Фея - Игорь Соколов

А однажды мне приснился сон, я опять увидел свою Фею, она опять сидела у меня на коленях и учила петь Акафист Пресвятой Богородице.

Тонкий, словно у соловья голос, похожий на дрожащую переливчатую свирель, уводил меня дальше, во все внеземные глубины и пространства.

«О, Пресвятая Дева Мати Господа, Царице Небесе и земли! Многоболезненному воздыханию души нашея, призри с высоты святыя Твоея на нас. С верою и любовию поклоняющихся пречистому образу Твоему. Не имамы бо ни иныя помощи, ни инаго представительства, ни утешения, токмо тебе, о, мати всех скорбящих и обремененных. Помоги нам… немощным…»

Я пел вместе с Феей и плакал. А потом проснулся и увидел себя в постели с другой женщиной в незнакомом доме.

Я слышал, как она храпит во сне. Точно так же, наверное, храпел во сне Темдеряков.

И мне стало страшно и стыдно, и я возненавидел сам себя.

И в эту же ночь тихо, украдкой я выбрался из чужой постели и покинул эту женщину.

Путь на кладбище лежал через весь город.

Такси уже не ходили, неожиданно я увидел знакомую машину «скорой помощи» и просигналил.

Они увидели меня и остановились.

Они ехали с вызова и поэтому довезли меня до кладбища, связавшись по рации с диспетчером.

Ночное кладбище тревожно утопало в сугробах.

Машина уехала, и я остался один.

Я шел, утопая по колено в снегу.

Мороз ломил мои руки и ноги, слезились глаза, щипало веки, но я шел к ней, к моей единственной Фее, к ее холмику шел я, чтоб спеть ей акафист священный…

Снега, отражавшие небо, светились в холодную Вечность…

Пребывающий в неизвестности

Если видения, привидения, духи во плоти тени, живые мертвецы и пр. возможны, то многие из нас дали бы дорого за то, чтобы увидеть их и созерцать спокойным духом. Людей, кои постоянно видят разные видения или призраки, называют духовидцами. Есть особый род видений, по сказанию очевидцев, это двойники, т. е. человек видит самого себя, и тут народное наше поверье о домовом, который иногда одевается в хозяйское платье, садится на его место и пр., совпадает с распространенным по всей Европе, особенно северной, поверье о двойнике. Иногда видят его также другие люди, но обыкновенно видишь его только сам: для прочих он невидимка. Если двойника застанешь у себя в комнате, или вообще, если он предчувствует человеку, идет наперед, то это означает близкую кончину; если же двойник идет следом за хозяином, то обыкновенно намерен только предостеречь его. Есть люди, кои, по их уверению, почти беспрестанно видят своего двойника и уже к этому привыкли.

В. И. Даль.О поверьях русского народа

Все сердце мое разожглось,

И утроба моя изменилась

Из «Псалмов Давида».Псалом Асафу (Кафисма 10)

Воспринимаю все как из былого,

Сам ухожу неведомо куда,

Лишь губ и языка мгновенье слова

Творят во мне грядущие года…

«Духовные стихи»Отца Леонида – настоятеляСпассо-Воздвиженского монастыря

Мне часто не хватает Веры, поэтому я верю во все, а верить во все, – это значит вообще ни во что не верить

Питирим Могильник

Мы не участвуем в этом бытии, но каждое смертное существо, находясь между возникновением и уничтожением, представляет собой только явление, только слабое, неуверенное мечтание о себе самом. То, что мы хотели схватить, ускользает…

Рудольф Штайнер.Христианство как мистический факт и мистерии древности

…А ведь возможное – это поразительное зеркало, которым можно пользоваться только с крайней осторожностью, предусмотрительностью. Это то, что можно назвать кривым зеркалом. Я, которое вглядывается в собственное свое возможное, истинно лишь наполовину, ибо в этом возможном оно далеко еще от того, чтобы быть самим собою.

Серен Аабье Къеркегор.Болезнь к смерти

Величие человека тем и велико, что он осознает свое ничтожество

Блез Паскаль

Я искал самого себя

Гераклит

Демон человека – судьба его.

Гераклит

Который уже день Сан Саныч лежал в гробу, дожидаясь своего погребения.

Тоскливые мухи бродили по его одеревеневшему лицу и воде бы ни о чем не думали, как и люди, приходившие иногда навестить Сан Саныча.

Их слабые приглушенные голоса желали земле быть пухом, Сан Санычу вечного покоя и тут же подчеркивали его добросовестность работника, порядочность семьянина и высокую нравственность гражданина.

В общем, на всех устах Сан Саныч был прекраснейшим человеком, который умел краснеть за себя и все Отечество.

Сан Санычу было скучно, и все же он с удовольствием слушал все эти речи, перебирая в своей памяти всех собравшихся, и уже с превеликим наслаждением Сан Саныч вслушивался в причитания своей жены Алевтины.

«Уж сколько мы терзали друг друга, сколько страданий причинили, а все же нашлась жалость и поплакать», – подумал удовлетворенный Сан Саныч, хитро улыбаясь на нее.

«А может быть, ты не обо мне вовсе рыдаешь, не о моей утрате, а?! Конечно, ты просто боишься сказать, не то, что подумать о том, что тебя ждет. А ждет тебя та самая Неизвестность, заполняющая твое тело до отказа, и поэтому ты боишься прежде всего сама себя».

Хотя, что теперь думать об этих несчастных созданиях, всю свою сознательную жизнь они превращают в страдания и мучают сами себя без всяких угрызений совести, благо, что эта пытка у них уже стала обычаем.

Слава Богу, что я уже окончательно расстался со своей шкурой, уж чего я только ради нее не перенес.

Ну, теперь-то можно радоваться и отдыхать, прекрасное Неведомое ждет меня, избавление настало!»

Неожиданно Сан Саныч вздрогнул, как в зеркале он увидел самого себя, склоняющегося над гробом, без всяких сомнений это был он, живой Сан Саныч.

Лицемерно всхлипывая и обнимая плачущую и падающую с ног Алевтину, он одновременно с этим, незаметно для всех собравшихся, состроил ему, покойнику, незамысловатую рожу и тут же показал язык…

Сан Саныч с тоской поглядел на это хамство:

«Конечно. Я всю жизнь заключал с себе ужас своего существования, но не до такой степени, и вообще, в данном случае это не я, это всего лишь моя копия, двойник, омерзительный отпечаток моего собственного существования».

Двойник, однако, заговорил о добродетельном поведении Сан Саныча при жизни, о том, что он, Сан Саныч, всегда довольствовался только тем, что ел и спал, доставляя своей удивительной способностью «ничего не делать и ни во что не вмешиваться» огромную радость окружающим, при этом он, опять склоняясь над покойником, состроил ему такую дикую и омерзительную внешность, что Сан Саныч уже порывался встать из гроба, чтобы прекратить это издевательство, однако, вспомнив, что он умер, а следовательно, окончательно потерял свой ужасный облик, который он раньше почему-то не замечал, Сан Саныч сразу же успокоился.