История Украины. Научно-популярные очерки - Коллектив авторов

В сентябре 1996 г. Сенат утвердил создание постоянно действующей двусторонней комиссии на высшем уровне (так называемая комиссия Кучма — Гор) — наличие такого органа должно было засвидетельствовать важность Украины во внешней политике США и обеспечить постоянный контакт и обмен мнениями по стратегически важным вопросам на равноправной основе. Впрочем, «равноправность» была скорее риторической фигурой дипломатов — Украине приходилось «учитывать мнение» США, как правило, в пользу последних. Это было очевидным и в вопросе о ядерном разоружении, и в случае с прекращением участия Украины в строительстве ядерной электростанции в Иране под давлением США.

Впрочем, эти «маленькие неудобства» США компенсировали материально. Программа финансовой помощи Украине была открыта еще в 1993 г., уже тогда она составила 300 млн долларов США. В 1994 г. эта цифра возросла до 700 млн. Тогда же при активном участии США «большая семерка» приняла решение о предоставлении Украине 4,2 млрд долларов на проведение экономических реформ и подготовку к закрытию Чернобыльской АЭС. Зимой 1996 г. Украина стала для США третьей (после Израиля и Египта) страной по размерам получения финансовой помощи. К 1999 г. общий объем финансовой помощи Украине со стороны США составил более 1,7 млрд долларов.

Однако к концу 1990-х гг. в этой области возникли серьезные затруднения — все более частыми становились сигналы о «нецелевом использовании» американской финансовой помощи украинскими государственными партнерами и о неблагоприятных условиях для американского бизнеса в Украине. В 1999 г. финансовая помощь Украине была уменьшена по сравнению с предыдущими годами. Весной этого же года бывший премьер-министр Украины Павел Лазаренко попросил убежища в США, и коррупционный скандал вокруг его имени крайне негативно сказался на перспективах Украины с точки зрения дальнейших финансовых вливаний.

На политическом уровне Украина к концу 1990-х гг. числила США среди «стратегических партнеров» (наряду с десятком других стран, среди которых были геополитические конкуренты США). В ноябре 1999 г. Л. Кучма заявил, что для Украины стратегическое партнерство с США является одним из ключевых внешнеполитических направлений. Для США Украина после достижения безъядерного статуса сохраняла значение прежде всего как конфликтогенный фактор в стратегически важном регионе — развитие демократии в Украине стало приоритетом для США именно в этом смысле — стабильная и демократичная Украина могла обеспечить стабильность и в регионе в целом. Кроме того, к концу 1990-х гг. возросло значение Украины как противовеса в отношениях с Россией, особенно в свете прямого вмешательства США в югославские события.

Итак, дебют Украины на международной арене в качестве самостоятельного государства был крайне сложным, противоречивым и временами драматичным. Тем не менее, он состоялся. Украине удалось избежать острых конфликтов с крупнейшими игроками в геополитической игре и найти свою нишу в международных отношениях. В то же время ей еще предстояло добиться внешнеполитической самодостаточности и реального равноправия в отношениях с ведущими странами мира.

Кто такие украинцы и чего они хотят: проблемы формирования нации

«Кто такие украинцы и чего они хотят» — так называлась брошюра, изданная Михаилом Грушевским в 1918 г. В ней он пытался пояснить стремление украинского движения к созданию собственного государства. Пояснить, кроме всего прочего, и самим украинцам. В 1991 г. название этой брошюры оказалось на удивление актуальным — более чем семь десятилетий спустя украинцам нужно было понять, кто они как нация и к чему эта нация стремится — эта проблема была общей для всех без исключения стран, возникших на постсоветском пространстве. Афоризм деятеля итальянского национального объединительного движения второй половины XIX в. Массимо Д’Ансельмо «Мы создали Италию — время создавать итальянцев» был вполне актуален в Украине 1990-х.

Стартовые условия для «создания украинцев» в начале 1990-х гг. были весьма непростыми — не только из-за начавшегося социально-экономического кризиса, который конечно же сказался на процессе формирования гражданской нации, но также из-за целого ряда культурных, идеологических, социально-психологических, политических факторов, возникших как результат сложной, противоречивой и трагической истории. Перечислим лишь некоторые из них.

Одной из наиболее серьезных проблем был достаточно низкий уровень национального самосознания самих этнических украинцев и соответственно — их способность к мобилизации под национальными лозунгами. Наиболее объективные аналитики никогда не рассматривали результаты референдума 1991 г. как прямое подтверждение уровня национального самосознания украинцев — голосовали не столько и не только за независимую Украину, сколько против союзного центра. По выражению английского исследователя Эндрю Вилсона, украинский национализм (то есть национальное самосознание) был в Украине «верой меньшинства».

Украинский язык вследствие десятилетий русификации, особенно в 1970-е-1980-е гг., имел крайне низкий социальный статус, ассоциировался с языком села. В 1989 г. 87,7 % этнических украинцев назвали украинский язык родным, остальные предпочли русский. При этом культурные границы собственно украинского языка на бытовом уровне размывались так называемым «суржиком» — смесью украинского и русского (в западных регионах — еще и с вкраплениями польского) — количество населения, разговаривающего на этом языковом гибриде, не поддается учету. Присутствие украинского языка в науке, особенно в точных и естественных дисциплинах было минимальным. Украинская культура на момент обретения независимости была сведена или к фольклорным формам или облачена в одежды «социалистического реализма». Национальная украинская пресса, телевидение, книгоиздание, играющие основную роль в национальной консолидации, пребывали в плачевном состоянии, с точки зрения качества и масштабов влияния — в этом они значительно уступали русскоязычным.

Система образования, которая во всем мире играет неоспоримую роль в формировании основ нации, в советской Украине работала на создание «новой исторической общности — советского народа», при этом она служила мощным средством русификации украинцев. К 1989 г. доля учеников в школах с украинским языком обучения составляла 47,5 %, в то время как доля украинцев в составе населения УССР — 72,7 %. Эти школы в основном находились в селах и маленьких городах. В двух крупнейших индустриальных центрах республики (Донецке и Луганске) украинских школ на этот момент не было вовсе, хотя доля этнических украинцев здесь составляла более 50 %.

Общее состояние украинской культуры, языка и соответственно — национального самосознания, дало основание многим украинским и зарубежным исследователям сгоряча охарактеризовать Украину начала 1990-х гг. как «постколониальную территорию». Фактически перед обществом и государством стояла задача «украинизации» самих украинцев, что предполагало определенные приоритеты в культурной и образовательной политике, которые всегда можно было истолковать как предоставление привилегий «титульной нации». При этом в обществе незримо сложились две огромные группы, интересы которых в строительстве нации не совпадали. Одна, представлявшая большинство населения, состояла из этнических украинцев. Это была титульная нация, давшая название государству и претендовавшая на ведущую роль в создании политической или гражданской нации. Считалось (и вполне справедливо), что до 1991 г. национально-культурные, а значит и социальные права этой нации были ущемлены. В этом случае речь шла о восстановлении исторической справедливости. Другая группа, этнические русские, представляла собою привилегированное в культурном отношении меньшинство, которое могло утратить свой привилегированный культурный статус вследствие «украинизаторской» политики государства. Одновременно удовлетворить интересы этих двух групп было крайне сложно, если вообще возможно, по крайней мере, в короткие сроки.

Еще одним фактором, значительно усложнявшим реализацию национального проекта в независимой Украине, было уже упоминавшееся региональное деление страны. Русскоязычный индустриальный восток Украины, промышленно-аграрный юг, где преобладала смешанная языковая (и культурная) идентичность, аграрный украиноязычный и «суржиковый» центр (области, располагавшиеся по периметру вокруг Киева) и аграрно-промышленный украиноязычный запад — это только самое первое приближение к культурно-языковому разнообразию, влиявшему на характер формирования украинской нации. Стоит упомянуть и о том, что по данным социологических обследований в 1994 г. до 34 % украинцев языком повседневного общения называло русский и около 40 % — украинский. Добавим к этому наличие компактно расположенных национальных меньшинств, требующих удовлетворения их национально-культурных прав, и довольно четкое разделение но линии украиноязычное село — русскоязычный город, проходящее поверх региональных границ, и станет понятно, что задача, стоявшая перед новым государством, требовала чрезвычайной осторожности, тактичности и в то же время решительности.