Разочарованный (Thnks Fr Th Mmrs) - Екатерина Тарасюк

Но вернемся к главной теме – новогодний бал. Знаете, при одном упоминании о бале сразу вспоминается один мультфильм, «Анастасия», кажется. С невероятными историческими коллизиями и приятными песнями, такими родными детскому сердцу. Да, но почему Анастасию называли Аней? Абсурд.

Итак, о бале. Влад не растерялся и вместо Евы пригласил ту самую Ангелину, которой срочно надо было исправлять двойку по литературе. В общем, они нашли друг друга. Да и вместе их пара смотрелась несколько гармоничней, чем будь он с Романовой. В паре они… слишком противны, как соевый шоколад на зубах. Ангелина показалась бы зрителям интересней, пониже Влада, учитывая, что Ева с ним почти одного роста. Несмотря на всю свою хрупкость, Геля была, что называется, «бой-бабой», палец которой в рот не клади. Длинные накрашенные ресницы и тональная маска, которую Анна Александровна любила называть посмертной. У нее были шикарные медные волосы по пояс. В отличие от Зильберштейна, Еве не нравилась пара Влада и Гели. Ревность – жуткая и страшная штука.

Перед репетицией Ева поспешила в раздевалку, игнорируя непонимавший взгляд Савановой, которая все-таки решила участвовать в выступлении и запоздало спохватилась с поиском партнера. С Владом она, насколько я знаю, даже не думала танцевать – из-за женской солидарности. Впрочем, она искренне сомневалась в силах Евы – маловероятно, что игра стоила свеч.

После уроков Зильберштейн собирался поговорить с подружкой для налаживания отношений, но она оказалась невероятно шустрой, как хомяк, и покинула кабинет истории точно по звонку. Возможно, она предвидела действия Марка. Когда Романова неслась вниз по лестнице, ее волосы красиво развевались и, казалось, пытались ее догнать, но не тут-то. Марк завороженно глядел ей вслед, но, одернув себя, пробубнил под нос:

– Не о том думаешь, приятель, – и моментально отвел взгляд. Больше всего ему хотелось догнать ее, но весь мир был словно настроен против него, утрирую, конечно – не мир, скорее, школа. Навстречу девятикласснику попалась толпа малышей с продленки, сквозь которых пробраться было невозможно. Они напомнили Марку маленьких зубастиков (Critters, 1986, if u remember[34]). Далее он натолкнулся на бывшего одноклассника, с которым вместе сиживал когда-то за первой партой перед учительским столом. Его звали Гришей, был он спортсменом и при каждом контакте с двуногими обращал тех в религию здорового образа жизни. Лучшим другом был Леша – они дружили с детского сада.

– Марк. Марк! – позвал немца Гришаня, остановив того в дверях. – Ну, чо, как у тебя дела в новом классе? Будешь пытаться вальсировать в этом году? – парень изобразил, будто прижал к себе невидимую партнершу и сделал с ней несколько проходов.

– Не знаю, – угрюмо процедил Марк.

– О, рили? Что, опять с мамашей придешь?

– Я не понимать, о чем ты говоришь, – буркнул Зильберштейн, и, задев Гришу плечом, отправив того на пол (возможно, в реанимацию), немец направился к выходу. Ева, к тому времени, проскочила мимо секьюрити, и Марк поспешил за ней, несмотря на то, что на улице было слишком холодно даже для декабря.

Романова пошла не обычным путем, а мимо детской площадки, расположенной напротив школы. В иные времена она хаживала иначе: по левую сторону от школьного подъезда.

– Stop[35]! – побежав за девушкой, Марк покинул территорию школы и нагнал ее около горки в форме динозавра. – Donnerwetter[36]! – растерялся он.

– Чего тебе? – резко остановилась девушка, развернувшись к однокласснику. Ранее заговорить с приятелем у нее не хватало духа.

– Почему ты завелась так? Разве нельзя было просто сказать: «Fucking[37] Марк, я тащусь от Бреднева и хочу плясать с ним», чего сложного?

– Меня просто бесит, что ты принимаешь решения за меня! – в ее глазах заблестели слезы. – Причем это не в первый раз! Что с Юрой тогда, что сейчас…

– Я очень хотел танцевать с тобой и не знал, что ты неравнодушна к Бредневу. Мои извинения, – состроив клоунскую гримасу, Зильберштейн сделал реверанс, но его нервы были на пределе. Хлюпнув носом и утерев выступившие слезы, Ева бросилась обнимать Марка. Похоже, она давно ждала этого момента, чтобы вновь почувствовать себя под защитой немца, когда тот крепко обнимал ее в ответ. В который раз Зильберштейн был удивлен. – Ты… очень экспрессивна.

– Просто… ну, мы же друзья, в конце концов, я очень не хочу с тобой ссориться, если честно, – быстро бормотала Романова, нервно смотря по сторонам. Ей едва ли хватило сил наступить на глотку гордости, поэтому ее слова прозвучали крайне невнятно. Завидев выходившую из школы Анну Александровну, она отступила от одноклассника; учительница шла по направлению к ним – многие курильщики из школы дымили именно у тех ворот, поскольку они были ближе всего. – И знаешь, как обидно, когда друг подобным образом подставляет.

– Друзья, значит, – сощурившись, произнес Марк и цокнул языком. – Что же ты мне тогда раньше не сказала, что тащишься по Бредневу? Может, я бы чем-нибудь смог тебе помочь.

– Почему ты так упорно повторяешь, что он мне нравится? – взволнованно поинтересовалась Ева, скрывая волнение за улыбкой. – Будто мантра какая-то. Омм, Влад хороший, Влад хороший…

– Пфф, вот еще. Делать мне больше нечего! – возмутился Зильберштейн.

– Марк? Ева? Разве вы не должны быть на репетиции? – Анна Александровна с удивлением посмотрела на школьников. Затем она, похоже, заметила, что немец был без куртки и с непривычки дрожал от холода. – Марк, ты чего, совсем с дуба рухнул? Почему без куртки выбежал? Простудить себе все удумал?

– Ничего от меня не убудет, поверьте мне, – отмахнулся тот. – Я болею раз в два сезона – осенью и весной. Остальное время я могу делать все, что угодно, поэтому, пожалуй, я покурю, а ты, Ива, отправляйся в актовый зал, – скомандовал парень и пальцами сделал в сторону школы. – Анна Александровна, – по слогам выговорил он, – надеюсь, вы не будете возражать, если я постою здесь с вами?

– Ну, вообще, Марк, курение – не есть хорошо…

– Вы же сами курите, – невозмутимо произнес Марк, пожав плечами, и достал из кармана пачку крепкого Marlboro. Достав сигарету и зажав ту губами, он быстро прикурил и спрятал зажигалку обратно в пачку.

– …но я не могу агитировать за здоровый образ жизни, поскольку сама курю, и это собственный выбор каждого человека, – Анна Александровна снизу вверх посмотрела на Зильберштейна. Тот лишь опять усмехнулся и посмотрел на Романову.

– А я не курю, – радостно сообщила Ева, почувствовав неловкость.

– Молодец, – сказала классная руководительница.

– Прошу, Ева, иди в школу. Я не хочу, чтобы ты простудилась. У тебя нет такого сногсшибательного иммунитета, как у меня.

Спорить Ева не стала – сразу отпало желание, когда она столкнулась с удивленным взглядом Анны Александровны, но для себя девушка поняла, что если еще повторятся подобные выходки, то она даже не имеет представления, как себя поведет в следующий раз, очевидно же – Марк невероятно конфликтный человек, и сейчас ей просто повезло.

В актовом зале, тем временем, Влад настойчиво объяснял Ангелине, куда и как нужно ставить ноги. Сусанна, одноклассница ребят, добрейшей души человек, согласилась наиграть на старом пыльном пианино, которое, вероятно, не трогали до этого года три, какой-то вальсок. Инструмент, разумеется, был расстроен, и звучание было паршивым. Саванова с усмешкой наблюдала за тщетными попытками Влада, устроившись в первом ряду, выстроенном перед сценой, свободной от оборудования и мебели.

Все основные события, произошедшие на улице, Кира успела увидеть из окна. Этого ей было достаточно для того, чтобы сложилось мнение о данной ситуации. Поправляя шторку, Red Head поинтересовалась:

– Как думаете, Ева нравится Марку?

– Дык еще же с первого класса, не? – удивленно спросил Берднев, протягивая руки к Ангелине. Та от него вырвалась и заинтересованно посмотрела на Саванову, с которой дружила в классе так четвертом-пятом.

– А разве они не встречаются? – недоуменно спросила Геля, похлопав глазками. – В отеле они же даже жили вместе.

– И что? Мы со Стасом тоже жили вместе, и ничего же! Так ничего и не вышло, – недовольно бросила Кира, скрестив руки на груди. – А Ева просто утирала ему сопельки, ведь «Маркуша заболел», – язвительно добавила девушка, ехидно улыбаясь. Влад изумленно посмотрел на Саванову.

– Действительно? Ни о чем таком не слышал.

– Да их даже Анна Санна спалила! – хохотнула Кира. – Она еще Марка отчитывала за то, типа «что он забыл в номере Киры и Евы». Впрочем, я так поняла, Зильбертшейну ни за что никогда не влетает, так, да?

– Чо? Серьезно? – Ангелина вопросительно уставилась на Киру.

– Да не то чтобы ему никогда не попадает… Просто Галина Николаевна всегда, скажем так, опекала его, – напряженно произнес Влад, мельком посмотрев на дверь.

– С чего бы это?

– Если честно, не интересовался. С Марком как-то не общаюсь, но я слышал, что он настолько трудно переживал развод родителей, что его записали к психологу.