Конфуций и Вэнь - Георгий Георгиевич Батура

а у этой женщины – только этот муж, и больше никого.

И не как у монахов – чтобы мужчина женщины вообще не знал. Нет, у мужчины обязана быть женщина, доставшаяся ему девой. «Царство Небесное насилуется (биа́дзо) и насильники восхищают его!» – это прямая речь Христа, и она – о сексуальном единении мужа и жены. Причем, в своей самой что ни на есть открытой форме. Сказано для тех «дураков», которые начнут выдумывать в своей голове что-то иное. И пусть подумает читатель, много ли сейчас ходит по земле таких, которые отвечали бы этому первому и главному требованию Христа, предъявляемому к искателю Царства? И ведь это условие, само по себе, – это вовсе не само Царство, а только предварительное требование к искателю этого Царства. И в этом требовании не существует никаких исключений. Есть, правда, единственное. Если девушку изнасиловали, – в таком случае она перед Богом и перед своим женихом чиста.

У подлинных назареев – не совсем так, и вопрос реального спасения человеческой души через назируту остается открытым. Но нет сомнения в том, что назарейское учение по своей сути примыкает к Учению Христа гораздо ближе, чем проповедь апостола Павла или любая другая религия мира. Кроме «религии» Конфуция.

Итак, после приведенного выше «оправдания» Иисус повторяет Иоанну свою просьбу о крещении теми же самыми словами, которые мы уже привели. Но Яхья остается непреклонным: он не верит Христу и говорит Ему гораздо более жестокие слова, чем те, которые были сказаны ранее:

– Заика не станет ученым; слепой не напишет письмо, разоренный (или оставленный) дом не поднимется ввысь; вдова не станет девой; вонючая вода (а для мандея вода – это Небесный Иордан! – Г. Б.) не станет приятной на вкус и камень не станет мягче от масла.

В этом диалоге между Христом и Иоанном Крестителем для читателя удивительно смирение «лжеца-Иисуса»: на подобные слова Иоанна Он отвечает его же словами, но при этом выбрасывает из этих слов отрицание «не»: «Заика становится ученым; слепой – напишет письмо…" и т. д. Слова Иоанна очень жестокие. Известный исследователь мандеев Р. Мацух в книге «Истоки мандеев» (Мандеи: история, литература, религия. СП-б.: «Летний Сад», «Журнал “Нева”»; 2002, стр. 86) заявляет следующее: «Абсолютно ясно, что мандеи также были несведущи в жизни Иоанна Крестителя, как и христиане». Но так ли это? Если сравнить объем материала и роль Иоанна Крестителя в христианских и мандейских текстах, то становится очевидным, что именно для христиан Иоанн Креститель – это только «эпизод» или background, призванный оттенить роль Иисуса Христа. И именно здесь можно ожидать искажения подлинного облика Иоанна Крестителя. Этот же автор пишет, ссылаясь на другого исследователя этого вопроса (стр. 151):

Предание об Иоанне Крестителе претерпело в самаритянском посреднике некоторую метаморфозу, прежде чем оно достигло мандеев… Из проповедника покаяния и аскетизма, которого изображает Иосиф и Новый Завет, в самаритянском гносисе, пророк превратился в жизнелюба и противника «аскета» Иисуса, и именно в таком качестве он встречается нам потом в мандейских писаниях.

Но любой подлинный мандей – это действительно «жизнелюб» и принципиальный противник аскетизма. Так кто, в таком случае, оказывается прав? Мандейское писание, для которого не было никакого интереса представлять своего пророка в «перевернутом виде»? Или «новозаветные» иудеи и христиане, – которые вместе выступили в качестве ярых противников назарейского гносиса? А иначе, зачем было Иосифу Флавию подробнейшим образом пересказывать известный текст еврейского Писания в своей книге «Иудейские древности»? Или в греческом мире еще не было Септуагинты? Причем, к этому времени она уже существовала в течение около 200 лет. Или иудеям почему-то оказалось необходимым появление такой книги, в которой некоторые сочиненные недавно вещи выдавались бы за «древность?

И если рассуждать логически, то в это время или еще не было Септуагинты – еврейского Писания на греческом языке, – или к этому времени еще не существовало полного текста иудейского Писания, и Септуагинта таковым текстом не являлась. Сначала необходимо решить хотя бы этот простой вопрос, а уж потом обвинять мандеев в «фантазерстве».

У мандеев существует такое понятие, как «дать Ку́шту». Оно сопровождается рукопожатием особого рода. В переводе это означает «дать Истину». Причем, это означает не просто «анти-Ложь», как может быть воспринято в современном обществе, а именно «Истину божественную», т. е. сопряженную с «благодатью». Читая мандейские сочинения и изучая образ жизни этого древнего народа, человек с неиспорченной душой и совестью (какое ненужное в нашем мире слово!) ясно видит, что правда бывает, как правило, именно на стороне мандеев, и очень редко – на стороне тех представителей «монотеистических» религий, которые насквозь погрязли в политике и в решении своих земных интересов.

Возвращаясь к «Книге Иоанна», мы хотим отметить, что этот текст может нести в себе подлинные жемчужины знания о подлинном Иисусе. Иоанн говорит Христу: «Заика не становится ученым». Это – первые его слова из целой серии последовательных фраз, включающих отрицание «не». И вполне логично предположить, что они впрямую адресованы самому Христу, который, по мнению Иоанна, как раз и претендует на то, чтобы стать «Ученым». Так это выглядит в словах Иоанна.

То есть исторический Иисус, слагатель притч о Царстве Небесном, скорее всего, заикался, т. е. имел «дефект речи». Именно дефект, а не какой-то «галилейский акцент», о котором сказано в Евангелии. Находит ли такое предположение подтверждение в тексте синоптических Евангелий? Да, такое подтверждение есть, причем, оно выражено в очень конкретной форме. Греческая речь Христа имеет одну исключительную особенность, которая свойственна только Ему. Вместо греческого глагола лэ́го – «говорить» – Он очень часто использует другой, причем, неправильный для греческого языка глагол лалэ́о – «лепетать», «бормотать». Этот глагол отражает особенность речи грудного ребенка или такого дитя, который только учится говорить. Но в Евангелиях этот глагол всегда переводится, как и греческое лэ́го, – «говорить», «сказать». «Я лалэ́о вам» – говорит Христос. Да, Иисус использует это слово чаще всего тогда, когда речь идет о духовных вещах. Но одно нисколько не исключает другого… Интересно, как эти непонятные лэ́го/лалэ́о могли перекочевать из «арамейского подлинника» в греческий перевод?.. Думайте, филологи, думайте!

Иисус утверждает, что заика может стать ученым, и «переворачивает» все остальные «нет» Иоанна в Свои собственные «да». И можно подумать, что Он просто занялся «словесной эквилибристикой». Так, по крайней мере, подумал сам Яхья, и он требует от Иисуса доказательств сказанному только что:

– Если это действительно так, тогда покажи мне это на примере, и тогда ты действительно мудрый Мессия.

И тогда Йешу Мессиах дал ответ Яхье