Студент 2 - Всеволод Советский

поверенный в делах? За Ушакова. Почему он сам не выясняет?

— Он не решится. Из деликатности. Скромный парень.

— А ты?

— А я бы за себя тоже не стал. Но за друга…

Взгляд декана как-то изменился. Вроде бы позитивно. Он взял списки, полистал их. И заговорил так:

— Послушай, Родионов. Вот ты, как говорили прежде, изрядный юноша. То бишь, с тобой можно говорить всерьез. Что я и собираюсь сделать. И первым делом: этот разговор должен остаться здесь. Уразумел?

— Вполне.

— Похвально. Теперь вопрос: знаком тебе такой гражданин — Рабинович Евгений Борисович?

— Условно знаком.

— Хороший ответ! Далеко пойдешь, Василий Сергеевич… Ну, а теперь разъясни.

Я разъяснил: с упомянутым Е. Б. Рабиновичем мы вместе сдавали вступительные экзамены. Не общались, но мне он запомнился, так как на него сложно не обратить внимание:

— Яркий персонаж.

Лев Сергеевич кивнул:

— Так вот. Выбыл данный гражданин из числа первокурсников. Ты об этом знал?

— Нет! Впервые слышу.

Я ответил абсолютно честно, видя, с каким прицелом декан отслеживает мою реакцию. И судя по всему, сомнений в моих словах у него не возникло.

— Значит, счастливый случай… — проговорил он задумчиво. — Догадываешься, почему он выбыл?

Я вновь чуть было не брякнул: «нет» — но дедуктивная молния так сверкнула во мне, что все встало на места.

Конечно, я не знал всех деталей, но более или менее ориентировался в одной из самых туманных, мутных тем эпохи Брежнева: еврейской эмиграции из СССР. Почему и как это было?..

После так называемой «Шестидневной войны» 1967 года резко ухудшились отношения Советского Союза с Израилем. А вскоре и вовсе произошел разрыв дипломатических отношений. Мы однозначно встали в ближневосточном конфликте на сторону арабских стран, в результате чего среди советских евреев начались разброды и шатания, и где-то даже обиды. При этом команда Брежнева совершенно искренне хотела улучшения отношений с США, угробленных Карибским кризисом, а точнее, некомпетентностью Хрущева и Кеннеди. Эти два молодца, старый да малый, чуть не устроили ядерную катастрофу, в какой-то момент сами перепугались, кое-как сгладили ситуацию… но было уже поздно для них самих. Ровно через год происходит смертельное покушение на Кеннеди, ровно через два вылетает в отставку Хрущев. А новые руководители и СССР и США действительно ищут точки соприкосновения. При этом в США традиционно сильно «еврейское лобби», а одним из пунктов обсуждения становится «воссоединение родственников»… Формально СССР присоединился ко всяким международным конвенциям о свободе эмиграции, но негласно выезд позволялся евреям и в какой-то степени немцам и армянам (с последними вообще отдельная история!) — то есть тем, у кого реально могут быть родственники за границей. По факту, скажем прямо: это была уступка советского руководства американскому «еврейскому лобби», параллельно с хитроумной задумкой разгрузить общество от сионистских активистов — были такие, и барагозили они не по-детски, вплоть до попыток угона самолетов. Дурацких, правда, но веселого в них было мало. Например, летом 1970 года группа лиц — на редкость нелепая, разношерстная группа, включая женщин, и даже беременных — затеяла такую, прости Господи, спецоперацию на небольшом аэродроме в Ленинградской области. Естественно, вся движуха была организована курам на смех, и горе-угонщиков повязали где-то на подходе к аэропорту. Тем не менее, руководство страны сильно огорчилось на такие проделки; вполне вероятно, масла в огонь плеснуло и то, что вскоре после несуразного теракта случился самый настоящий: литовцы Бразинскасы, отец и сын, осуществили реальный угон самолета, в результате чего погибла молоденькая стюардесса Надежда Курченко и были тяжело ранены еще несколько человек. Тогдашние советские правители были людьми, прошедшими войну, знали цену жизни, по-настоящему дорожили миром, и смерть в самое умиротворенное время невинной девушки, на ровном месте погибшей от рук двух бессмысленных уродов, должно быть, очень больно резанула их. Они были в гневе, отчего на суде зачинщикам корячилось вплоть до «вышки»… Впрочем, до этого не дошло.

Короче говоря, в сумме получилось так, что отметка «еврей/еврейка» в графе № 5 советского паспорта означала реальную возможность эмигрировать. Отсюда — всякие удивительные коллизии вроде фиктивных браков, попыток дачи взяток работникам паспортных столов (впрочем, подобные номера не прокатывали, тут все было строго)… При этом, разумеется, отнюдь не все горели мечтой очутиться на «земле обетованной», посвятив жизнь идеалам сионизма. Горбатиться в каком-нибудь кибуце, в адском пустынном пекле?.. Ага, щас! Вот только разбегусь!.. — примерно так рассуждали пронырливые эмигрантские умы. И в бывшем царстве Давида и Соломона оказывались немногим более половины репатриантов. Так как прямого сообщения между СССР и Израилем не было, то перевалочным пунктом стала Австрия, точнее Вена, откуда многие уехавшие растекались по белу свету, в подавляющем большинстве в США, где в свою очередь, подавляющее их большинство оседало в Нью-Йорке, в легендарном районе Брайтон-Бич…

Все это я вмиг охватил разумом. И сказал:

— Догадываюсь. Отбыл в сторону моря. Средиземного.

Лев Сергеевич усмехнулся:

— Насчет Средиземного — это еще на воде вилами писано, но мыслишь в правильном направлении…

Он скуповато поведал: семейство Рабинович (супруги средних лет, старший сын и младшая дочь), оказывается, давно подало заявление в ОВИР на выезд, но дело тянулось, тянулось… и вроде бы уже на это дело махнули рукой, уже и сын успел школу окончить и поступил в вуз… и тут как снег на голову грянула бумага из ОВИРа.

В результате одно место на первом курсе химфака оказалось вакантным.

Я вспомнил, как Витьку подхлестывали, чтобы он как можно скорее переводился на ТФ-2, поскольку вот-вот будет приказ о зачислении — и осторожно спросил:

— А разве приказа еще не было?

— В том-то и дело, что нет, — по-товарищески, как своему, сказал декан. — Все готово, но почему-то ректор подзатянул с подписанием. Почему — не знаю. Но какие-то свои резоны у него на это есть. И вот отсюда имеем…

Тут он еще раз заглянул в списки и вызвал секретаршу.

Юлия Михайловна явилась. Из короткого диалога я выяснил, что Виктор Ушаков пока так и завис между небом и землей. То есть, в ТФ-2 пока окончательно не переведен. И он такой единственный. Были еще двое претендентов, но эти по доброй воле ушли на другие факультеты. Отрезанные ломти.

ЛСД воспринял данную информацию очень невозмутимо. Поблагодарив Юлию Михайловну, он отпустил ее и воззрился на меня со сложным выражением лица.

— Даже не знаю, что сказать, — наконец, промолвил он. — Знаю я, что судьбы человеческие бывают такие, что ни