Очевидное маловероятно - Анастасия Петрова (Кагомэ)

хочу услышать причину!

— Хроникеры рвались к власти и… однажды убили отца. Если бы не многочисленные жертвы верных ему людей, я стал бы их марионеткой… В тот кровавый вечер мой мир рухнул… Образно выражаясь, я упал с высоченной скалы…

— Мне так жаль, Говард… Но…

— Когда я смотрю в Ваши прекрасные глаза, слышу Ваш чудесный голос, то позволяю себе верить, что, и впрямь, могу летать… Умоляю: не отвергайте меня…

— Совсем я Вас измучила, — чуть кокетливо улыбнулась Мартиника. — Если все, сказанное Вами сегодня, в итоге, окажется правдой, после нашей победы состоится столь желанная Вам свадьба. А я очень сильно постараюсь полюбить Вас. Обещаю…

— Ура! — только и смог сказать счастливый влюбленный.

Тут сзади раздался вежливый кашель.

— Дядя Эндрю, Вы хотите мне что-то сказать? Не смущайтесь… Вы нам нисколько не помешали.

— Ее Величество хочет с Вами поговорить, Миледи. По поводу поисков Эдварда.

— Уже бегу. Кажется, я догадываюсь, что пришло матушке в голову. Прошу прощения, господа…

— Я помогу Вам спуститься, дорогая…

— Не вздумайте, Говард! Ступеньки крутые, мы можем упасть…

— Я хотел придержать шлейф Вашего платья, — голубые глаза короля соседней страны смеялись.

— А-а. Тогда ладно. Спасибо.

Мартиника, скрывая смущение, проскользнула вперед. Мужчины сдержанно улыбались за ее спиной.

Эдвард очнулся в полной темноте от неприятного ощущения. Холодное острие уперлось ему в печень. Тело было беспомощным, ватным. Молодой человек чувствовал: рядом кто-то есть, возможно, даже двое. Их лица слабо освещались, и если бы он видел, то сразу понял бы, что фигуры неживые.

— Биологическая форма жизни. А точнее, человек, — чуть дребезжащим металлическим голосом произнес один.

— Понял. Что будем с ним делать? Такой особи нет в базе данных Сандара.

— Доставим в тюрьму. Нахождение на улице после двадцати трех часов делает его правонарушителем.

— Понял.

Эдварда подняли под руки. Наследник Лоридема предпочел не открывать глаз: будучи якобы без сознания, можно хотя бы не опасаться лишних вопросов. Спустя пять минут его не слишком осторожно опустили на холодное металлическое сиденье. Пол под ногами дрогнул.

Неизвестное транспортное средство резко остановилось где-то через час. Эдварда сильно трясло, и он не падал на пол, лишь благодаря какому-то ремню. Он открыл глаза, но ничего особо не изменилось. Темно, в паре метров едва заметные щели, обозначающие дверь. Можно поспать, чтобы были силы быстро реагировать на дальнейшие события…

Итак, наследник Страны Счастья оказался в камере и снова открыл глаза. Довольно яркий круглый светильник под потолком позволял хорошо рассмотреть крошечную комнатку с подвесной кроватью и уголком за тканевой ширмой (очевидно, уборной). Здесь также находился столик с чем-то круглым (похожим на хлеб) и высоким металлическим бокалом (возможно, с питьем). Сквозь решетку (с явно опасными разрядами) молодой человек увидел узкий коридор с другими узниками. Все спали. Никто их не охранял. Эдвард сел, подтянув колени к груди, и задумался: "Успешно ли друзья добрались домой? Наверняка, все переживают обо мне. Матушке на третьем месяце беременности никак нельзя волноваться! Отец успокоит ее. Ничего, я обязательно найду выход и вернусь в свой мир. Как любит говорить Афанасий Михайлович (дед Ричарда), "спокойствие, только спокойствие, пустяки, дело-то житейское". А не попробовать ли мне одну штуку…" Чуть повернув голову, наследный принц Лоридема стал в упор смотреть на бокал, но сдвинуть его с места не получалось. Тогда он решил подключить руки… Надо же, сработало! И вот у него в руках напиток. Без запаха. Жидкость густоватая. Если вылить ее на ладонь, собирается в центре. А на вкус… минеральная вода! Хлеб же оказался отвратительным: глина на вкус и то приятнее… Оставшись голодным, Эдвард постарался снова заснуть. И где-то через час ему это удалось.

Утро в новом мире началось с того, что металлические работники тюрьмы (внешне очень напоминающие людей с невыразительной мимикой) стали выпускать узников на свободу. Те, не торопясь, приводили себя в порядок и, низко поклонившись тюремщикам, спокойно уходили прочь. Создавалось впечатление, что все происходящее нисколько не волнует ни тех, ни других. Когда очередь дошла до Эдварда, железяка остановилась как вкопанная. Подождав немного, молодой человек решился спросить:

— Почему меня не выпускают, господин хороший?

— Вы неизвестная особь в нашем городе и можете представлять опасность для других жителей.

— Что же заставляет Вас так думать?

— Ваша непохожесть.

— Понятно. Что мне следует делать, чтобы выбраться отсюда?

— Через пять минут медицинский бот возьмет ваши биоматериалы: кровь, мочу, пункцию спинного мозга, фрагменты тканей и серое вещество… И Вы никуда от нас не денетесь.

— Простите, что? — последняя фраза, сказанная слишком миролюбивым тоном, насторожила Эдварда.

— Я хотел сказать, что Вы будете свободны.

— И много ли времени на это уйдет?

— Около четверти часа.

— Будет больно?

— Достаточно неприятно. Если желаете, можно сделать наркоз.

Эдвард не понимал, что такое наркоз, но интуиция подсказывала, что его введут в бессознательное состояние:

— Благодарю, не стоит.

Медботом оказался прибор с датчиками и чрезвычайно чувствительными манипуляторами. Его общительная голова, отлитая из очень гладкого материала, с первых секунд начала заботливо тараторить:

— Не волнуйтесь, пациент. Успокойтесь, пациент. Вас только комарик укусит… А потом все сразу станет прекрасно… Вы любите конфеты? А газировку?

Комарик кусал быстро, но очень болезненно. Эдвард терпел, морщился и ойкал, заставляя впечатлительного бота беспокоиться:

— Ой, как же так? Очень неприятно? Осталось совсем чуть-чуть. Потерпите. Вот… Самое страшное уже позади. Вы большой молодец, дорогой пациент!

Эдвард чувствовал себя так, будто его выпотрошили, но нашел в себе силы сесть на койке и улыбнуться. Бот укатил прочь. А тюремщик, наконец, снова заговорил… Контраст с беззаботной болтовней милого "доктора" снова неприятно царапнул сознание наследника Страны Счастья:

— Вставайте и идите, человек. Советую запомнить, что всем биологическим особям строго запрещается находиться на улице после двадцати трех часов.

Хотя вопрос, зачем его мучили, готов был слететь с его губ, Эдвард кивнул и поспешил прочь. Ему все меньше и меньше нравился сей мир безликих существ.

Оказавшись на улице, молодой человек вдохнул полной грудью свежий воздух и немного расслабился. Он увидел множество высотных зданий, любопытные колесные повозки без водителей, летающие фонари, дружно спешащие туда, где требовалось дополнительное освещение. На гладком полотне дорог то и дело вспыхивали какие-то знаки. Вокруг было много ухоженной зелени (от аккуратных газонов до двухметровых деревьев). Прохожие спешили по делам, практически не общаясь друг с другом, не смотрели друг другу в глаза. Всеобщее отчуждение создавало невероятно гнетущую атмосферу. А может так ощущал себя лишь наш путешественник в пространстве и времени?

Для начала Эдвард решил пойти за большой группой людей и вскоре оказался перед внушительным