Бычки в томате - Иоанна Хмелевская

— Это Магда. Спрашивает, здесь ли ты?

— А что, не видно? — удивилась я настолько, что даже не запротестовала, когда Мажена вырвала у меня из рук сумку.

— Здесь, — ответила в трубку Эльжбета — Погоди, спрошу Алицию. Алиция, Магда спрашивает, можно ли ей прямо сей­час приехать? То есть завтра? Что? Говорит, что спать может пря­мо в саду на надувном матрасе в спальном мешке... А, говорит, что может и в гостинице, ей тетка денег дала. Что? А, через Шве­цию. У нее загранпаспорт со шведской визой, знает, что здесь не проверяют... А вообще-то она уже в Швеции. Что ей сказать?

Видя наши проблемы, Олаф сам принялся орудовать на кухне. Золотой парень! Вскрыл две упаковки мороженого, на­шел подходящую посуду.

— Вымеем, моросено, в морда, морде, морды, — напевал он себе под нос, баллончиком со взбитыми сливками восполь­зовался правильно, даже ложечки обнаружил и, довольный собой, подал десерт на стол. Замороченные бабы внимания на него не обращали.

Мажена интенсивно соображала, наморщив лоб:

— Эта твоя Магда молодая и симпатичная? — осторожно поинтересовалась она.

— Даже красивая, — ответила Эльжбета. — Моего возраста.

— Поточнее давай. Худая, полная?

Эльжбета, все еще держа в руке трубку, на минуту заду­малась.

— Худющая, как жердь, кожа да кости... Что? Говорит, что поправилась на полкило, с трудом верится. Для женщины очень даже высокая, натуральная блондинка, льняная грива до пояса, космы, но ей к лицу. Васильковые глаза, в общем, эдакая селянка, только тощая...

Мажена явно почувствовала облегчение.

— Порядок, может остановиться у нас. Вернер терпеть не может ни блондинок, ни тощих. И вообще он отправляется в турне на четыре дня и оставляет мне машину.

— Можешь, — произнесла в трубку Эльжбета и, наконец, ее положила. — Завтра будет здесь. Надеюсь, угрозу свою не выполнит и не заявится сюда с тесаком, как обещала.

Поскольку Олаф взял на себя обязанности кельнера, мы могли спокойно посидеть и обменяться впечатлениями. Ма­жена смотрела на меня подозрительно с тех пор, как я вер­нулась с мороженым.

— Слушайте, она и впрямь так выглядит, будто вот-вот лопнет. То, что ты хочешь сказать, связано с чудом?

— Тройным? — издевательски фыркнула Алиция, нашари­вая сигареты.

— Тройным, да еще каким! — с энтузиазмом подтвердила я. — Могла я, конечно, иметь подозрения насчет скупости на­шего панголина... Не имела, но могла. Зато теперь уверена!

— С чего бы это?

— А с того, что он сожрал твоих вредителей!

Алиция так и застыла с зажигалкой.

— Что сожрал?

— Твоих вредителей. Тех, что с яблони.

Подруга прикурила и задумалась. Мажена с Эльжбетой молча смотрели на меня, не понимая, о чем речь.

— Кто из нас пьяная, ты или я? — засомневалась Алиция. — Говори яснее.

— Присоединяюсь, — тут же поддержала ее Мажена.

Яснее, так яснее. Я во всех подробностях напомнила об ото­рванной коре и с упоением описала удивительные приключения желтой салфетки. Алиция пережила полученную информацию вполне спокойно, зато остальная аудитория была потрясена.

— Стряхнул в свою тарелку?

— Стряхнул.

— И слопал?

— Слопал. Вместе с фрикадельками.

— Отлично. Вот и проверим, поплохеет ему или нет. Если нет, то никакие они не вредители и мне не надо эту яблоню опры­скивать! У меня тут в саду еще такие личинки завелись, не знаю, что с ними делать. Ты как думаешь, может, на нем опробовать? И вообще, при чем здесь скупость, вдруг у него вкусы такие?

— Ты уверена, что там были червячки, а не просто тру­ха? — как всегда без особых эмоций уточнила Эльжбета.

— И труха была, и червяки. Алиция все с пристрастием изучила и обнаружила даже два вида.

Эльжбета задумчиво смотрела в кухонное окно.

— Только не вздумай ему противоядия дать! — категори­чески запретила Алиция. — Я должна иметь ясность с этими паразитами!

Эльжбета оторвалась от окна, как-то странно посмотрела на нас и пожала плечами. Мажена вдруг ожила и переспросила:

— Погодите, так это Мариан ему подсунул салфетку?

— Мариан. Собственноручно их раскладывал.

— Они уже несвежие были, — смущенно призналась Али­ция. — Но я поздно заметила и решила ничего не говорить, чтобы не привлекать внимания... А насекомых я не видела.

— Ты далеко сидела...

Мажена нас не слушала, а продолжала смаковать проис­шествие, все больше воодушевляясь.

— А вы говорите, не чудо! Иоанна права. Так вот он ка­кой, Мариан! Настоящее чудо в перьях! Кто бы мог подумать, что так пригодится! А еще из дома их выпроводил, с ума сой­ти. Ладно, все стерплю, ни словечка не вякну, когда Вацлав снова что-нибудь сожрет...

Алиция оглянулась:

— Его точно здесь нет? Тогда нет смысла дурака валять. Твоя Магда может спать тут, в салоне, на диване. Если захо­чет, конечно, так как не исключено, что Ромео примется ею восхищаться.

— Справится как-нибудь, — буркнула Эльжбета, придви­гая поближе к себе взбитые сливки. — В случае чего одолжит у тебя какой-никакой топор...

* * *

Приблизительно полчаса мы занимались тем, чем занима­ются все нормальные люди, когда у них есть свободное вре­мя. Почти в каждом доме лучшее место для беседы — кухня. У Алиции же такое место находилось, можно сказать, на гра­нице кухни и салона, что было особенно удобно.

Практически полностью размороженную в микроволнов­ке свинину тщательно приправили чем положено и помести­ли в духовку на небольшой огонь. На чем, собственно, кухон­ные работы и завершились. Остальное могло подождать, а мы наконец получили возможность отвести душу и насплетни­чаться вволю, тем более что тем накопилось предостаточно. Олаф с Эльжбетой отправились в винный магазин, причем Эльжбета, уходя, бросила нам для затравки фразу:

— Мое дело сторона, но она вовсе не такая больная, эта Юлия. Я к ней приглядываюсь. Вся ее бледная немочь на три четверти — сплошное притворство. Очень ловкое. Может, я ошибаюсь, но, может, даже больше, чем на три четверти. — И она с достоинством удалилась.

Какое-то время мы молча смотрели ей вслед.

— Спятить можно, — высказала я свое личное мнение.

— Одна радость, что хотя бы купят приличное вино, — вздохнула Мажена. — Под мясо я бы выпила. А свинину я да­же больше люблю, чем говядину.

— Из чего следует, что, по крайней мере, один мой гость может рассчитывать на твою симпатию, — заметила Алиция с прямо-таки потрясающим ехидством — И куда мой кофе делся? Кто выдул, ведь Мариана нету?

Мажена, не слезая со стула, повернулась и дотянулась до буфета.

— Сама и выпила, но это не важно. Я человек предусмот­рительный и сварила целый кофейник, тот, что поменьше.

— Да ты что? Неужели нашелся?!

— Случайно. И те чертовы «бычки в томате» тоже нашла и поставила так, чтобы не пропали. Потом скажу, куда. А вообще-то мои впечатления начинают устаканиваться.

— А кстати! — вспомнила Алиция, которая при виде кофе сразу подобрела. — Может, теперь кто-нибудь из вас расска­жет с чувством, с толком, с расстановкой, что там Эльжбета говорила? Без всякой посторонней фауны.

Я с превеликим удовольствием донесла еще раз то, что пы­талась наскоро изложить в ледяной атмосфере ателье. Мажена помогала мне изо всех сил. Обе мы старались быть как можно точнее и преуспели настолько, что Алиции оказалось некуда втиснуть свои сомнения. Информацию она приняла без энтузиазма, но приняла, и на удивление скоро сделала вы­вод. На наш взгляд — правильный.

— Получается, что этот панголин-павиан-Ромео и так да­лее — одно сплошное вранье? Вы обе отлично знаете, что я из Польши уехала потому, что там все на вранье стоит и вра­ньем погоняет. А теперь эта лицемерная дрянь в мой дом проникла. Вот, пожалуйста, выходит, я была права: он партий­ный, как и твоя тетка!

— Вот только тетку не трогай! Что ты к ней прицепилась? При чем здесь тетка? Она врет наоборот! И вообще она до­военная!

— Ну, разве что довоенная...

Дискуссию о партийности довоенной тетки задушили на корню донесшиеся со двора звуки: привычный скрип калит­ки, шаги, вежливый стук в дверь...

— В роще Иды три богини... — галантно продекламировал некто, появляясь на пороге.

Кажется, это из оперетты «Прекрасная Елена».

— Стефан! — радостно воскликнула Алиция и, сорвавшись с места, чуть было не опрокинула кофейник. — Наконец-то хоть одно человеческое существо!

— Таким приятным комплиментом меня еще никогда не встречали, — обрадовался Стефан, проходя в салон.

Мне он понравился. Было в нем что-то искреннее, свойст­венное всем настоящим друзьям Алиции. Нормального рос­та и телосложения, темно-русый, жизнерадостный и энергич­ный, пожалуй, даже сильный. Я легко представила себе, как, уцепившись одной рукой за склон Гималаев, другой он щел­кает снимки, а третьей отмахивается от йети... Ну, что-то в этом роде... Спокойный, уравновешенный, и ни намека на зажатость.