Агент нокке, или на войне как на войне - Елена Романова

Вся эта мышиная возня мешала работать, дети отвлекались, начинали огрызаться, руководителя таскали "по инстанциям", объяснения и разборки отнимали слишком много времени. Однако, шумные дискуссии, которые комитетские тетушки пытались раздувать с упорством, достойным лучшего применения, через пару дней затухали сами собой.

"Враги народа" или исход "великого инквизитора".

Однажды Даша пришла домой заплаканная, с ней была странно тихая и безучастная Маринка. Оказалась, что папу Марины – ведущего специалиста крупного оборонного завода обвинили в особо крупном хищении. Мама была в больнице, а сестра в Мурманске ничего не знала. Девочка осталась у подруги Даши до возвращения мамы.

Мальчики пытались утешить и ободрить девушку, но при посторонних о несчастии молчали. Петр Сергеевич поднял все свои связи, пытаясь помочь отцу девочки.

Но в школе очень быстро обо всем узнали. Веронику Леопольдовну обязали отреагировать. Та с радостью принялась исполнять поручение, а то неудобно перед другими: ни одного репрессированного учителя, ни одного "члена семьи врага народа", только сын какой-то безобидной поэтессы – ее даже не судили. Просто не печатали. На радостях она организовала общешкольное собрание. Тем более, что Вероника Леопольдовна была классным руководителем пострадавшей девочки.

Объявления о предстоящем мероприятии были развешаны по всей школе.

На повестке дня поставлены вопросы:

1. Достойна ли Марина оставаться в пионерской организации?

2. Может ли обучаться в советской школе дочь вора и взяточника?

Для себя завуч уже все решила. Однако, инициатива Вероники Леопольдовны в учительской не имела оглушительного успеха – ее поддержала только пионервожатая Тося. Да и то, больше по привычке, чем по убеждению. Директор школы был категорически против этого, даже собственноручно сорвал все объявления. Он был очень рассержен.

– Пока я директор, – строго сказал Владислав Арсеньевич,- Пока я здесь все решаю, травить учеников я не позволю! И сотрудников тоже! Никого! Охоты на лис в моей школе не будет!!!

– Между прочим – язвительно заметила Вероника Леопольдовна – школа не ваша, а государственная.

– Все равно. Все равно охоту на лис не разрешу. Виноват или нет отец девочки – это пусть решает суд. И вообще, это не наше с Вами дело. Девочка и так переживает. Не стоит усугублять ситуацию. Вы, Вероника Леопольдовна, кто – прокурор или следователь?

– Я советский педагог,- высокопарно отпарировала дама, – и для меня нет "не моих дел"!

– А раз Вы педагог, да еще и советский, – резко оборвал ее директор, – идите и займитесь своим делом – для разнообразия. У вас пятнадцать минут идет урок, а Вы тут глупостями занимаетесь.

– Но товарищ Голопупенко велел… – попыталась возразить Вероника Леопольдовна.

– Он велел, а я запрещаю! – отставной офицер за отсутствием стола сердито стукнул по дубовым перилам. Звук долго носился по гулким коридорам.

– Но я… – снова открыла рот его собеседница -Всю ответственность беру на себя, – строго ответил директор тоном, не терпящим возражений.

– Но Голопупенко велел в кратчайшие сроки…

– Если вам так дорог этот товарищ, то пригласите его к себе домой в кратчайшие сроки, и занимайтесь там, чем хотите! А в школе не позволю.

– Вы это на что намекаете?

– На то и намекаю, что нечего тут делать постороннему человеку. Тем более отдавать дурацкие распоряжения. Тут школа, а не зоопарк и не привокзальная площадь.

Вероника Леопольдовна провела свое мероприятие. Она дождалась, когда директор школы уедет по делам на несколько дней.

Ради такого представления даже отменили занятия. Были приглашены родители и лица их заменяющие. Петр Сергеевич был еще и наблюдающим от НКВД. Безобразие длилось довольно долго. Председательствовал на этом собрании тот самый товарищ Голопупенко, на которого так уповала Вероника Леопольдовна. Ради этого он даже отложил свой отпуск на один день.

Обычно, после отпуска, Нестор Голопупенко быстро срывался с одного места работы (где уже все украдено и развалено) и отправлялся на поиски очередного хлебного и непыльного места. Сплошные неудачи, которые преследовали несчастного Нестора, его супруга Серафима приписывала проискам врагов и завистников. Но все было гораздо проще. Весь интеллектуальный багаж этого ответственного товарища составляли сведения, полученные им в Высшей Партийной Школе (на занятиях которой этот товарищ не очень-то надрывался). Он был специалистом очень широкого профиля.

Довелось товарищу Голопупенко быть и старшим диспетчером таксопарка, и дворцом культуры заведовать, и пионерским лагерем и лесоповалом. Вот только одно обидно – кроме бравурных лозунгов и трепета перед вышестоящим начальством этот дяденька так ничего и не освоил. И благодаря своему невежеству, помноженному на вороватость и склонности к подобострастной показухе, постоянно оказывался в дурацком положении. Сейчас он служит отечеству как генеральный директор засекреченного завода и по совместительству заведует партийным комитетом в райкоме. Этот отдел призван контролировать, тому ли учат советских школьников их учителя.

Жизнь великого комбинатора Нестора Голопупенко на заводе была легка и приятна.

Из всей своей блистательной карьеры ответственный работник все-таки сделал выводы. Он не мешал специалистам делать свое дело – лишь исправно и в срок подписывал приносимые на подпись документы. И время от времени пробегал по цехам,

"наводя дисциплину" и всем своим видом показывая "я – начальник", чтобы не забыли. Но его неугомонная натура не давала спокойно наслаждаться зарплатой, служебной машиной и "культурными мероприятиями". Ну, любил Нестор быть свадебным генералом на торжественных банкетах и показных судилищах.

Глядишь, так и дожил бы до пенсии, тихонько подворовывая. Но в последнее время ответственный работник с головой увяз в очень опасной афере. Слава богу, удалось все свалить на главного инженера. И можно спокойно наслаждаться мероприятием, специально для него организованным. А потом в отпуск. И бежать…

Дяденька, фигура которого напоминала куб, с длинной стороны полтора метра, вальяжно отдуваясь, расхаживал перед собравшимися детьми и взрослыми, кокетливо поправляя галстук и поглаживая свои жиденькие волосенки. На блиноподобном лице расплылась блаженная улыбка, которая возвещала о том, что его обладатель испытывает "чувство глубокого удовлетворения".

Сначала выступали "общественные обвинители" из младших классов, набранные среди оставшихся овечек. Они громко оттараторили с большим трудом, без понятия, заученные тексты, в которых обвиняли "успешно скрывавшуюся под маской добросовестной пионерки и хорошего товарища преступницу". Отработавшие повинность сияли – хорошие оценки и поддержка завуча им была обеспечена до конца года. Строгую Полину Степановну (которая работала еще в мужской гимназии) можно теперь не боятся. Вон она в сторонке стоит с другими учителями и укоризненно качает головой. И музыкантшу Эльзу Францевну можно теперь доводить до белого каленья, исподтишка выпевая гадости на мотив пионерских песен. Счастливчики снисходительно поглядывали на тех, кому роль не досталась или "вшивых интеллигентов", которые отказались участвовать. Уж им-то поблажек на экзаменах не будет. И на бесплатные путевки в санаторий пусть даже и не надеются.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});