Черный человек - Василий Головачев

После этих слов в кабине повисшей над Брянском машины установилась полная тишина. Потом Джума Хан негромко произнес:

– Всегда считал, что самое большое отклонение от нормы – это посредственность. Казимир, Аристарх Железовский был моим… то есть он был и есть мой друг, и говорить о нем в таком тоне по крайней мере невежливо. Я требую…

– Гриф Хан! – обронила Боянова.

Джума замолчал, хрустнув пальцами рук.

– Казимир, вам, я вижу, нравится быть глашатаем Закона, – продолжала комиссар. – Я тоже слуга Закона и все же стараюсь не внушать свою точку зрения, доказывать свою исключительность и власть. Вас это не утомляет?

– Власть утомляет тех, у кого ее нет, – засмеялся Ландсберг. – Вы раздражены, Власта, я понимаю и не обижаюсь, но служу я не себе, а исключительно Закону. Я уверен, что и «сын сумерек» Шаламов, и интрасенс Железовский несут угрозу для людей, и буду доказывать это на Совете. Если не трудно, доставьте меня к метро, здесь делать нечего, пусть трудятся специалисты.

Пока преодолевали расстояние до ближайшей станции метро, никто в кабине куттера не проронил ни слова. Лишь когда Ландсберг вышел и с улыбкой махнул всем рукой, Шевчук задумчиво сказал:

– Ландсберг раскрывается совсем с другой стороны, чем я его знаю. Теперь он без колебаний отправил бы на виселицу троих, чтобы спасти четверых.

Боянова подняла бровь, оглядываясь.

– Что это тебя, Алекс, потянуло на такие сравнения?

– Вспомнил недавно прочитанный исторический роман. Что касается Казимира, то я просто хотел сказать, что для него арифметика человеческих отношений становится важнее самих отношений. Недавно я услышал от него фразу: «В конце концов человек живет для размножения». Не знаю, отражает ли эта сентенция его умонастроение, может быть, она была произнесена в шутку, однако мне позиция Ландсберга по многим вопросам перестала нравиться.

– Мне тоже, – кивнула Боянова. – Если он на полном серьезе оспаривает вывод социологов, что общество потребления является обществом с пониженным требованием к личности, которое лишает людей напряжения творчества, то это не может не настораживать… – Власта запнулась, посмотрела на мужчин. Те молча смотрели на комиссара. Власта невесело улыбнулась.

– Я не зануда и не люблю нравоучений, но в отличие от Казимира уверена: жизнь, смыслом которой является размножение, столь же бессмысленна, как и само размножение. Это кредо одного древнего философа, но мне оно нравится. А Ландсберг… он слишком рано пренебрег ниямой.[158]

– Ты думаешь, он и есть руководитель развернутой кампании против интрасенсов? – осторожно спросил Шевчук.

– Я не думаю, а знаю, – спокойно ответила Боянова. – Хотя он не руководитель, а исполнитель более высокого ранга, чем его «шестерки». Он генерал Ордена. – Боянова посмотрела на Столбова. – Димитр, вам придается первая обойма БРБ, подключайте ее к информполю поиска Шаламова и Железовского.

Джума Хан и Ромашин переглянулись. Аббревиатура БРБ расшифровывалась как «бригада бескровного рукопашного боя» и обозначала спецподразделение по захвату профессионально подготовленных специалистов по боевым искусствам. Применялась бригада редко, но надобность в ней сохранялась, пока существовали психически больные люди, шизоиды, уголовные элементы, фанатики-фундаменталисты, террористы и убийцы.

– Кроме того, вам передается вторая лаборатория паучников, – продолжала комиссар, – со всем вычислительным и теоретическим потенциалом.

– У нас есть идея использовать в поиске фигурантов приборы для определения биоэнергетики, – сказал Столбов, не выразив своего отношения к словам комиссара. – У всех интрасенсов биоэнергетический потенциал увеличен, а характеристики Железовского и Шаламова есть в медцентре.

Боянова молча вылезла из куттера, Шевчук и Столбов последовали за ней. Бывший врач «Скорой помощи» и бывший начальник отдела безопасности остались вдвоем, глядя, как трое людей, от которых зависела судьба многих, идут к метро, пересекая площадь.

– Что у нас на повестке дня? – нарушил молчание Джума.

– Всего две задачи, – отозвался Ромашин, отрываясь от созерцания. – Задача номер один: поиск Железовского. Кстати, можем присоединиться к дружине Столбова. Задача номер два: помощь Мальгину. Если в квартире Аристарха действительно взорвался, вернее лопнул, кокон входа в трансфер, то Клим не сможет выбраться из орилоунского метро.

Джума пожал плечами. Какая-то тень пробежала по его лицу.

– Кто знает? Кредо Мальгина – везде и всегда добиваться максимума, чего бы это ни стоило, а теперь он к тому же еще и интрасенс. Он выберется. – Безопасник прислушался к чему-то, поправил клипс рации на мочке уха. – У вас есть выход на Умника?

Ромашин молча коснулся усика рации пси-связи, спрятанной у него в волосах над ухом. Он понял вопрос: по сети «спрута» пришло сообщение о том, что из «сферы Сабатини» на Меркурии вылетела очередь предметов, идеально повторяющих форму обычного блока памяти для индивидуальных компьютеров, только необычных размеров. Первый был длиной около километра, следующий в два раза меньше, и так далее. Последний – двадцать первый – имел в поперечнике один миллиметр. Все они, конечно, были голографическими копиями, объемными изображениями некогда существующего реального прибора.

– Дух, – сказал Ромашин.

Джума Хан кивнул. Духами физики называли явления с отрицательной вероятностью, и реплика Игната означала, что «сфера Сабатини» начала генерировать объекты, которые не могли реализоваться в евклидовом пространстве.

– Впрочем, – продолжал Ромашин, – это может быть и проекция реально существующего блока. У Шаламова мог быть такой, у Лондона, да и у Мальгина. Итак, шейх, до встречи вечером, проанализируем твои соображения вместе. Чей это куттер?

– Пограничников.

– Отправь его в фирму, мне в метро.

– И куда вы направляетесь, если не секрет?

– Туда, где боги, танцуя, стыдятся всяких одежд, как говорил Заратустра. – Ромашин блеснул мгновенной улыбкой, поднял руку и исчез. Вероятно, у него были веские причины не делиться своими планами даже с друзьями.

О том, что неизвестными лицами была похищена партия «броненосцев» – боевых костюмов, разработанных в прошлом веке на случай «звездных войн» и хранящихся на спецбазе УАСС в Анкоридже, Бояновой стало известно через час после похищения. Бригада кримрозыска уже отрабатывала версии, но и так было ясно, что кража – звено в цепи таких же деяний неизвестной организации, от чьего имени выступили когда-то «хирурги». Пока Умник анализировал веер вариантов, комиссар провела короткое видеоселекторное совещание начальников бюро, уделив особое внимание конфликтным ситуациям любого масштаба: по идее Борда, в какой-нибудь из них мог обнаружиться Шаламов. Оперативные службы переходили с этого момента на непрерывную связь с координатором операции «Сын сумерек» через спутниковую сеть «спрута», и это был еще не предел возможностей отдела безопасности, однако Боянова знала, когда нужно будет включить весь технический, мозговой и психологический потенциал службы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});