Правдивая история короля Якова - Анфиса Каховская

себе.

Это она поняла по его лицу.

Пройдя по коридору, они зашли в её комнату. Комната была неожиданно вполне обычная, как Иларий себе и представлял. Он же не знал, что Дарина к его приходу постаралась сделать её такой, чтоб не шокировать гостя: опустила потолок, который до этого находился метрах в двадцати от пола, убрала с него звёзды, стены сделала деревянными (до этого вместо стен у неё в комнате были цветущие кустарники), повесила на них картины, на пол вместо омываемых морем камней с бегающими по ним крабами, последнего её изобретения, положила цветастый ковёр, мраморную лестницу в парк превратила в окно с шёлковыми занавесками, а за ним устроила городской пейзаж: дорогу, дома, чахлые деревца. В общем, комната была похожа на другие девичьи комнаты. Иларий вполне мог бы забыть, что находится в замке волшебника, если бы не одно «но».

Едва переступив порог комнаты, Иларий так и застыл, не веря своим глазам: перед большим овальным зеркалом в кресле сидела Дарина. Или точная её копия. Она сидела неподвижно, и глаза её были закрыты.

Та Дарина, что пришла с ним, приблизилась к зеркалу и легко вошла в него, словно погрузилась в поверхность озера, расположенного вертикально. В зеркале она развернулась и села в точно такое же кресло, в котором сидела вторая Дарина. Потом она приняла похожую позу – и вот перед ним уже обычное зеркало, в котором отражается комната. Иларий и заметить не успел, как это случилось.

Дарина (та, которая сидела перед зеркалом) открыла глаза, встала со своего кресла и подошла к нему. Кажется, видок у него был тот ещё, потому что она взяла его за руку и произнесла:

– Извини, я не могла тебе раньше сказать. Ты бы не понял.

Он с опаской потрогал её руку.

– Я настоящая. А с тобой до этого было моё Отражение. Папа научил меня пользоваться им, чтобы я могла гулять, где хочу, не выходя из замка. Я же говорила тебе, что он запретил мне выходить. Совсем запретил. Вот мне и пришлось послать вместо себя Отражение.

Иларий заметил, что стоял в дверях, забыв одну ногу за порогом. Он осторожно переступил в комнату.

– Так значит там, на улице, была не ты?

– Это была я. Только не совсем я. Это было моё Отражение. Но я сидела здесь и видела и слышала через зеркало всё, что происходило. Это я отвечала тебе, когда ты спрашивал. И цветы твои – видишь? – они у меня.

– То есть ты сидишь в комнате перед зеркалом, а в город выходит твоё отражение из зеркала? – начал понимать Иларий.

– Да.

– Так значит, я всё время общался с твоим отражением?

– Нет. Отражением я выходила только вчера и сегодня. А до этого я была настоящая.

– На первом свидании?

– Была я.

– А в тот день, когда ты нас выручила от стражников?

– Тоже я. Поэтому папа и запер меня. Он не разрешает мне выходить из замка. Только Отражением.

– Почему?

– Боится за меня. Не хочет, чтобы со мной что-нибудь случилось. В городе полно опасностей.

– Ага, а Отражение…

– Отражению нельзя причинить вред. Что бы с ним ни случилось, я буду в безопасности. Ты сам попробуй ударить своё отражение в зеркале, или выстрелить в него. Почувствуешь ты что-нибудь? Разве что зеркало разобьётся. А у меня даже зеркало не пострадает. Отражение спокойно вернётся в него.

– Полная неуязвимость, – задумчиво сказал Иларий. – Это отец научил тебя? Он тоже этим пользуется?

– Да, иногда. Он не любит выходить в город.

Иларий посмотрел на букет в её руках:

– Очень удобно. Можно гулять, где угодно, и ничего не бояться.

Он не отрывал глаз от цветов. Дарина перехватила его взгляд, и он тут же спросил:

– А как же цветы? Отражение может держать предметы?

Дарина кивнула:

– Сначала, когда ворожеи придумали вот так пользоваться отражением – это было очень давно – оно было, как бы сказать, бесплотным, бестелесным. Но потом, когда несколько раз сквозь людей на улицах пробегали собаки, или камень, брошенный в человека, пролетал сквозь него, ворожеи сделали отражение твёрдым, чтоб не пугать обывателей. Я иногда захожу в лавки. Надо держать деньги, нести покупки.

Она посмотрела на цветы.

– Наверное, надо поставить их в воду, – сказал, помолчав, Иларий.

– Да, – засуетилась Дарина, – конечно.

– Я подержу.

Она оценивающе осмотрела букет в его руках:

– Нужна высокая ваза. С широким горлышком. Лучше, наверное, подойдет глиняная, – Дарина вопросительно посмотрела на Илария, он пожал плечами.

Девушка открыла небольшой шкафчик у стены, достала пузатую вазу:

– Нет, не нравится.

Она закрыла шкаф и тут же снова его открыла. На том месте, где секунду назад стояла предыдущая ваза, уже находилась другая, ярко-синяя.

– Нет, не то, – фыркнула Дарина.

Снова закрыла шкаф и тут же опять открыла. Там уже была новая ваза, зелёная.

– Слишком высокая.

Иларий с интересом наблюдал за её манипуляциями, потом поинтересовался:

– Ты что, оттуда любую вазу можешь достать?

– Да, любую. Никак не соображу, какая нужна.

– А квадратную можешь?

Дарина открыла шкаф и достала небольшую вазу в форме куба. Иларий засмеялся. Дарина убрала странную вещь обратно и задумчиво сказала:

– Никак не могу придумать, какая лучше. Может, пошире.

Новая ваза опять её не устроила. Наконец, после нескольких неудачных попыток, Дарина извлекла из недр волшебного шкафа изящную вазу из тёмного стекла.

– Вот эта, по-моему, подойдёт, – девушка посмотрела на Илария. Он кивнул.

Они вместе бережно поставили в неё букет, и Дарина не заметила, что несколько сухих веточек перекочевали к Иларию в карман.

Она с упоением вдыхала аромат цветов.

– Так люблю их запах. Отражение всё видит и слышит, но совершенно не ощущает запахи. Я раньше на это не обращала внимания, а тут недавно обнаружила. Мне раньше вполне хватало запахов моих цветов из оранжереи. У меня своя оранжерея.

– Что такое оранжерея?

– Хочешь, покажу?

Она жестом пригласила его за собой, и они пошли по длинному коридору.

– Оранжерея тоже волшебная? – спросил Иларий.

– Вообще-то, всё, что ты здесь видишь, сделал мой отец. А значит, всё здесь волшебное.

– Всё?

– Ну да. И сам замок, и всё, что в нём, и все, кто здесь живут. Кроме нас с отцом, разумеется.

– Я думал… А разве здесь ещё кто-то живёт?

Дарина кивнула:

– Конечно, нам было бы скучно только вдвоём. Мне-то уж точно. Отец иногда запирается в своей лаборатории на несколько дней, и я остаюсь одна.

– В лаборатории? Твой отец ставит опыты?

– Нет! – она засмеялась. – Это мы так называем одну из его комнат. На самом деле она совсем не похожа на обычную лабораторию. И никаких опытов он там не ставит. Ну вот, мы пришли.

Она распахнула дверь, и они вошли в огромную ком… Нет это была не комната – вместо потолка было ясное небо, а пол заменяли песчаные дорожки и зелёные газоны. И всё же, Иларий мог поклясться, что на улицу они не выходили – воздух был, как в помещении,