Правдивая история короля Якова - Анфиса Каховская

русло. Снег растаял, мороз отступил, и хоть нельзя было сказать, что на улице была настоящая весна, но всё же и не зима. Воздух потихоньку обретал весеннюю мягкость, он уже не был таким колючим, как накануне. Это значило, что тревоги, беспокоившие отца, понемногу утихали. И Дарина, успокоившись на его счёт, стала ещё радостнее. Она глядела вокруг и не могла наглядеться, таким всё казалось необычным и незнакомым.

Настоящее небо было выше и бесконечнее, чем то, что создал для неё отец в замке, и хоть оно не могло меняться по её желанию, от этого завораживало ещё больше. Настоящие деревья были так привлекательно реальны, что она не могла пройти мимо, не сорвав листочка. Всё вокруг было настоящим: и дома, и дорога, и заборы, и люди. И весна. И она сама. От всего этого просто захватывало дух!

Только люди пугали её по-прежнему. Дарина каждый раз опускала глаза, когда навстречу ей попадался прохожий, и сердце её начинало биться сильнее. Впрочем, желания бежать без оглядки сегодня не возникало, и она надеялась, что этот глупый страх со временем пройдёт.

Она пришла раньше назначенного срока – это было её первое свидание, и она не знала, что девушке положено опаздывать. Но Иларий уже ждал. С букетом. Теперь он принёс ей цветы.

Он был совсем не такой, как на сцене. Сначала ей показалось, что он как-то потускнел – словно цветное изображение вдруг стало чёрно-белым. Он казался моложе. И одет был очень просто. Даже слишком просто. Обыкновенные, как у всех мужчин в городе, брюки, заметно поношенные, и выцветшая широкая рубаха. Откуда ей было знать, что гардероб бродячих артистов не отличается разнообразием и изысканностью.

Да и что вообще она ожидала? Что он встретит её в слепящих доспехах на белом коне?

Иларий стоял чуть в стороне от входа в театр и, задумавшись, ковырял ногой землю. Скромный букет он держал «вверх ногами», будто намеревался подметать им улицу.

Но вот он поднял голову и увидел Дарину. Букет тут же прыгнул в правильное положение, а Иларий улыбнулся – и словно кто-то зажёг внутри него яркий свет. Чёрно-белое изображение вновь запестрило красками. И не нужны были уже ни сияющие доспехи, ни белый конь. И Дарина заулыбалась в ответ.

– Я рад, что ты пришла.

Начало было так себе, но для неё слова сейчас ничего не значили.

– Вот, – он протянул ей цветы и почему-то посмотрел вниз, будто проверяя, не уронил ли он их случайно.

Всё было по-настоящему. И скромные, но настоящие, цветы так удивительно пахли!

А потом было чудо.

Со стороны, конечно, казалось, что никакого чуда не было, что они просто гуляли по улицам и разговаривали, но Дарина-то знала, что внутри неё в этот день поселилось счастье, а значит всё вокруг было настоящим чудом.

Она не замечала, по каким улицам они проходили, не видела встречавшихся им людей, не слышала никаких звуков – она лишь прислушивалась к разраставшемуся внутри неё счастью, оно было для неё сейчас единственной реальностью.

И, подходя к замку, после того как они с Иларием расстались, она почти физически ощутила, как мягкое, тёплое счастье свернулось в её душе уютным комочком с твёрдым намерением не покидать это место никогда.

День близился к вечеру и, приближаясь к своему дому, Дарина с упоением вдыхала весеннюю прохладу. Но неожиданно воздух стал неестественно теплеть, становилось всё теплее и теплее. И за через какие-нибудь несколько минут стало так жарко, словно наступил июльский полдень. Горячий воздух обжигал, стало трудно дышать. Дарина остановилась в недоумении. Отец чем-то сильно рассержен. Внезапная догадка осенила её! Сердце её упало от предчувствия. Не чуя ног вбежала она в замок.

У входа её ждал верный Пушистик.

– Отец? – сразу спросила она.

– Дассссс.

– Где он?

– У вассссс, – от волнения он пришепётывал больше обычного.

– Ничего, всё будет хорошо, – сказала Дарина, чтобы успокоить то ли его, то ли себя.

Она постояла немного, собираясь с духом, потом набрала в грудь воздуху и направилась в свою комнату.

После спектакля в этот день царила непривычная атмосфера. Артисты быстрее, чем обычно, переоделись, стёрли грим. О том, как прошёл спектакль, никто и не заикнулся – а он, к слову сказать, имел оглушительный успех. И зал был полон. И сбор был весьма внушительный. Но ничего из этого не интересовало сейчас артистов. Теперь все были поглощены другим.

Пока разоблачались, Пармен, не переставая, пытал сына:

– Может, ты сказал что-то обидное?

– Ты меня совсем за идиота держишь?

– Ну, может, случайно?

– Папа, всё было отлично. Она ушла довольная.

– Но почему, почему же она не пришла на спектакль?

– Пармен, перестань уже устраивать трагедию на пустом месте! – прервал его, не выдержав, Урош. – Ничего страшного ещё не произошло. Ну не пришла. Голова заболела. Мало ли что у девушки может быть. Придёт завтра.

– А если не придёт?

– Тогда придёт послезавтра. У нас спектакли каждый день.

– А если она больше не придёт?

– Вот тогда и будем паниковать. Ты точно договорился с ней насчёт завтра? – повернулся он к Иларию.

– Вот ты ещё! – измученно отозвался тот. – В следующий раз возьму вас обоих с собой. Будете стоять рядом и записывать всё, что я сказал.

– Ну чего вы действительно! – поддержал его Северин. – Вот проблема – не пришла на спектакль. Может, ей просто надоело смотреть одно и то же по пять раз. Или вы считаете, у нас такая гениальная пьеса, что её и пропустить невозможно?

– Но она же обещала! – простонал Пармен, глядя на Северина с надеждой, что тот сейчас развеет его тревогу.

– Вот уж аргумент так аргумент! Девушка обещала!

– Может, вы и правы, – согласился Пармен.

Ему очень хотелось верить, что он волнуется напрасно, и завтра всё наладится. Только сейчас он понял, какие надежды возлагал на Илария и всю операцию.

Он попытался взять себя в руки.

– Наверное, и правда, не стоит ничего решать до завтра. Пойдёмте домой.

Но ночь он провёл скверно.

После разговора с Урошем он вообще спал плохо. Тяжёлый выбор предоставила ему жизнь. Оба варианта были проигрышными. Отказаться от затеи значило предать своего Короля, оставить страну под властью узурпатора ещё как минимум на год. А осуществить задуманное – Урош прав – значит заставить своего сына сделать подлость, рискнуть его жизнью.

Впрочем, если Дарина больше не появится, она облегчит его терзания. Им останется колесить по стране, как и раньше, и представлять новые пьесы, изобличающие Арна. Иларий будет сводить с ума провинциальных простушек, и ему не придётся играть чужую роль – бесчестного соблазнителя и убийцы. Всё же его амплуа – благородные принцы и пылкие любовники. Да, если Дарина не придёт, всё станет гораздо проще – утешал себя Пармен всю бессонную ночь.

Но Дарина пришла.

Пармен не утерпел и проследил за сыном, когда тот пошёл на