На всякого блатного найдется пуля - Кирилл Казанцев

Гену швырнули на пол. Тот, что прикуривал, поинтересовался у Седого, кого это они притащили.

– А вот мы сейчас и узнаем, – пообещал всем Седой и крикнул одному из подручных: – Эй, Чалый, сними с него железки!

Чалый склонился над ним и радостно проскрипел басом:

– Глянь, Седой, что у него на спине написано! Такое зря не напишут! Я же говорю, что он мент!

Седой перевернул его ударом ноги и прижал грязным ботинком горло:

– Ну, сука, колись быстро, или мы тебя на лоскуты порежем!

– Я не мент, – в истерике захрипел Гена, вырываясь.

– А зачем тебя тут бросили? – заорал на него Седой. – Давай быстро, баклан!

– Я-я-я н-не знаю, – заикаясь, пролепетал Жарков. Он смекнул, что бомжи, схватившие его, не намного лучше собак. Нужно было врать убедительно – иначе конец.

– За что тебя взяли, падла? – заорал, еще больше распаляясь, Седой. Он два раза сильно пнул лежавшего на полу оперативника.

– Они просто меня схватили, без всякой причины, – закричал в ответ Жарков. – Это патруль на улице. Привели и стали бить. Хотели, чтобы я в убийстве сознался. Я не признавался… Они отвезли сюда и бросили, чтобы собаки разорвали.

– Знаешь, менты не полные мудаки – они бы тебя так запрессовали, что ты хрен бы куда убежал. И браслеты они бы на тебе не оставили. И какого хера им тебя расписывать?! Если не расколешься, мы тебя сейчас живьем зажарим!

– Я не мент, – заплакал Жарков.

Чалый рывком сорвал с него фуражку вместе с клоком волос, и всем на обозрение вывалилось удостоверение оперативника. У Жаркова едва сердце не остановилось от ужаса.

Седой поднял удостоверение, развернул и с хищным оскалом посмотрел на оперативника:

– Значит, говоришь, не мент! – Он показал удостоверение остальным и сообщил ему: – Ну все, мусорок, отбегался. Вон, посмотри на Чалого. Его менты подписали на мокрое дело, а он вообще ни при делах был. Соседскую девчонку кто-то оприходовал и придушил, а на него все скинули. И пошел он по позорной статье, оттрубил десять лет – и теперь вот здесь, на свалке. А раньше ведь у него все было: и хата, и баба, и работа… Кто за это ответит?

– Да я-то при чем? – попытался возразить Жарков. Его губы онемели и едва шевелились от страха. – Я никого пальцем не тронул.

– И мы тебя пальцем не тронем, – зловеще пообещал Чалый и схватил оперативника за горло.

Жарков почувствовал, что задыхается. В глазах все стало гаснуть, подсвеченные силуэты людей, пламя в мангале, даже диск луны почернел и закатился куда-то. Сопротивляться было невозможно.

– Сука рваная, – орал ему в лицо Чалый, брызгая слюной, – сдохни!..

* * *

Усталый, но довольный, Степан вернулся на съемную квартиру. Двоим он отомстил сравнительно легко. Доберется и до остальных. По дороге он связался с Фарамундом и переслал ему видеозапись признаний Гены Жаркова, чтобы тот запустил ее в Интернет. Поинтересовался, что с прошлой записью. Фарамунд ответил, что его откровения стали хитом дня – сумасшедшее число просмотров и скачиваний. Однако успех был недолгим. Созданный Фарамундом липовый аккаунт удалили с сервиса, предоставляющего услуги хостинга видеоматериалов. Видеозапись также была изъята. Фарамунд пообещал, что выложит ее в местную файлообменную сеть.

Открыв своим ключом дверь квартиры, Степан на цыпочках прокрался к двери в лоджию, чтобы проскользнуть к себе, но не тут-то было. Внезапно вспыхнул свет, и на пороге комнаты появилась заспанная перепуганная хозяйка со шваброй в руках. Она уже открыла было рот, чтобы завопить во все горло, но Степан ее остановил:

– Это я, Степан! Не пугайтесь!

– Ой, а я тебя и не узнала, – выдохнула с облегчением Клавдия Петровна. – Перепугал, черт полосатый! Я ведь подумала, что это маньяк ко мне прокрался. Люди на улице говорят, что он еще кого-то убил.

– Извините, что разочаровал, – усмехнулся Степан и пояснил, выходя в лоджию: – Я к себе.

Бросив ноутбук, взятый в машине опера, на кресло, он ринулся в ванную, под душ, потом без сил повалился на кровать поверх одеяла. День выдался напряженный. Общая ситуация лишь ухудшалась. Он в бегах, за его голову обещана награда, по следу брошены все силы милиции. В этой квартире он был пока в относительной безопасности, но это – день-два, а дальше? Главный вдохновитель охоты за ним – губернатор. Потянувшись и зевнув, Степан подумал, что неплохо бы его нейтрализовать. Было несколько вариантов. Первый – раздобыть и обнародовать какой-нибудь убойный компромат на главу области. Но раздобыть такое очень непросто. Второй вариант – захватить губернатора и заставить самого во всем признаться, а потом отвести на телевидение, как он планировал сделать с его сыном. Третий вариант – просто устранить Юхно физически. Жалеть о нем мало кто будет. Но этот вариант Степан оставил на самый крайний случай. Сначала надо было попробовать вариант под номером два. На первый взгляд, он казался наиболее простым. Юхно – не президент, и в телохранителях у него, скорее всего, бывшие менты или вообще «быки». Вскочив с кровати, Степан забегал по комнате, лихорадочно соображая, что ему потребуется для осуществления плана. Из оружия было два ПМ, четыре обоймы, два штык-ножа, граната из бардачка Артема Новохватского. Должно хватить, тем более что вступать в длительное боестолкновение он не намерен.

Степан тихо включил телевизор. Общую антенну так и не починили. По экрану шел только снег, да слышалось шипение. Следовательно, основные опасные элементы – пенсионеры – так и продолжали пребывать в информационном вакууме. Вряд ли кто-то из них полезет на крышу самостоятельно восстанавливать антенну. А молодые (те немногие, что снимали в доме квартиры) в основной массе не смотрели телевизор, находясь целый день на работе или на учебе, где узнавали все новости. Домой возвращались лишь переночевать, замотанные до такой степени, что не замечали соседей. Да поселись рядом с ними хоть Гитлер или семья зеленых человечков с Марса, их бы это не взволновало. Они были для Степана не опасны. Другое дело старики, которым заняться нечем…

Степан включил самодельную комнатную антенну, попереключал каналы, нашел выпуск местных новостей. Информации, а тем более правдивой, было мало. Поиски маньяка-ассенизатора продолжались с неослабевающим энтузиазмом. Награда за его голову возросла до двух миллионов. Губернатор не скупился – деньги-то были все равно казенные. Про исповедь Степана, выложенную в Интернете, упомянули лишь вскользь. Источники из правоохранительных органов заявили, что это, скорее всего, фальшивка. Еще сказали, что к делу подключился СКП и спецслужбы.

«Надо менять внешность и сваливать из города, если не выйдет с губернатором», – решил Степан, слушая диктора. Когда против одного человека поднимаются все силовые структуры – конец неизбежен. В очередной раз Степан подумал о своем схроне. Там было оружие, документы, взрывчатка и многое другое – все, что ему требовалось. Но что если Эфенди возвращался к нему или кто-нибудь из посторонних обнаружил за это время вход? Хотя посторонние вроде бы не должны. Схрон был построен покойными террористами на совесть. На замаскированной крышке кодовый замок. Если наберешь неправильный код – приводилось в действие взрывное устройство, и непрошеные гости взлетали на воздух. Про взрыв показали бы по телевизору, и он бы знал. Боезапас там будь здоров. Рвануло бы так, что никому мало не показалось бы. После полученного ранения память почти вернулась к Степану, и он вспомнил пять цифр кода, которые знал раньше. Последняя, шестая, оставалась камнем преткновения. Именно это обстоятельство удерживало его от визита туда – и, конечно же, Эфенди. Если он возвращался, то в схроне теперь была ловушка.

Прорабатывая план будущей операции по захвату губернатора, Степан уснул. Во сне он шел по темному коридору. Коридор закончился раздолбанной ванной комнатой, освещенной через пролом в стене уличным светильником, который с противным скрипом раскачивался на ветру снаружи. В воздухе пахло гарью. В отдалении стрекотали автоматные очереди и бухали взрывы. Степан подошел к разбитому умывальнику и взглянул на себя в зеркало, что висело на стене. Каким-то чудом оно уцелело, и когда качающийся фонарь осветил ему лицо, Степан со страхом увидел в отражении лицо Эфенди. Фонарь снова качнулся. Степан потрогал лицо и понял, что он и есть Эфенди. Что за чудовищная метаморфоза?! Когда фонарь в очередной раз осветил его лицо, Асколов увидел в отражении лицо мертвеца. А затем он буквально на глазах стал истлевать, усыхать и разваливаться на части. С хриплым криком Степан подскочил на своей кровати и сидел некоторое время с колотящимся сердцем, не в силах успокоиться. И приснится же такое…

* * *

Их встреча состоялась, как обычно, в шашлычной «Лейла». Гурам Кварацхелия – высокий, худощавый мужчина сорока лет, интеллигентного вида, одетый в белый костюм, – ждал его за столиком рядом с кирпичной колонной у решетки, заплетенной диким виноградом. От мангала в ночное небо медленно поднимался дымок. Пахло уксусом, жареным мясом и пряностями.