Записки рыболова-любителя. Часть 6. Ельцинские времена. Том 6.1. Главы 557-624 - Александр Намгаладзе

И ещё однажды с Ваней и Мишей спиннинговали на большом карьере у Прибрежного, но впустую.

Вот и все рыбалки.

567. Солдатики – грабители на заставе

Походы за янтарём ненамного удачнее были. Но с острыми ощущениями. 19 июня отправились на заставу с Митей и Мишей в расчёте на то, что будет «бросать», поскольку три дня до этого дул устойчивый западный ветер, а накануне он стих. Но расчёты не оправдались, ветер опять поднялся, гнал волны, и янтаря, конечно, не было.

А вот на следующий день ветер переменился и стих. Самое то. Надо ехать. Но Михаил с Митей отказались – два дня подряд в одно и тоже место – неинтересно.

Поехал один, с утра. На пляже, у заставы практически никого, а за проволокой один мужик грязь черпает. Пятно неплохое, густое достаточно и янтарное, но янтарь мелкий. Правда, много его.

Я принялся черпать грязь, пока её не отнесло, в свою отдельную кучу на берегу, не отвлекаясь на выбор янтаря из неё, потом буду ковыряться. И натаскал довольно много, пока не замёрз совершенно, да и спина уже гудела. В процессе этого черпания я выловил один большой кусок, сравнимый с самыми моими крупными прежними трофеями, чем, считал, оправдал все мои усилия. Прекратив таскать грязь, я начал рыться в своей куче, выбирая кусочки янтаря и складывая их в брезентовый мешочек из-под плащ-палатки.

Вскоре у меня появились помощники – двое парней из расположенного неподалеку за проволокой госпиталя в больничных куртках. Янтарь, похоже, они видели впервые и азартно выискивали в куче каждый кусочек. Пробовали и сами моим сачком что-нибудь выловить, но пятно уже размазало, и ничего не попадалось.

– А какие самые крупные куски бывают? – спросил один из них.

– С кулак и больше, но это редкость.

– А здесь какие попадаются?

– Ну вот я сегодня здесь, например, такой один выловил, – и показал свой лучший сегодняшний экземпляр.

– Ого! А сколько такой стоить может?

– Ну, не знаю точно. По всякому можно продать. Уж за тысячу-то не меньше. Но я не на продажу ловлю, а так, для собственной коллекции.

Покончив с кучей, я завалился загорать, разложив просушиваться штаны проолифенные и воткнув сачок в песок рукояткой. За полчаса до отхода четырёхчасового дизеля я сложил всё своё барахло – штаны, сачок, книжку для чтения в дизеле («Курс английского» Бонк и К°, 2 часть) и мешочек с янтарём – в рюкзак, и с палкой – рукояткой сачка в руке потопал на дизель.

Народу в этой части пляжа не было никого, я поднялся по песку на край обрыва и пошёл вдоль проволоке по заросшей тропе, которую не сразу и найдёшь в густых кустах. И здесь в зарослях я наткнулся на тех двух парней, которые рылись в моей куче. Чего они тут делали – я не обратил внимания, трусы, возможно, выжимали, хотя вряд ли, и на берегу-то ведь никого не было, зачем лезть в кусты. Короче, не знаю.

Я мимо них проскочил и дую себе дальше вдоль проволоки по сравнительно открытому месту. До дизеля ходу двадцать минут, до шоссе пятнадцать.

И на середине пути чувствую спиной, что я на тропе не один. Кто-то ещё идёт или идут, без разговоров, но шаги слышны. Я не оборачиваюсь, но инстинктивно убыстряю ход, да и время уже поджимает. А звуки сопровождения не отстают, такое ощущение, что и сзади быстрее пошли.

Я ещё прибавил ходу – тот же эффект. Неприятное у меня ощущение появилось – тревоги, переходящей в страх нападения сзади.

А впереди насыпь от старой немецкой железной дороги, давно не существующей, перед которой тропа сворачивает от проволоки влево, тут уже и до шоссе недалеко и совсем рядом лесная дорога, по которой народ идёт к морю от дизеля.

Я иду максимально быстрым пешим ходом, только что не бегу, а шаги сзади совсем рядом слышны. Может, кто, глядя на меня, ускоряется, думая, что опаздывает на дизель?

И тут – цап! Сзади хватают за палку, которую я несу в руке.

Неописуемое чувство. Больше всего похоже на судаковскую поклёвку, когда внезапно (но не совсем внезапно, всё же ждёшь этого) ощущаешь тяжесть судака через рукоятку удилища. Только там это ощущение сладостное, а здесь скорее чувствуешь себя судаком, чем рыбаком. Впрочем, все эти аналогии потом в голову пришли, а там события развивались молниеносно.

Я палку из рук не выпустил, потому, наверное, что ожидал нападения. Вцепился в нее, оборачиваюсь – те двое. Один пытается вырвать у меня палку и кричит второму:

– Давай, давай!

Морды перекошенные, злобные, ничего похожего на их полнейшее миролюбие на берегу. А до дороги совсем рядом, но на ней никого нет. Вырывая друг у друга палку, мы крутимся, третий вокруг нас танцует и, наконец, вцепляется в мой рюкзак. Я ору:

– Вы чего, сдурели? Отпустите! Кричать буду сейчас!

И завопил во всю мочь:

– А-а-а!

В этот момент оторвалась одна лямка у рюкзака, он повис на руке, в которой была палка, и я сообразил, что рюкзаком надо жертвовать, если хочу целым остаться. Я отпустил палку, облегчив сдирание рюкзака с моей спины, и отскочил в сторону. А грабители с добычей – палкой и рюкзаком – тут же бросились наутёк обратно, по той же тропе.

– Бросьте рюкзак, идиоты! – ору истошно.

Как же, бросили. Но и я не без трофеев: с одного из налётчиков слетели тапочки больничные и я их подобрал.

Вот козлы! Неужели же не найду их в госпитале?

Через 5 минут я был у КПП на Балтийском шоссе, где проверяют документы у въезжающих в Балтийск. От него, собственно, и тянется к морю проволока, вдоль которой я шёл. Рассказываю там про своё приключение, спрашиваю, как в госпиталь пройти. Дежурный офицер, старший лейтенант, полон скептицизма:

– Вы их там найдёте, думаете? Там их несколько сот, бросьте.

– Может и не найду, а попытаться надо. Неужели так оставить? Потому и наглеют, что остальные даже и не пытаются с ними чего-нибудь поделать.

– Бесполезно. Эту публику ничем не проймёшь, совершенно народ одичал, не такие вещи творят.

– Ну, я всё же попробую.

– Да и найдёте если их, как докажете, что они у вас рюкзак отняли, свидетелей же не было.

– Вот, тапки у меня есть одного из них.

– Ну, как знаете. Давайте, я Вас до госпиталя подброшу на своей машине. Он отвёз меня до проходной госпиталя, оттуда я прошёл к дежурному офицеру по госпиталю, молодому симпатичному парню, который внимательно меня выслушал и подробно расспросил, как выглядят парни.

– Один среднего роста, другой повыше, темноволосые оба, коротко стриженные, один немного на азиата похож, но русские оба.

– Это, похоже, дежурные наши.

И распорядился найти их и сюда прислать. А я сижу, жду. Минут пятнадцать, наверное, ждал. Появляются. Они самые, голубчики. Меня увидели – не вздрогнули. Чего, мол, вызывали?

– Они? – спрашивает дежурный.

– Они, – отвечаю. И сам спрашиваю у того, кто не в больничных, а в спортивных тапочках:

– Тапочки не твои? – и показываю ему его тапочки.

– Не-а, я в этих хожу.

– А рюкзак где?

Тут второй к дежурному обращается:

– Можно мы с этим товарищем наедине поговорим?

Я возражаю:

– Какие разговоры? Рюкзак тащите сюда и палку, потом будем разговаривать.

Дежурный вступил:

– Давайте по-хорошему, быстренько, бегом!

Повернулись, пошли. Я опять сижу, жду. Про себя думаю: чего же они не отпираются, какой, мол, рюкзак? Ничего не знаем, и товарища этого в первый раз видим.

Ещё минут пятнадцать просидел. Зовут на улицу выйти. Там у дверей мои голуби стоят. С рюкзаком и палкой.

– Вот. Всё на месте.

– Отойдём в сторонку.

Отошли к кустам. Я велел рюкзак развязать, убедился, что всё, действительно, на месте, включая кусок янтаря, который, по-видимому и соблазнил бедолаг.

– Вы на нас не обижайтесь… Бес попутал. В армии совсем человеком перестаёшь быть.

– Армия, значит, виновата? Сами-то из нормальных семей или из неблагополучных?

– Да из нормальных.

– Откуда?

– Я из Петербурга.

– А я из Бийска, с Алтая.

– Со всех сторон земляки. Я в Ленинграде родился, а жена – из-под Бийска, из Большого Енисейского. Что же вы, землячки, из-за тысячи рублей на грабёж пошли? Так ведь и в зону можно попасть, а там похуже, чем в армии. Из-за пустяков всю судьбу себе поломать рискуете. У тебя крестик на шее болтается, – обратился я к петербуржцу, – верующий или так просто?

– Да так, конечно.

– Вот и зря, что просто так. Был бы верующий, может глупостей бы таких не делал. Ну, ладно. Бывайте. Не дурите больше.

– Не будем. Точно. Это мы не забудем.

Я пожал их лапы. И, не заходя к дежурному, зашагал на дизель. Шестичасовой. На КПП удивились, что своё вернул, и так быстро. Рюкзак, вот только, гады, попортили. С мясом конец одной лямки отодрали. Ладно, янтарь не пропал. Жалко куска было бы.

А могли, ведь, моей же палкой мне по башке как следует трахнуть, чтобы не сопротивлялся. Да я ведь и не сопротивлялся, что и помогло, может быть. Дурачки, что они на меня в кустах-то не напали? И ведь ясно, что они из госпиталя, что их там искать будут, о чём думали? А ни о чём не думали. Чего думать? Хватать надо.