их поддержку. Поэтому он взаправду решил отказаться от алкоголя. После работы его стало тянуть домой, и пропал соблазн выпить.

Вечером они всей семьей смотрели телевизор. Оказалось, помимо бейсбола, существует много интересных передач. Особенно спешил он домой по средам, когда показывали «Ужинаем вместе». Старшая дочь пожаловалась отцу, что передача и ее ведущий Кан Хотон не приходят в их район. Вот бы он постучал к ним в дверь в костюме Санта-Клауса!

А дочери, которая родилась на пять минут позже, больше нравился второй ведущий, Ли Кёнгю. Она как-то даже показала буклет, где он в костюме Дон Кихота рекламировал жареную курочку «Дон Цыпленок». В эти предпраздничные дни жена разрешала детям ее заказать. И возможность насладиться ей вместе с папой неслыханно радовала их.

Только чему именно они радовались? Курочке? Папе? Вовсе не важно. Совместные трапезы и есть семья.

* * *

Даже приехав к родителям на лунный Новый год, Кёнман не притронулся к алкоголю. Отец и братья, которые вечно напивались и играли в карты по праздникам, не придали этому большого значения, а вот мать и жена не могли нарадоваться.

Спустя пару дней он возвращался с работы и, сам не зная почему, пошел мимо того круглосуточного магазина. Он больше не вызывал мыслей об алкоголе, Кёнман шагал легко и беззаботно, но кое-что все же привлекло его взгляд. Хозяин магазина так и не нашел сотрудника на ночные смены.

За кассой никого не было, однако по упаковке чая из кукурузных рылец на уличном столике он ощутил присутствие полярного медведя. Вот уж забавный персонаж. Раньше Кёнмана влекла в магазин лапша, а теперь притянул чай.

Он молча взял бутылку со столика и зашел внутрь. Дзинь. Никого нет. Тишина, словно в вакууме. Кёнман еле сдерживал желание отведать чая из кукурузных рылец, но за кассой не было продавца. Вот вам и «все для вас».

Внезапно со склада, словно из берлоги после зимней спячки, вылезло тучное тело полярного медведя. Усмехнувшись при виде него, Кёнман направился к кассе и вдруг смутился, не зная, что сказать.

– Как вы поживаете? Все хорошо?

– О! Да, все х-хорошо. А у вас?

– Спасибо вам.

Повисло неловкое молчание. Кёнман положил на прилавок чай.

– Сколько с меня?

– Бесплатно.

– Почему?

– Я оставил ее д-для вас.

– Но зачем?

– Н-ну я же говорил, к этому чаю тоже легко пристраститься. А если пить по две-три бутылки в день… то и продажи в магазине вырастут. Так называемая приманка, – запинаясь, проговорил мужчина.

Верилось слабо, но Кёнман заставил себя.

– Спасибо, – кивнув, поблагодарил он.

– Возьмите тогда в-вот это.

Кёнман проследил за рукой Токко. Возле кассы стоял прилавок с шоколадками «Лоакер».

– Да, на них сейчас акция 1+1.

Возле шоколадок и правда висело объявление. Кёнман взял две шоколадки и положил на кассу.

– С-самым милым, одинаково милым д-девочкам из Чхонпхадона понравится, – невозмутимо сказал Токко, подсчитав стоимость покупки.

Сердце Кёнмана колотилось. Протягивая карту, он почувствовал, как пересохло в горле.

– В-ваши дети обожают этот