Брачный договор с герцогом - Милли Адамс

признаком слабости человека. Я сильная, и ваш сын тоже.

— Я не говорил, что считаю кого-то из вас слабым.

— Лишая его шанса потерпеть неудачу, вы показываете, что думаете именно так.

— Беатрис, вы жили замкнуто в своем доме. У вас нет своего ребенка. Вы не понимаете, что мне довелось пережить, чего мне стоило стать лучшим отцом, каким я только мог стать.

— Я не оспариваю ваши заслуги. Разумеется, вы многое пережили, старались быть Уильяму хорошим отцом, но это не… Вы позволите мне поступить по-своему?

— Вы провели с Уильямом всего несколько часов, вы совсем его не знаете.

Бриггс замолчал, чувствуя неловкость от того, что почти не прислушивался к ее доводам, будто отрицал присутствующую в ней силу, предпочитая сосредоточиться на своей слабости, что было недостойно и мелочно.

Он не собирался просить Беатрис в корне изменить свою жизнь, что, впрочем, сделал сам ради нее. Или ради себя?

Он спешно отбросил ненужную мысль, в этом внутреннем диалоге нет никакого смысла. Все свершилось, они женаты, поэтому он будет сам принимать решения, как воспитывать сына и обращаться с женой, не ей давать ему советы.

— Я понимаю, Беатрис, что вы желаете добра, — продолжал Бриггс. — Вы милая, хорошая девочка…

— По вашему тону можно предположить, что речь идет о котенке. Милом, добром и ласковом. Не забывайте, герцог, что у котят есть когти, не стоит недооценивать мои.

Она резко развернулась, готовая уходить, но он остановил ее, схватив за руку.

Такое обращение повергло ее в шок, глаза стали круглыми, щеки порозовели. Это он заметил сразу. Потом ощутил тепло и мягкость ее тела и мысленно перенесся в парк, в тот вечер, когда понял, что перед ним прекрасная женщина. Может, поэтому ему сейчас непросто быть с ней суровым, как того требуют обстоятельства? Относиться как к ребенку и объяснить сказанное отсутствием жизненного опыта.

— Я понимаю, что и у этого котенка есть когти, — почти ласково произнес он. — Но пусть не забывает, что я могу справиться с ним одной рукой, если захочу.

— Вы мне угрожаете?

— Ничего серьезного, — произнес он, вновь вспоминая о границах, которые для себя определил, — однако теперь мне начинает казаться, что Хью был довольно снисходителен к вам. При всем уважении к вашему трудному детству наказания вы все равно заслуживаете.

Губы ее разомкнулись, грудь несколько раз приподнялась и опустилась.

— Вы не понимаете, что говорите.

— Возможно. Но, поверьте, мне известно о вас больше, чем вы полагаете.

— Будь это так, вы вели бы себя иначе, не стали бы игнорировать меня и скрываться целыми днями. Я интересна вам меньше античных вещиц, которые оставили пылиться на полках в этом доме. — Она вскинула голову. — И вы не имеете права меня наказывать.

— У меня есть право поступать, как сочту нужным.

— Пусть так. Хотите наслаждаться вновь полученной безграничной властью?

Бриггс вздрогнул, слова задели за живое, в глубине души он знал, что это правда. Радость от полученной власти возможна лишь в случае, когда объект к этому готов, однако сейчас речь идет не об играх в спальне. Но что это? Он, кажется, и сам не понимал. И Беатрис тоже, это ясно. Глаза ее горели, что говорило о волнении и гневе. И он точно знал, что она не представляла, отчего их пикировка повергла ее в такое состояние. О, ему отлично известно, отчего бурлила ее кровь, и это заставляло презирать самого себя. Его подвело умение сдерживаться. Он намеренно говорил о наказании, но целью было не испугать ее, а взволновать. Подталкивая ее все ближе к черте, он наблюдал за реакцией, определяя, как далеко может зайти.

Похоже, Беатрис готова поддержать его игру, что ж, он не возражает против некоторого сопротивления вначале. Она любит схватки, эта маленькая Беатрис, это характеризует ее полнее, чем она может вообразить. Она сделала шаг назад, отступая на безопасное расстояние. Умная девушка. Так будет лучше. Пора заканчивать игру.

— Вы правы, — произнесла она, — я впервые вижу вас в обыденной жизни. Я ошибочно полагала, что хорошо знаю вас, основываясь на человеке, с которым общалась в присутствии брата. Я совсем вас не знаю, потому не буду рассуждать о ваших качествах. Скажу, однако, что я уже сильно привязалась к Уильяму.

— Вот как?

— Да. Потому что вижу в нем себя, хотя вы можете считать это глупостью или не верить вовсе. Это правда. Защита какой ценой, Бриггс?

— Ему не…

— Вы говорили, что он чаще не выражает эмоции и чувства. Знаете, я понимаю, что близкие всегда желали мне добра, делали все ради моего блага. Мой отец, мама, Хью — все хотели защитить меня от плохого. Они так старались, что забыли об одном: риск — часть жизни. Он должен в ней присутствовать. Я так многого не испробовала в жизни, того, что непременно должна была. Я многое не сделала. Дышать и жить — не главное, я в этом уверена.

— Но без этого не было бы вообще ничего.

— Поездка в Лондон не станет угрозой жизни Уильяма. Она будет всего лишь трудной.

— Мы, кажется, говорили о вас, Беатрис.

— Приятно, что вспомнили обо мне. Но я лично устала от этого, я хочу думать о чем-то другом, более значимом.

Глядя ей вслед, Бриггс не мог отделаться от ощущения, что проиграл в этой схватке. Похоже, с Беатрис не будет легче, чем с Сереной. Но самое тревожное, что в душе он ощущал: именно Беатрис сделает его счастливым.

Глава 8

Беатрис задалась вопросом, сможет ли когда-нибудь крепко заснуть и выспаться. Она тревожилась об Уильяме и прислушивалась, вместо того чтобы отдыхать.

Дни тянулись один за другим, проведенные по большей части в одиночестве. Бриггса она видела редко. Чаще доводилось общаться с гувернанткой Элис, которая так и не стала относиться к ней теплее. Трапезы проходили и вовсе в полном одиночестве, а ночи казались бесконечно длинными. Беатрис пришла к выводу, что настоящая ее жизнь мало чем отличается от той, что она вела в Байби-Хаус.

Только рядом не было мамы. Не было никого, кто уделял бы ей внимание.

За исключением, пожалуй, Уильяма. Некоторые дни с ним можно было назвать чудесными, но некоторые…

С мальчиком часто случались истерики и приступы гнева. Такие дни он переживал тяжело. Беатрис понимала, почему Бриггс так беспокоится о сыне, однако не отказалась от мысли, что такого умного ребенка нельзя держать в изоляции от мира.

Она совсем недавно жила словно в коконе, у нее и сейчас не было