Черный человек - Василий Головачев

Мальгин помолчал, вдумываясь в сказанное. Так же свободно читать мысли собеседника, как тот – его, он еще не мог, к тому же не проходило ощущение, что разговаривает он сам с собой.

– Если продолжить сравнения, то вы – представитель сверхжизни?

Бархатистый смешок.

– О нет, не удостоен, хотя могу многое. Вот Вершители – те очень близки ко всемогуществу.

– Как они выглядят?

Паломник покачал головой, допил вино и сложил-трансформировал свой походный баул в небольшую коробочку.

– Не знаю. Как может выглядеть бог того, чего не может быть в принципе?

– Что вы имеете в виду?

– Всемогуществом не может обладать никто – это универсальный закон Большой Вселенной, и тем не менее Вершители всемогущи в каждом из метагалактических доменов. Почему же они не всемогущи в целом? Парадокс, который я не смог решить до сих пор. Итак, мой друг, позволь мне дать один совет: возвращайся, Шаламов на Земле и никогда больше не сможет войти в орилоунское метро, да и тебе это будет удаваться с трудом. Возвращайся, поможешь коллегам избежать многих бед. Правда, Шаламов подстрахован, но и твоя помощь понадобится.

– Кем он подстрахован?

– Вершители создали свою систему безопасности, следящую за объектами, которые владеют опасным знанием и могут обратить его во вред разуму. Один из их превент-наблюдателей сейчас на Земле.

– «Тысячеглазый»?

Паломник внимательно посмотрел на хирурга.

– Вероятно, это образ, созданный вашим воображением, наблюдатели выглядят иначе. Но это он, богоид, по терминологии Шаламова.

Мальгин покачал головой, вспоминая моменты появления «тысячеглазого» орилоунского призрака на Земле. Все стало на свои места, получили объяснения и действия «глазастого», и его тяга к Маату, Орилоуху и к Шаламову.

– Вы встречались с ним?

– Я встречался со многими землянами, в том числе и с Шаламовым, и Лондоном. Кстати, Майкл просил передать вам вот это. – Паломник вытащил из-под плаща нечто напоминающее свернутый в трубку плакат, взмахнул им, и трубочка действительно развернулась в плоский лист с изумительно ярким изображением кусочка чужой планеты: водопад искрящейся желтизной воды с сияющей зеленой пеной, густо-синее небо с прожилками бело-голубых облаков, лес из растений, напоминающих березу и пальму, и развалины какого-то древнего строения, не то замка, не то крепости. Паломник что-то сделал, и картина обрела глубину, объем и… жизнь! Повисла в воздухе, словно окно в неведомый мир.

Мальгин вопросительно глянул на собеседника.

– Динго?

– Проще… и сложней. Сами разберетесь. – Паломник свернул картину в рулон, и Клим спрятал ее в карман. – Учтите, такие картины уже появились и на Земле, найдите и обезвредьте их, иначе случится беда. Я вижу, вам хочется задать мне пару вопросов. Время у меня есть, но давайте-ка перенесемся куда-нибудь в более уютное место. Не возражаете?

Паломник первым шагнул в «прорубь» мембраны, Мальгину ничего другого не оставалось, как последовать за ним. Внезапно ему показалось, что кто-то глянул ему в спину с тяжелой угрозой, хотя он точно знал, что на сотни километров вокруг нет ни одной живой души.

ГЛАВА 2

Вышли они на одной из планет Сферы Дайрона, Мальгин сразу узнал этот интересный объект, поражающий воображение масштабом строительства древних разумных существ, хозяев Сферы.

Представьте себе зернышко риса в центре надутого воздушного шарика и увеличьте его в триллион раз – зернышко превратится в звезду, а оболочка шарика – в сферу диаметром в триста миллионов километров, состоящую из мириад «песчинок»-астероидов размером в пятьдесят-сто километров. Астероиды эти ничем видимым не соединяются, но держатся каждый на своем месте, как бильярдный шар в лузе, касаясь боками шести соседних глыб.

С ночной поверхности планет Сферы – а их было три, вращавшихся по одной орбите, – оболочка кажется состоящей из светящейся рыбьей икры и создает эффект потрясающей светлой глубины с перламутровыми переливами. Смотреть на это небо можно не отрываясь и час и два.

– Красивое зрелище, – с неожиданной грустью сказал сзади Паломник. – Скоро оно станет недоступно путешественникам, орилоун здесь настолько дряхл, что вот-вот захлопнется.

Мальгин перевел взгляд с неба на недалекие черные «развалины» – таким издали казался вудволловый лес, названный так из-за сходства со стенами разрушенных и сгоревших земных зданий. Состоял он из теплокровных растений, то есть полурастений-полуживотных, форма которых являлась одной из чудес света. Затем внимание приковал океан, днем желто-янтарный, с искрящейся снежно-белой пеной, а ночью темно-коричневый, как смола, с янтарными искрами в глубине.

Дышалось здесь легко, атмосфера всех трех планет Сферы Дайсона на семьдесят процентов состояла из кислорода и на тридцать из азота, хотя изотопов эти газы содержали больше, чем земная атмосфера. Температура воздуха держалась ночью почти такая же, как и днем – около семнадцати градусов тепла.

– Посидим перед дорогой, – предложил Паломник.

Уселись на камень возле теплой стены ближайшего вудволла.

– Меня действительно многое интересует, – признался Мальгин. – От проблем общеглобальных вроде смысла бытия до совсем простых вроде моего личного счастья.

– Вряд ли я смогу ответить на все ваши вопросы, – улыбнулся Паломник. – Вы, люди, очень редкий тип существ, которым дано обнаружить проблематичность своего существования и ощутить всю неоднозначность бытия. Поэтому истина для вас многолика. Если я сообщу вам сейчас, каков был замысел вселенной, Большой Вселенной, вы не поверите. Честно говоря, я иногда тоже готов принять постулат, что смысл Вселенной – за пределами постижимого. Во всяком случае, для существ, бытие которых конечно. Рассуждать на эту тему можно долго, но вопрос: может ли ветвь постичь смысл всего дерева? – заставляет думать, а не спорить. Понимаете?

– Не могут понять жизнь в этом мире те, кто никогда не жил в нем, – пробормотал Мальгин.

– Очень точная формулировка! – Паломник был явно восхищен. – Ваша?

– Нет[155]. Но принадлежит всему человечеству как наследство.

– И все же я не ошибся в вас. Когда-нибудь мы встретимся в другой обстановке и побеседуем более глубоко.

– Тогда позвольте задать вопросы попроще. В Галактике еще есть «серые дыры» или та, что открыл Шаламов, была единственной?

– К сожалению, она была единственной на все местное скопление галактик и связывала вашу Метавселенную с той, где родились Вершители.

– Почему захлопнулись орилоуны на Земле, Маате и на самом Орилоухе?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});