Записки рыболова-любителя. Часть 6. Ельцинские времена. Том 6.1. Главы 557-624 - Александр Намгаладзе

Тут я не удержался и на СУСе высказал если не всё, что я про Мингалёвский отчет думаю, то, по крайней мере, интерпретацию раскритиковал. Витя, правда, не очень-то и защищал её.

Забавно, что Юра Мальцев поначалу оценил работу Мингалёва как вполне приемлемую, потом согласился с моими замечаниями и понизил свою оценку, но сразу низко оценил отчёт по теме Ляцкого (на мой взгляд, явно предвзято), учителя своего бывшего, которому не мог простить, что тот ему тему не дал по своему научному направлению.

Слава обижался и считал, что Юра на этой почве просто свихнулся, зря он его в своё время так превозносил: Мальцев – гений, он и в самом деле в это уверовал, а теперь вместо благодарности, грязью поливает.

– Ну, уж грязью! – не соглашался я. – Юра, конечно, язва, но злобности в нём никакой; ты, Слава, преувеличиваешь.

Юру я тем не менее просил быть помягче по отношению к Славе, не обижать его зазря (как Слава просил меня не обижать Мингалёва).

Итоги экспертных оценок отчётов были подведены на Учёном Совете в Апатитах в начале декабря. Первое место заняла тема Косолапенко («Спутниковые измерения интегрального электронного содержания в ионосфере»), одного из немногих неостепенённых руководителей тем, не замешанного ни в каких интригах, а посему не имевшего недоброжелателей среди экспертов, что и обеспечило ему, по мнению многих, победу.

Наша с Власковым тема заняла 5-е место (из 25-ти), чем я был вполне удовлетворён, Пивоварова – 13-е, Ляцкого где-то в районе 9-го, Мингалёва – 11-го, если не ошибаюсь, что явно его разочаровало, а посему он пришёл к выводу: фигня – всё это экспертирование, что они там понимают, эти эксперты.

573. Ноябрь – декабрь. Нардепы подрались. Ельцин референдумом поначалу напугал, а потом Гайдара сдал. Я начал ваучеры скупать

Одним из претендентов на сокращение в первую половину года был Слава Байдалов – председатель профкома ПГИ; на его лазерное зондирование атмосферы никто из руководителей направлений не выделил средств, не воспринимали его как учёного, а точнее, так просто бестолковым считали, несмотря на то, что два года назад он защитил, наконец, кандидатскую диссертацию. Прибор он свой знал, но и только. Геофизик никакой.

Слава это отношение к себе чувствовал и согласился возглавить профком в расчёте укрепить своё положение в институте за счёт поддержки «простого народа», интересы которого он взялся защищать и поначалу очень рьяно. Подстрекаемый Терещенко (старшим) и Мельниченко – он повёл было профком на войну с дирекцией, но когда ему Пивоваров выделил средства по «Арктике», развернулся на 180°, «продался директору», как заключили его бывшие соратники. После этого предательства Терещенко вообще вышел из профкома, поутих и Мельниченко.

И совсем уже другой характер носило заседание профкома по вопросу о наших с Пивоваровым квартирах, нежели в начале лета. Вопрос этот особенно волновал Пивоварова, я как-то спокойно к нему относился.

А суть была в статусе наших квартир, которые считались семейными общежитиями и не могли быть ни обменены, ни приватизированы, благодаря совершенно незаконному постановлению горисполкома, принятому незадолго до приезда Пивоварова в Мурманск. Так местные власти решили бороться с разбазариванием жилья: мол, приглашённые специалисты едут сюда за жильём, получают его, а потом меняют и смываются.

Наконец, в этом году постановление было отменено, но чтобы изменить статус квартир и выдать нормальные ордера, власти требовали ходатайств – от администраций и профкомов, чьими общежитиями числились эти квартиры. Вот тут-то наш профком летом и упёрся, отказываясь этот вопрос даже рассматривать. По слухам, доводы у них были такие (если это можно назвать доводами):

– Ага, как колдоговор подписывать, от них (Пивоварова и Намгаладзе) ничего не добьёшься, теперь пусть они за нами побегают.

– Они эти квартиры тут же приватизируют, продадут и сбегут отсюда, и институт опять без жилья останется.

– Намгаладзе сам говорил, что профком не должен жильём заниматься, чего они теперь к нам обращаются?

Потом отпуска пошли, кворума не стало. Заболев осенью, Пивоваров несколько раз напоминал мне об этом деле, но у меня всё руки не доходили, да я и не видел тут срочности никакой.

Но тут вышло распоряжение главы Мурманской администрации Найдёнова и без нашего ходатайства отменяющее общежитский статус квартир, при этом предписывающее «распределить их вновь в соответствии с действующим законодательством», а это значит по согласованию с профкомом. Дирекция ПГИ и предложила профкому распределить квартиры тем, кто в них живет – Пивоварову, Намгаладзе и Качале, у которого квартира также считалась общежитием, т.е. в сущности подтвердить старое распределение. Ну, казалось, какие могут быть иные варианты? Этих выселить, дать другим? Не принимать никакого решения? Но тут же вот распоряжение главы администрации города. И профком собрался обсуждать вопрос вместе с администрацией, которую представляли я, Боголюбов и Калитёнков.

Обсуждали очень долго и с серьёзным видом, тщательно изучая по ходу обсуждения распоряжение, подписанное Найдёновым. Никаких других вариантов, кроме предложенного дирекцией, не возникало. Мельниченко даже заявил, что тут и не может быть никаких других вариантов. При голосовании по предложению дирекции, однако, когда до него (голосования) дошло, наконец, дело, он воздержался. И пояснил:

– А чтобы народ знал, что профком не идёт единодушно на поводу у дирекции.

И потребовал, чтобы на голосование было поставлено его предложение – провести новое распределение, а старое отменить. Поставили. Проголосовали. Кроме Мельниченко – все против. Но и Мельниченко не за. Он воздержался. При голосовании по собственному предложению.

– Чтобы народ знал, что у нас автоматически предложения дирекции не проходят.

Вот такие артисты у нас в профкоме. Не хуже, чем на Съезде народных депутатов, который тут как раз открылся (1 декабря, 7-ой по счёту). На котором нардепы подрались, а Ельцин референдумом всех поначалу напугал, а кончил тем, что позорно сдал Гайдара к моему великому огорчению. Совершенно напрасная уступка этим идиотам. А я тут в приватизацию поверил, начал ваучеры скупать, даже марки свои финские продал и пустил на это дело. Так он (ваучер) хорошо было в гору полез, а тут, конечно, падать начал. Правда, Черномырдин показался после интервью с ним в самолёте не таким уж жлобом, как поначалу, когда он обещал «рынок без базара и без обнищания народа». Но Гайдара жалко, в кои-то веки могли умного премьера поиметь!

В середине декабря я ездил в Питер на конференцию по проблемам военной геофизики в ВИККИ имени Можайского. С Кореньковым в гости к Лариске Зеленковой с ночёвкой ездили, спирт пили. В Сестрорецке дяде Вове с тётей Тамарой разъяснял, чем Хасбулатов (который им нравится, меньше, правда, чем Невзоров) хуже Ельцина, а Черномырдин – Гайдара, которого дядя Вова терпеть не мог «за толстую морду».

19 декабря в Мурманске температура +4°, дождь, ветер южный, сильный, ночью настоящий шторм, крыша соседнего дома чем-то ужасно грохотала, в унитазе вода ходуном ходила – мой застроенный балкон проходил первое испытание и с честью его выдержал, если не считать выдранного ветром куска лизола, которым была заткнута щель в нижней части балкона.

31 декабря Митя приехал. Этим радостным событием и закончился 1992-й год.

1993 г.

Мурманск – Апатиты – Москва – Лопарская – Петербург – Сестрорецк – Калининград – Зеленоградск – Светлогорск – Берёзовка – Владимир – Туманный – Верхнетуломский – Киркенес – Тромсе – Анденес

574. Январь 1993 г. В гостях у Али Осепян. Учёный Совет в Лопарской по утверждению руководителей новых тем

Новый, 1993-й год встречали втроём, а 1-го катались с Митей на лыжах, и он лыжу сломал, а я на ней возвращался, отдав ему свои лыжи.

2-го января ходили втроём в гости к Осепян, познакомились с её мужем Ясиком и сыном Мишей, пили шведскую водку «Абсолют». А ночью разыгрался ураган сильнее декабрьского, но ещё более сильный был в ночь с 1-го на 2-ое февраля, с грозой (!) накануне, с отключением электричества по всему городу, гололёдом, ветер З., С.-З., 35 м/с. Транспорт не ходил, я пешком наутро еле доковылял до института, а балкон опять выдержал.

В этот раз досрочную сдачу сессии Мите не разрешили и 11-го января он уехал сдавать мат. анализ и физику. Сдал их на пять (по химии очередной автомат и высокий рейтинг), а 24-го января Митя вернулся уже собственно на каникулы, в ходе которых окончательно доломал лыжу, многократно мною клееную, и сломал лыжную палку, вылетев нечаянно на двухметровый обрыв и рухнув с него при спуске с нашей горы к ближнему озеру.