Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чтобы предвидеть, будет ли лошадь заблокирована в плотной группе, если направить ее к внутреннему ограждению трека, жокей должен уметь читать малейшие намеки в позах лошадей, которые двигаются впереди него, и их наездников – насколько натянуты поводья, как высоко над седлом привстал наездник, насколько упруго ступает лошадь, – чтобы определить, сколько «пороху» осталось в «пороховницах». Жокей должен хорошо изучить конкурентов. Некоторые лошади обычно выходят на финишную прямую или входят в повороты в основном по внутренней либо по внешней дорожке. Жокей, вооруженный знанием подобных тонкостей, сможет держаться за такой лошадью на внутренней дорожке и гарантировать себе свободу маневра. Кроме того, жокею необходимо чувствовать, продержится ли просвет перед ним достаточно долго, чтобы успеть проскользнуть, и достаточно ли широк этот просвет между впереди бегущими лошадьми, хватит ли у его лошади сил на рывок, чтобы успеть пройти его прежде, чем он «схлопнется». Если жокей рассчитает все правильно, то сможет сэкономить драгоценные секунды и выиграть скачки. Если ошибется – столкнется с другими лошадьми и будет дисквалифицирован, резко осадит свою лошадь и потеряет ускорение или даже вылетит из седла.
Учитывая, что наездники привставали над седлом, широко расставив колени, а лошади скакали во весь опор, сбившись в тесную группу, скачки в 1930-е годы были чрезвычайно опасным видом спорта. Наездники, даже не покидая седла, могли получить серьезные травмы. Они в кровь разбивали руки и голени, рвали коленные сухожилия, когда лошадь вертелась под седлом или врезалась в ограждения и стены. Если нога жокея застревала в ограждении стартовых ворот, он мог получить перелом щиколотки. В начале тридцатых годов, когда только появились первые примитивные, не обитые мягкими предохранительными прокладками стартовые воротца, несколько наездников даже погибли, сидя в седле, пронзенные острыми, выступающими, словно пики, металлическими краями ограждения, когда лошадь внезапно взвивалась на дыбы. Жокеи получали ужасные травмы, когда их выбрасывало из стремян – прямо под копыта собственных лошадей. Если жокей по инерции летел вперед, через голову лошади, и повисал на ее шее спереди, она передними ногами била его в грудную клетку и в живот.
Самое страшное, что могло случиться с жокеем, участвующим в скачках, – это упасть с лошади. Некоторым наездникам за карьеру приходилось падать до двухсот раз{161}. Некоторых подбрасывало в воздух, когда лошадь упиралась передними копытами в землю и резко снижала скорость. Другие могли упасть, если лошадь вдруг понесла. Жокей мог при падении врезаться в ограждение или даже в зрительскую трибуну. Довольно часто лошадь могла «зацепить пятки», когда задняя лошадь спотыкалась о задние копыта впереди идущей лошади и летела кувырком вместе с наездником. И наконец, лошадь могла «сломаться» – этот эвфемизм на ипподроме применяли для обозначения травм ног. Это могло случиться неожиданно, и покалеченное животное падало на землю головой вперед. Наездник терял опору и, подобно реактивному снаряду, вылетал из седла со скоростью двадцать метров в секунду. И во что бы он при такой скорости ни врезался, исход мог стать летальным. Если ему посчастливилось пережить удар о землю и если его не придавила собственная лошадь, упавшая сверху, то едва ли удавалось увернуться от скачущих позади лошадей, а сила удара копыт бегущей лошади составляет примерно 136 килограммов{162}. В особо неудачных случаях одна пострадавшая лошадь могла спровоцировать цепную реакцию и на упавшего жокея могли рухнуть сразу несколько лошадей.
Жокеи получали такие же тяжелейшие травмы, как современные жертвы серьезных автомобильных аварий. Сегодня профсоюз жокеев, членами которого являются все жокеи Соединенных Штатов, регистрирует в среднем до двух с половиной тысяч травм в год, среди них в среднем две смерти и два с половиной случая паралича{163}. В настоящий момент профсоюз оказывает финансовую поддержку пятидесяти жокеям, которые получили серьезные травмы на рабочем месте и являются недееспособными. По результатам исследования Реабилитационного института Чикаго{164}, каждый год любой жокей получает до трех травм и проводит почти восемь недель на «скамье запасных» из-за травм на треке. Каждая пятая из них – травма головы или шеи{165}. По итогам 1993 года, 13 % жокеев каждые четыре месяца получают сотрясение мозга{166}. В двадцатых-тридцатых годах количество травм было значительно выше. Только в период между 1935 и 1939 годами 19 жокеев погибли от несчастных случаев во время скачек{167}. В то время лошади неслись сломя голову и еще не появилось защитное снаряжение, которое могло бы спасти жокеев от смерти. Сегодня для того, чтобы обеспечить безопасность скачек, их снимают с разных ракурсов. Жокеи надевают защитные куртки, очки и высокотехнологичные шлемы. Треки снабжены барьерами безопасности, а у беговых дорожек дежурят кареты скорой помощи. Ничего этого не было в двадцатых-тридцатых годах. В лучшем случае один-два распорядителя следили за поведением жокеев во время скачек. Единственной защитой жокея была кепка из картона, обтянутого шелком. Бывший жокей Моррис Гриффин, который был парализован после падения с лошади на скачках в 1946 году, как-то раз назвал такой головной убор ермолкой{168}. Так как этот убор никак не фиксировался под подбородком, он обычно слетал еще до того, как его владелец соприкасался с землей. Экономя каждый грамм весовой нагрузки, многие жокеи считали этот предмет гардероба бесполезным.
На ипподроме не было никаких правил относительно того, как действовать в случае, если жокей получил травму. Хорошо, если кто-нибудь подгонял свою машину и отвозил раненого в больницу. А поскольку ни у кого из жокеев не было ни денег, ни страховки, им вполне могли отказать в помощи, даже если их туда привозили. Руководство ипподрома не считало себя обязанным помогать им. В 1927 году двух лучших друзей, Томми Лютера и «Сэнди» Грэма, наняли для участия в скачках в Поло-парке в Виннипеге на лошадях из одной конюшни{169}. Лютера назначили скакать на неуклюжем молодом жеребце по кличке Вечерняя Звезда, а Грэма – на Принцессе Ирландии II. Но в последний момент тренер поменял жокеев местами. Лютер подгонял Принцессу, стараясь вывести ее вперед, когда услышал потрясенные восклицания толпы. Он закончил скачку и только потом повернулся в седле, чтобы посмотреть, что случилось. Он увидел, что Грэм неподвижно лежит на земле. Вечерняя Звезда врезался в ограду, сбросив Грэма на землю, где его затоптали другие лошади. Его ребра и позвоночник были раздроблены.
По распоряжению руководства ипподрома Грэма отнесли в жокейскую и оставили на столе для седел, где он лежал, постанывая в беспамятстве. Было решено, что Грэм может подождать до конца скачек, после чего кто-нибудь подбросит его в больницу. Лютеру и другим жокеям запретили покидать жокейскую комнату, чтобы самим отвезти его. Ослушавшись, они потеряли бы работу – и кров. И хотя Лютер передал по кругу шапку, чтобы собрать денег на такси и отправить раненого в больницу без сопровождения, этого не хватило. Лютер весь день просидел возле друга, предлагая ему воды и умоляя владельцев ипподрома отвезти парня к врачу. Наконец, когда скачки закончились, Грэма отправили в больницу. Лютер ни на шаг не отходил от друга. Когда сезон закончился, Лютеру пришлось оставить его и уехать с тренером на другой ипподром.
Спустя несколько дней Грэм умер. Ему было всего шестнадцать лет. Его смерть осталась незамеченной. Жокеи настолько часто погибали, что редко когда удостаивались более чем пары строчек в прессе. И единственной, кто оплакивал Грэма, была женщина, которую жокеи называли матушкой Харрисон. Она работала банщицей в турецких банях, которые часто посещали Лютер и Грэм. Она-то и похоронила юношу. Но у нее не было денег на надгробие, и Лютер прислал несколько долларов, которые ему удалось наскрести, чтобы поставить хотя бы табличку с именем на могилу. На оставшиеся деньги женщина купила букетик цветов и положила его на могильный холмик. Она нарисовала могилу и отправила рисунок Лютеру. Спустя семьдесят лет он все еще хранил этот рисунок.
Среди жокеев ходило множество историй о трагических смертях и о чудесном спасении. В 1938 году ведущий жокей Агуа-Кальенте Чарли Розенгартен уступил право скакать на фаворите скачек Торо Марк жокею Джимми Салливану, которому нужны были деньги, чтобы прокормить жену и новорожденного ребенка. Розенгартен в ужасе наблюдал, как Торо Марк, несущийся к верной победе, внезапно необъяснимым образом скрестил передние ноги и рухнул, раздавив Салливана своим телом. Однажды после сильного ливня Эдди Аркаро упал с лошади прямо в лужу лицом вниз. Он был без сознания и мог бы стать первым жокеем, утонувшим во время скачек, если бы один из фотографов на трибуне не подбежал к Эдди и не повернул его голову, чтобы тот не задохнулся. Стив Донохью, который в двадцатых-тридцатых годах участвовал в скачках в Европе и Соединенных Штатах, однажды скакал на лошади, которая «сцепила пятки» и упала. Жокей рухнул на трек прямо под копыта несущихся лошадей{170}. Его неминуемо затоптали бы насмерть, как вдруг, словно из ниоткуда, рядом появилась какая-то пожилая женщина, схватила его и втащила за ограждение. Она оставила жокея лежать на внутреннем поле, где ему уже ничего не угрожало, – и исчезла. Донохью больше никогда ее не видел.
- Падение путеводной звезды - Всеволод Бобровский - Современная проза
- Головы Стефани (Прямой рейс к Аллаху) - Ромен Гари - Современная проза
- Завод «Свобода» - Ксения Букша - Современная проза
- О любви (сборник) - Валерий Зеленогорский - Современная проза
- Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
- Скала Таниоса - Амин Маалуф - Современная проза
- Паразитарий - Юрий Азаров - Современная проза
- Лезвие осознания (сборник) - Ярослав Астахов - Современная проза
- Печенье на солоде марки «Туччи» делает мир гораздо лучше - Лаура Санди - Современная проза
- Меделень - Ионел Теодоряну - Современная проза