Блиц-концерт в Челси - Фрэнсис Фавьелл

на полу в таком состоянии, она была ярко-красной, словно ее сварили в кипятке. Это так гадко с ее стороны. А если бы она умерла? Что стало бы со мной?» – выдохнула девочка и захлебнулась в страшных рыданиях.

Карла жила у меня несколько недель. Приходившие к нам дети беженцев с удовольствием играли с ней. Неожиданно выяснилось, что Карла понимает некоторые фламандские слова, мало чем отличавшиеся от немецких, и открытие привело ее в восторг. Когда я впервые сообщила ей, что пригласила в гости ребят из Бельгии и Франции, Карла залилась краской и попросила: «Не могли бы вы сказать, что я из Чехии. Многие чехи говорят на немецком. Думаю, так я им больше понравлюсь».

Рут поправлялась медленно. Ей не был присвоен статус пациента с суицидальными наклонностями, однако больную пришлось поместить в специальную клинику.

В монастырской школе, которую посещала Карла, все были очень добры к ней. Монахини говорили, что скоро переберутся в сельскую местность, куда уже вывезли часть учеников. Настоятельница считала, что для Карлы будет лучше поехать с ними, в деревне ребенок сможет окончательно оправиться и забыть пережитый кошмар.

Я проводила девочку на вокзал и посадила в поезд вместе с монахинями, пообещав писать и навестить в самое ближайшее время. Карла была взволнована тем, что теперь будет жить в пансионе, и призналась, что всегда хотела поступить в такое учебное заведение.

Недавно на одной из выставок совершенно неожиданно нашелся покупатель на две мои картины, а монастырь запросил столь скромную сумму за содержание Карлы, что этого внезапно свалившегося на меня богатства хватило, чтобы оплатить ее учебу за целый год.

Рут была далеко не единственной беженкой, пытавшейся покончить с собой. Пожилой полицейский сказал, что таких случаев было очень много. Страдания, страх и горечь интернированных в лагеря немцев и австрийцев, с которыми на родине точно так же обходились нацисты, были настолько велики, что епископ Кентерберийский обратился к министру внутренних дел, призывая обратить внимание на тяжелое положение этих людей. Возмущение выражали и многие члены парламента.

18 июня 1940 года, после катастрофы, постигшей Бельгию, Голландию и Францию, министерство информации распространило памятку, которую опубликовали все крупные издания. Миссис Фрит с нескрываемой насмешкой показала мне вырезку из газеты. Заголовок гласил: «Как следует вести себя при высадке вражеского десанта».

1. Если немцы высадятся с самолетов или кораблей, не поддавайтесь панике и оставайтесь на месте (немцы могут использовать население для распространения ложных слухов).

2. Сами не верьте слухам и не распространяйте их. Если вы получили приказ об эвакуации, убедитесь, что он не является ложным. Большинство из вас знают в лицо своих полицейских и начальников подразделений гражданской обороны, которым вы можете доверять. Сохраняя спокойствие и здравый смысл, вы всегда сможете определить, кто перед вами – законный представитель власти или самозванец. Если у вас появились сомнения, обратитесь для получения уточняющей информации в полицию или штаб гражданской обороны. Будьте собранны, внимательны и расторопны.

3. Будьте начеку. Если заметите что-нибудь подозрительное, внимательно отметьте детали и сообщите ближайшему полицейскому или военному. Не спешите делиться сомнительными слухами с окружающими. Когда вражеские парашютисты оказываются в незнакомой местности, они чувствуют себя не очень уверенно. Диверсанту неизвестно, где именно он находится, а также где находятся остальные члены его группы. У них нет продовольствия, и они потребуют, чтобы вы снабдили их провизией, транспортом и картой местности. А также попытаются выяснить расположение наших войск.

4. Ничего не давайте немцам, ни о чем не информируйте их. Спрячьте продукты и велосипеды. Если у вас есть автомобиль или мотоцикл, выведите его из строя. И проследите за тем, чтобы врагу не достался бензин.

Кэтлин показала напечатанный в «Таймс» рисунок, на котором был изображен вражеский диверсант: свирепого вида громила, вооруженный до зубов. Каким образом домохозяйки могут не позволить такому чудовищу завладеть вещами, перечисленными в министерском списке?

Мужчин призвали в армию, в большинстве семей остались женщины и старики, а оружие гражданским запрещено иметь. Так что же мы можем противопоставить крутым парням, свалившимся на нас с небес? Или в министерстве считают, что, если мы заявим с милой улыбкой, что нам не велено делиться с врагом продуктами, велосипедами и картами, они возьмут под козырек, щелкнут каблуками и отправятся восвояси?

Все понимали – главной целью инструкции было не допустить паники и массового бегства, как это случилось в Бельгии и Франции, но в результате неуклюжие формулировки вызвали такое бурное веселье, что теперь ни одно шоу не обходилось без пародий на тему «прибытие парашютистов». В больнице мы острили, закидывая друг друга цитатами, вроде «если заметишь что-нибудь подозрительное», а девиз «будьте собранны, внимательны и расторопны» стал нашей дежурной шуткой.

Возможно, сама идея создания министерства информации[44] оказалась чужда людям, которые привыкли жить в мире свободной прессы. Во всяком случае, все, что делало новое ведомство, выглядело чрезвычайно комичным. Мы, британцы, не любим, когда нам раздают советы в рекламных буклетах. Нам нравится читать их в газете, которую мы сами выбираем. Я повесила брошюрку на стену и забавлялась всякий раз, глядя на нее, особенно когда на душе становилось тошно.

Утром 25 июня Франция прекратила сопротивление. В тот же день мы услышали сигнал воздушной тревоги – первый после ложного сигнала, прозвучавшего в сентябре минувшего года. Мы привели в боевую готовность наш медицинский пункт и были несколько разочарованы, когда через некоторое время дали отбой, а нам так и не довелось поработать. Объявление тревоги означало, что мы должны держать наготове носилки, бинты, шины и прочие инструменты. Хотя у нас на рабочем месте и так всегда был идеальный порядок, однако напряжение заставляло всех собраться.

Думаю, мы все приободрились, когда после жестоких воздушных налетов на Джерси и Гернси в газетах появились фотографии многочисленных отрядов канадцев и австралийцев, прибывающих в Великобританию. Ранее подразделения армии Канады были выведены из Франции – отступление, которое вызвало большое недовольство и разочарование среди этих военнослужащих.

Падение Франции заставило правительство ускорить эвакуацию детей в доминионы. Решено было, что сразу двадцать тысяч должны покинуть Британию. В первой группе находились дети в возрасте от пяти до шестнадцати лет. Десять тысяч направлялись в Канаду, пять – в Австралию и еще пять – в Новую Зеландию и Южную Африку. Они ехали в сопровождении взрослых, но без родителей. Многие мои друзья, у которых имелись родственники в Америке или Канаде, находились в раздумьях, следует ли им отправлять туда своих детей. Две девушки из Южной Африки, чьи портреты я писала летом прошлого года, горячо предлагали принять у себя моих юных племянников из Бристоля. Но мои сестры отказались: они считали, что в трудные времена семья должна держаться вместе.

Мы в Челси снова принимали беженцев. Поток их не прекращался: к нам ехали чехи, французы, голландцы, бельгийцы, к которым теперь присоединились тысячи польских военных – солдат и офицеров, и это вдобавок к тем, кто перебирался с островов Джерси и Гернси. Мы очень расстроились, когда узнали о решении правительства отказаться от защиты Нормандских островов. Эти чудесные места, куда многие из нас ездили отдыхать, были брошены на произвол судьбы. Двадцать пять тысяч мирных жителей, а также войска с техникой и снаряжением уже прибыли в Великобританию. Все, что могло представлять хоть какую-то ценность, также было вывезено, включая урожай картофеля и томатов.

Всеобщее негодование вызвало опубликованное 1 июня сообщение министерства информации об отключении телеграфных линий и телефонной связи с островами Джерси и Гернси, на которых высадились немецкие войска.

Злорадству Великана не было предела. Он становился просто невыносим. Когда я вошла в класс, где собрались мои ученики на очередной урок английского, этот дебошир приветствовал меня громогласным возгласом: «Я же говорил, marraine! – Великан горестно воздел руки к небу. – France phui! Вот и пришел конец вашим маленьким Нормандским островам. И это лишь начало оккупации Британии. Теперь-то вы понимаете? Пролив Гитлеру не помеха. Подождите, совсем скоро он будет здесь!»

Я велела ему заткнуться, выбрав для