История Украины. Научно-популярные очерки - Коллектив авторов

Наконец, удержавшаяся у власти номенклатура, использовав лозунги национального движения в собственных интересах, не знала, как эти лозунги претворять в жизнь. По привычке она стремилась к директивно-командному стилю в строительстве нации, полагая, что принятием законов, обеспечивающих внедрение украинского языка в разные сферы жизни и введением ряда важных государственных символов можно ограничиться. Ее в этом вполне поддерживала бюрократия — от центра до местного уровня, для которой создание украинской нации на уровне «виртуальной реальности» было вполне достижимой задачей.

Украинская национальная интеллигенция (часть из которой вполне комфортно срослась с упомянутой номенклатурой еще в советское время, а часть из оппозиции перешла в структуры власти) также имела весьма смутные представления о пути, который нужно пройти, чтобы превратить население в нацию. Поэтому часть этой интеллигенции выбрала привычную просветительскую деятельность образца XIX столетия, погрузившись в мир приятных иллюзий и культурнического мессианства, часть удовлетворилась второразрядными постами в государственной системе, часть вновь ушла в оппозицию к власти, периодически раздражая ее напоминаниями о продолжающемся упадке украинской культуры и языка. Впрочем, не следует забывать о сотнях и тысячах представителей интеллигенции, которые каждый на своем месте практической деятельностью, почти не видимой на поверхности общества, изо дня в день занимались именно тем, что называется строительством нации — оно происходило больше в школьных классах, в редакциях газет и издательств, в вузах и кабинетах ученых, чем на политических трибунах или в коридорах власти.

«Создание украинцев» начиналось как восстановление культурных прав титульной нации еще на исходе советской власти. В октябре 1989 г. под давлением национально-демократической интеллигенции был принят «Закон о языках в УССР», о котором говорили, что он «дает право иметь право», и который фактически продублировал конституционную норму об украинском языке как государственном и конкретизировал ее целым рядом важных положений, усиливавших статус украинского языка. Статус русского языка остался нерушимым.

В июле 1990 г., через неделю после провозглашения Декларации о суверенитете УССР, украинцы получили «право иметь право» свою национальную историю — политбюро КПУ утвердило Республиканскую программу развития исторических исследований, одним из пунктов которой было введение отдельного школьного курса истории УССР (который уже в следующем году плавно перешел в курс истории Украины).

С обретением независимости, наряду с огромным общественным, возник масштабный государственный запрос на украинизированную историю, в результате чего были созданы первые школьные и вузовские учебники по истории Украины, отделявшие собственно украинскую историю от ранее общей истории СССР.

С начала 1990-х гг. начался процесс украинизации системы образования — практически речь шла о приведении ее в соответствие с новой ролью титульной нации. В общем, организационные условия для проведения масштабной украинизации школы были почти оптимальными: система управления образованием представляла собою строгую вертикальную централизованную иерархию, которая позволяла жестко контролировать выполнение распоряжений центральных органов. Администрация школ и учителя, воспитанные еще в традициях советской системы образования, были приучены к неукоснительному выполнению директив, в том числе идеологических. Родители также вполне доверяли авторитету образовательной системы и психологически были готовы воспринять идею обязательного и массового внедрения государственного языка в систему обучения. Таким образом, если бы административная украинизация школ сопровождалась серьезной финансовой поддержкой государства, фундаментальной переподготовкой учителей и продуманной системой пояснительных мер, она была бы весьма эффективной. Однако именно в этом появились сложности.

Экономический кризис привел к резкому уменьшению финансирования образования. Согласно украинскому законодательству, на образование должно выделяться не менее 10 % валового внутреннего продукта. На практике эта цифра колебалась в пределах 3,8–5 %, при том, что сам ВВП постоянно уменьшался, соответственно съеживалась доля затрат на образование. Разумеется, это не могло не сказаться на политике украинизации образования: она происходила на фоне постоянной нехватки средств, падения жизненного уровня учителей, развала материально-технической базы школ. Отсутствие средств компенсировалось административным нажимом, приказами и инструкциями. От учителей требовали перехода на преподавание на украинском языке, однако мало заботились об их переучивании. От администрации школ требовали отчетов, но не обеспечивали ее необходимыми средствами на украинизацию. Впрочем, при этом образовательная бюрократия центра придерживалась принципа разумной постепенности в украинизации школы в регионах — там, где сопротивление населения было особенно сильным и где оно встречало поддержку местной бюрократии (Донбасс, Крым), административный нажим ослабевал и использовались непрямые методы воздействия — например, открытие классов с украинским языком обучения в русских школах, расширение в школьных программах объема украиноведческих дисциплин (география, история Украины, украинский язык и литература, курс «Я и Украина» в начальных классах), увеличение приема на украиноведческие специальности в вузы. Добавим, что при вступлении в вузы в 1993 г. был введен обязательный экзамен по украинскому языку (сочинение).

Согласно закону о языках 1989 г. обучение и воспитательный процесс во всей образовательной системе Украины должен был осуществляться на украинском языке. В местах компактного проживания национальных меньшинств разрешалось создание школ с преподаванием на их языках. Изучение украинского было обязательным с первого класса во всех школах страны. Впрочем, как и русского. С 1 сентября 1993 г. по распоряжению министерства образования доля учеников первых классов, обучающихся на украинском языке, должна была соответствовать доле украинцев в составе населения региона — этим закладывался фундамент полной украинизации образования этнических украинцев. Заметим, что и неукраинское население вполне лояльно относилось к обязательному изучению в школе украинского языка и даже к тому, чтобы их дети обучались в украинских школах — в 1992 г. по результатам опроса родителей-русских, 54 % из них были готовы отдать детей в украинские школы во Львове, 65 % — в Киеве, и всего 9 % — в Симферополе (правда здесь 54 % признали, что их детям необходимо изучать украинский язык).

Окончательный перелом в украинизации системы образования произошел при президенте Л. Кучме, который пришел к власти, используя, среди прочего, лозунг о русском языке как втором государственном. К 2003 г. на украинском языке обучалось 73,5 % школьников и почти 90 % студентов (в начале 1990-х гг. — студентов, получавших знания на украинском, было 37 %). Насколько эти официальные данные отражают реальное состояние дел, сказать трудно. Формально образование стало украиноязычным и ориентированным на нужды Украины, и в этом смысле оно превратилось в мощный способ превращения украинского в язык государства и нации. Неформально на значительной территории страны (за исключением западных регионов) утвердилась ситуация функционального двуязычия — язык преподавания и общения с администрацией — украинский, язык внеслужебного общения — русский (или суржик). В то же время усилилась региональная специфика языкового разделения образовательной сферы. К концу 1990-х гг. резко снизилось число русских школ в западных областях Украины (в Тернопольской и Ровненской их не осталось вовсе).

Новое государство, помимо прочего, нуждалось в создании государственной символики, пантеона национальных героев, установлении системы государственных праздников — всего того, что в свое время английский историк Эрик Гобсбаум назвал «изобретением традиции». Заметим, что и здесь ситуация была далеко не безоблачной.

Еще в годы перестройки национал-демократы добились неформального признания властью желто-голубого знамени — оно стало все чаще появляться на публичных мероприятиях (раньше за его вывешивание можно было попасть в тюрьму). В 1990 г. желто-голубой флаг уже стал привычным. В сентябре 1991 г. по постановлению Верховной Рады он стал использоваться в протокольных мероприятиях как государственный флаг Украины.

В январе 1992 г. Президиум Верховной Рады утвердил музыкальную редакцию государственного гимна «Ще не вмерла України…» (автор музыки М. Вербицкий). Слова гимна, относящиеся еще к XIX столетию, не были утверждены по мотивам идеологическим, поскольку содержали пассажи, неприемлемые в современных условиях. Некоторые официальные поэты получили задание сочинить слова гимна, однако мероприятие провалилось, и после принятия Конституции Украины 1996 г. официальным текстом гимна стали первые два куплета и припев. Тогда же, в 1996 г. был узаконен малый герб Украины — тризуб, символ киевского князя Владимира Великого.