Агент нокке, или на войне как на войне - Елена Романова

– Да, много интересного я узнал сегодня. Вероника Леопольдовна! Почему вы сорвали уроки? Внеклассную работу надо вести после, можно до, а не вместо учебы.

Значит, хозяева за дверь – лакеи гуляют! Самое трудное в жизни – это всегда и везде оставаться человеком, особенно, когда это не выгодно, когда за это пятерочку не поставят, грамоту не выдадут. Нечего обижаться, когда "бездушный эльф" (как тут выразилась уважаемая Вероника Леопольдовна) оказался добрее и человечнее своих же одноклассников. Я был о вас, да и о себе лучшего мнения.

Я то, по простоте душевной, думал, что директор школы Владислав Арсеньевич.

Оказывается, его зовут Нестор Гегемонович! Он тут у нас все решает и всем распоряжается, – насмешливо произнес директор.

– Что Вы себе позволяете! – разгневано басил "ответственный товарищ", вытаращив свои обесцвеченные жиром глаза, – Да Вы хотя бы представляете, с кем разговариваете?

– Вон из школы! – ответил ему Владислав Арсеньевич – И чтобы духу Вашего здесь не было. И уже обращаясь к собравшимся, строго и спокойно сказал:

– Делу время – потехе час. Хотя какая уж тут потеха. Пора заканчивать это безобразие. Завтра учимся по расписанию.

Народ разочарованно стал расходиться, подшептывая: "Вот он – главная контра", "развел диссидентов", "Да он с ними за одно!" – А что делать с этими тремя? – спросила Тося.

Народ перестал суетиться, и все замерли, в ожидании нового зрелища.

– С ними ничего, – ответил ей директор школы, – "С этими тремя" все в порядке.

Мне надо решить, что с Вами делать. Я все время удивляюсь, куда смотрела приемная комиссия педагогического института. Вас после всего, что я только что видел и слышал к детям на пушечный выстрел допускать нельзя. Вам выпала возможность общаться с ребенком из другого мира. Хорошо же Вы ему наш мир представили, ничего не скажешь!

И вообще, устраивать подобные судилища – стыд и срам! Мы на эту тему с Вами уже говорили. И не раз. Мое мнение Вам хорошо известно! Вы должны воспитывать в детях уважение к советской власти, доверие к ней. А вы эту самую власть так скомпрометировали, как самый злейший враг, самый агрессивный злопыхатель не при всем желании не опозорит.

Вы здесь не просто тетушка-гувернантка, которая обучает читать и писать. Вы для детей – полномочный представитель своей страны. Вы – советская власть в этой школе, вы – закон и порядок в своем классе. И ведете себя, как зарвавшийся инквизитор. Вы унижаете себя как человека, как педагога, унижаете детей, своих коллег, родителей, которых вы оторвали от работы и заставили слушать весь этот бред. И все для того, чтобы выслужится перед ничтожеством, которое даже не сможет оценить этого по достоинству. Просто у него на это ума не хватит. Вам не стыдно? Перед собой разве не совестно?

Как Вы завтра отроете дверь класса? И с чем вы после всего этого пойдете к детям?

Как будете смотреть им в глаза? Как будете говорить с ними о верности и порядочности? Как сможете читать стихи о советской родине? Завтра Вас вместе с Вероникой Леопольдовной жду у себя к восьми часам.

Не успел Владислав Арсеньевич договорить, как дверь открылась, и в нее вошел отец Марины. С ним вошел человек в форме, который прилюдно зачитал решение суда, и "чисто сердечное признание" настоящего казнокрада. Петр Сергеевич и его друзья не зря постарались. Это они нашли виновника всех страданий Марининой семьи, и заставили его начертать сей судьбоносный документ.

Нестор Гегемонович Голопупенко с ужасом смотрел на вошедших людей в форме. Он был уверен, что заместитель директора по производству, чье дело он так умело сфабриковал, уже путешествует по бесплатной путевке на Колыму. Лоснящееся от пота жирное лицо резко побледнело, мужчина сразу погас, осунулся. Фигура потеряла царственную осанку. Увидев приближающегося милиционера с наручниками, бывший генеральный директор издал нечеловеческий крик. Расталкивая "загнивающих интеллигентов" и "сознательных трудящихся", с перекошенной от ужаса физиономией понес свою огромную тушу к запасному выходу. При этом явил неестественное для его габаритов проворство. Еще миг и вот он – спасительный выход. Страна необъятная, он скроется, закопается в каком-нибудь Новозахудыринске. Но тут на его пути сильный мужчина, который сбил его с ног, надел наручники.

– Это незаконно! Вы все ответите за это! Я буду жаловаться! – кричал проворовавшийся жулик, которого Петр Сергеевич почти, что волоком тащил к машине.

– Я вам покажу! Вы у меня еще попляшете!!! – кричал арестант из-за решетки.

Действия оперативников были встречены бурными аплодисментами. Вероника Леопольдовна покрылась пятнами и быстро закрылась в своем кабинете.

Присутствующие провожали ее громким смехом. Даздраперма Пегоровна, просветлев лицом от счастья, прибежала поздравить освобожденного, но он не подал ей руки.

Маринка страшно побледнела, и стала тихонечко сползать по стене. Всё происходящее девочка видела, как в замедленной съемке. Вот счастливый отец решительным шагом направился к дочери. Вот он благодарит дядю Петю и его друзей.

Маринка хотела побежать, и повиснуть на папе, зацеловать его. Но сил уже не было совсем. Слишком много потрясений за один день. Ник был около нее быстрее всех.

Николай Иванович опять недоволен.

Мальчишка обнял ее, что-то прошептал, и они скрылись за каким-то сверкающим куполом, всех прижало к стене. Благо Петр Сергеевич сумел выгнать любопытных из комнаты. Через несколько минут сфера распалась. Маринка спала. На лице ее проступил обычный румянец. А Ник выглядел гораздо хуже: бледный, как побеленная стена, задыхающийся, весь покрыт липким потом, руки тряслись. Он с трудом добрался до стульчика, и попытался взять чашку с чаем. Маринка с отцом поехали встречать с поезда сестру. Владислав Арсеньевич прикоснулся к мальчику и тот мгновенно заснул. Директор попросил не трогать мальчика, пока он сам не проснется. Иначе ему будет очень плохо.

Но его разбудили и вместе с Дашей отвезли домой на такси. Дома Ник совсем свалился. Дядя с племянницей промучились всю ночь. Утром отвезли мальчика в больницу. Николай Иванович снова занялся им, но попросил выяснить подробности.

Он был очень недоволен:

– Мозг – это, что игрушка, захотели – разобрали, захотели – собрали? Что вы такое с ним делаете? Еще немного и он умрет или останется инвалидом. Нельзя так издеваться над детьми. Вам же сказано – не трогать его, пока сам не проснется.

Какого черта вы его теребили? Ну и что с того, что на полу в классе.

Петр Сергеевич позвонил Александру Викторовичу, и рассказал, что случилось. Тот успокоил, что мальчик просто истратил слишком много сил, вытаскивая подружку с того света. Маринку тоже положили на обследование, но ничего не нашли и отпустили девочку с миром. Ник быстро отошел и стал заниматься в своем "туристическом клубе", в школу он так и не вернулся. Ушли оттуда и Марина с Дашей. Петр Сергеевич перевел детей в другую школу. А на лето они поехали в деревню.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});