Черный торт - Шармейн Уилкерсон

берет», кокосовое молоко, желтые плантайны[16] и вся та вкуснятина, которой наслаждался Байрон благодаря стряпне матери? Вот это и называлось островной едой. Но нет, маме было мало этого. Именно при упоминании о черном торте в ее голосе звучали бархатистые нотки. А в глазах появлялся блеск.

Когда папа умер, мама положила ему в гроб то, что осталось от черного торта, испеченного на годовщину их свадьбы. Однако она продолжала хранить в нижнем кухонном шкафчике банку сухофруктов, замоченных в роме и портвейне. Она всегда помнила о Рождестве. Каждую зиму предвкушала, как будет вместе с Бенни готовить черный торт, – даже когда дочь стала жить отдельно. Но после того как Бенни ушла от них в тот День благодарения, мама никогда больше не делала этот раритетный десерт. Ну, во всяком случае, Байрон так считал.

Теперь он знает, что его мать испекла по меньшей мере еще один торт.

Длинная дистанция

Маятник качнулся. Теперь, после нескольких напряженных часов, Байрон и Бенни чрезвычайно вежливы друг с другом, их прежняя враждебность ослабла, пока оба сосредоточенно слушали рассказ матери.

– Ты знаешь этого парня? – спрашивает Байрон у Бенни, указывая на телеэкран палочками для еды. – Мама была им очень увлечена.

Они смотрят кадры с французом, которому пришлось из-за плохой погоды прекратить заплыв в Тихом океане.

– Угу, я читала о нем, – говорит Бенни. – Она увлекалась всякими такими вещами.

Бенни и мистер Митч кивают. Сделав перерыв в прослушивании маминой истории, они заказали тайскую еду навынос, после того как в дверь начали без конца стучать соседи, увидевшие в доме включенный свет. Немногим ранее, бросив один лишь взгляд на еду в холодильнике, принесенную посетителями на поминки, он решил: только не это. Впервые за день они с Бенни согласились хоть в чем-то.

– Имеет значение само намерение, – сказала Бенни, когда они стояли рядом, глядя на прямоугольные судки с запеканками, политыми соусом. – Важно только то, что эти люди взяли на себя труд приготовить эту еду и принести ее сюда, верно?

Байрон кивнул.

– И мы благодарны за это, правда?

– Да, – согласился Байрон. – Давай подадим все это завтра после похорон.

И Байрон принялся просматривать номера на смартфоне в поисках любимых маминых ресторанов, торгующих навынос. Но сейчас, сидя за кухонным столом, они ковыряются в тарелках и почти ничего не едят.

Уже слишком поздно, вряд ли еще кто-нибудь придет к ним. Они решают после перерыва не отвлекаться на мобильные и прослушать как можно больше из истории матери. Правда, у них не получится закончить прослушивание до завтрашних похорон. Просто они слишком устали. «Странно, – думает Байрон, – до чего трудно не смыкать глаз в такое время, пусть даже из жизни ушел самый важный для тебя человек, пусть даже ты слышишь голос матери, рассказывающей о том, что правда, которая была тебе известна о твоей семье, во многом оказывается ложью».

Право, жаль этого француза. Байрон тоже следил за его заплывом, в особенности с научной точки зрения: его интересовали сбор образцов, кампания по улучшению экологии океана. Но мать увлеклась самим противостоянием человека и водной стихии. Мама каждый день наблюдала в Сети за ходом заплыва. Можно было подумать, она сидит в сопровождающем катере, отмечает маршрут, поглядывает, нет ли акул, раздает бананы. Байрон почти ощущал, как учащается ее сердцебиение, когда она смотрит на экран.

Без сомнения, мать следила бы также за новостями об одном американце, который намерен посадить свою мини-субмарину в пяти самых глубоководных точках морского дна. Информация от ряда экспедиций поступит к ученым, занимающимся картографированием океана, как и Байрон. Но данный проект не слишком заинтересовал бы маму. Больше всего ее восхищало взаимодействие человеческого тела со стихией.

Однажды Байрон был заинтригован выражением лица матери, когда она просматривала сайт того француза. Такими глазами она вглядывалась в море, стоя в полосе прибоя. Не с тем ли пылом, думал Байрон, он сам бросался на борде в воду? Именно мать научила его скользить по волне, находить точку равновесия, предугадывать удобный момент. Именно мать научила его концентрироваться на своем желании, быть в гармонии с собой.

А вот отец показал Байрону, каким бывает мужчина, достигший всего этого. Родители Байрона были незаурядными людьми. Он сомневается, что когда-нибудь станет таким энергичным, как мать, и таким уверенным в своих действиях, как отец.

В данный момент по телевизору интервьюируют других пловцов на длинные дистанции, включая Этту Прингл, гранд-даму среди всех, темнокожую женщину, участвовавшую во всех знаменитых заплывах. Байрон понимает, что пора возвращаться к прослушиванию маминой записи, но не может оторваться от экрана: у Этты Прингл такой же акцент, как у мамы. Разновидность вест-индского с сильным влиянием британского. Старая школа. Прошлой зимой, когда мать сломала ногу после так называемого несчастного случая, Байрон возил ее в конференц-центр послушать выступление Прингл.

«Плавание на длинные дистанции напоминает многое из того, чем мы занимаемся в жизни, – рассказывала в тот день Прингл аудитории. – Ничто не заменит подготовку и тренировки, когда наматываешь мили для наращивания силы и выносливости. Но ни одна из этих составляющих не имеет большого значения, если у вас нет нужного настроя».

Пловчиха-марафонка постучала себя пальцем по голове и, кивнув, оглядела собравшихся. Прищурившись, остановила взгляд на матери Байрона. Ага, островитяне. Они узнаю́т друг друга за милю. Довольный тем, что матери удобно сидеть и интересно слушать, Байрон выскользнул, чтобы ответить на звонок по работе. Слово за слово, и, завершив разговор, он вернулся в зал к окончанию выступления.

Войдя туда, Байрон увидел, что выступавшая обнимает его мать, они вместе смеются, затем ассистенты провожают обеих к выходу в дальнем конце зала. Когда он вышел в фойе, там оставались лишь несколько замешкавшихся зрителей, в том числе его мать. Сноровисто выбрасывая вперед костыли, она направилась к сыну.

«Понравилось?» – спросил Байрон.

«Да, очень», – расплывшись в широкой улыбке, ответила мать.

«Что она сказала?»

«Она была рада, что я пришла на встречу».

Байрон хохотнул. «Нет, мама, я имел в виду, что сказала Этта Прингл о плавании? Что она сказала о правильном настрое?»

«Она сказала, что наша любовь к морю должна пересиливать страх перед ним. Надо любить плавание так сильно, чтобы быть готовым на все, лишь бы заниматься им. – Мать выглянула в окно автомобиля. – Понимаешь? Любить, как саму жизнь».

Теперь Байрон размышляет о двух девочках из маминой аудиозаписи. Пловчихах. Как именно мама познакомилась с ними? Что с ними случилось? И что такого ужасного произошло в те времена, раз ей пришлось дожидаться конца