Желтая жена - Садека Джонсон

таком случае понадобилось работорговцам у нас на плантации? Прежде чем я успела сообразить, что к чему, Снитч ухватил меня за талию, поднял в воздух и потащил к повозке. Я закричала и принялась молотить ему кулаками в грудь. Надсмотрщик вынужден был поставить меня на землю. Я тут же бросилась бежать, но Снитч в два счета нагнал меня, вцепился в волосы и резко дернул назад. А затем последовал сокрушительный удар кулаком в затылок, и перед глазами все поплыло. Я снова почувствовала, что меня куда-то несут, и поняла: повозка работорговцев пришла за мной.

Я обернулась в сторону большого дома. Хозяйка по-прежнему стояла на крыльце, сверкая гневным взором.

– Это тебе за то, что посмела поднять на меня руку. – Рот миссис скривился в злобной ухмылке.

– Мастеру Джейкобу не понравится, что вы продали меня! – крикнула я, глядя ей прямо в лицо.

– Эй, да ты никак собралась диктовать, как мне следует поступать с моей собственностью?

– Я не ваша собственность. Отпустите немедленно!

Она запрокинула голову и расхохоталась.

– Тебе придется многому поучиться, детка. Отправьте ее в тюрьму Лапье. Пусть эту маленькую мерзавку хорошенько накажут за то, что помогла сбежать моему лучшему негру. А потом продадут в увеселительное заведение: жизнь шлюхи – единственное, чего она заслуживает.

Миссис подала знак рослому работорговцу, стоявшему возле повозки. Тот кивнул и, шагнув ко мне, сгреб в охапку. Я изо всех сил пыталась освободиться, но руки у мужчины оказались проворными и крепкими, он затащил меня в повозку и привязал к сидевшим там женщинам. Одна из них, с опухшим лицом и всклокоченными волосами, выглядела пугающе, исходившее от нее зловоние напоминало запах гниющей раны, – точно такой же запах ударил мне в нос, когда я подошла к кровати умирающей мамы. Платье несчастной было перемазано кровью, блуждающий взгляд устремлен в пространство.

Невольники с плантации, которые несколько минут назад пели и танцевали на поминках моей мамы, собрались перед хозяйским домом, чтобы посмотреть, как увозят ее дочь. Те, кто посмелее, подходили к повозке и тянули ко мне руки. Я слышала голос Лавви, выкрикивающей мое имя. А затем тетушка Хоуп опустилась на колени, вскинула раскрытые ладони к небесам и запела:

В моих печалях, Господи, иди со мной,

В моих печалях, Господи, иди со мной.

Когда мое сердце страдает, Господи, иди со мной[12].

Люди последовали ее примеру: один за другим они опускались на колени и подхватывали песнопение. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой беспомощной. Но даже теперь знала, что не доставлю миссис Дельфине удовольствия: она не увидит ни одной слезинки, выкатившейся из моих глаз, и не услышит ни единого слова мольбы о пощаде. Вместо этого я обратила ужас в ярость и, обернувшись к своей мучительнице, уставилась ей прямо в глаза.

– Я проклинаю вас и ваших будущих детей. Именем моей бабушки, королевы Винни Браун, проклинаю! Пусть все ваши худшие страхи сбудутся и зло, которое вы творите, десятикратно вернется к вам. Эта плантация станет для вас подлинным адом! Запомните мои слова. – Я сплюнула на землю, внутренне готовая к тому, что хозяйка сейчас сорвется с крыльца, подлетит ко мне и залепит пощечину. Но миссис Дельфина не двинулась с места, застыв с окаменевшим лицом.

Повозка тронулась. Чувствуя устремленные на меня взгляды собравшихся во дворе людей, я старалась держать спину прямо и не отрываясь смотрела на дорогу. Когда мастер Джейкоб оправится от травмы, он непременно разыщет меня, заберет у работорговцев и отправит, как и обещал, в Массачусетс, в школу для девочек. Там мы встретимся с Эссексом, чтобы никогда больше не разлучаться. Мастер Джейкоб – хороший хозяин, и когда ему станет известно, что его жена нарочно дала маме умереть, а меня продала, словно обычную рабыню, его возмущению не будет предела, потому что после смерти мисс Салли я единственная его родня, других кровных родственников у него не осталось.

– Ну, пошевеливайтесь! – прикрикнул на лошадей мужчина на козлах.

Старая, рассохшаяся повозка стала набирать ход. Я оказалась прижата к женщине в окровавленном платье. Ветви деревьев низко свисали над дорогой, пыль из-под колес летела в лицо. Я пригнула голову и закрыла глаза.

Часть вторая

Пол-акра земли дьявола

Глава 10

В пути

Прежде чем Снитч стал управляющим на плантации Белл, эту должность занимал Рид – тот самый великан, который теперь оказался нашим возничим. У Рида были такие огромные мясистые руки, что на плантации поговаривали, будто он одним ударом кулака может запросто размозжить голову человеку – причем просто так, ради развлечения, – а еще болтали, что Рид ловит маленьких детей и варит в гигантском котле на ужин. Однажды, гоняясь за кроликом, я случайно оказалась на берегу реки возле того места, где стоял обшитый белой вагонкой домик надсмотрщика. Я уже готова была броситься наутек, но на крыльце показался Рид, который тащил за собой девочку-подростка. Девчушка плакала, кричала и царапалась, но великан перекинул ее через плечо, словно тряпичную куклу, и понес во двор. Я спряталась за стволом старого дуба, зажмурилась и старалась не дышать. Когда же снова решилась открыть глаза и выглянуть из-за дерева, увидела, что девочка, связанная по рукам и ногам, стоит возле столба для порки. Она продолжала кричать, умоляя о пощаде, но Рид засунул ей в рот свои волосатые пальцы, ухватил за язык и вытянул наружу. От душераздирающих воплей несчастной жертвы делалось дурно, они еще несколько месяцев преследовали меня. Я никогда не рассказывала маме об увиденном и надеялась, что больше мне не придется пережить подобный кошмар. Так я думала до тех пор, пока не оказалась в скрипучей повозке, примотанная веревкой к полумертвой женщине, на пути в тюрьму, где мне грозило жестокое наказание. Я помнила истории об охоте на ведьм, которые слышала от мисс Салли; интересно, меня тоже сожгут на костре? Или растянут на дыбе и выпорют, как беглого раба, а после продадут на какую-нибудь южную плантацию? Мама говорила, что чем дальше на юг, тем хуже живется рабам. Но куда бы мы ни направлялись, одно было ясно: отныне мне потребуется вся выдержка, на какую я только способна. Постаравшись взять себя в руки, я начала молиться о том, чтобы сохранить стойкость и не позволить раздирающему меня ужасу одолеть душу.

Женщина в окровавленном платье, с растрепанными волосами не