Студент 2 - Всеволод Советский

утра не произошло: Савельич в меру матерно поставил нам с Сашей «боевую задачу», как сам он выразился, после чего привычно поругался с Раисой Павловной.

— Ты, старая кастрюля, куда медный купорос подевала? Почему не на месте? Я тебе что говорил⁈ Куда велел поместить?

Раиса Павловна, естественно, отвечала с не меньшим остроумием:

— Говорил он! Это когда ты говорил-то, старый кукиш? А ну вспомни⁈ Память как у кенгуру!..

Ну и так далее.

Вот удивительное дело. Похоже, что у Раисы Павловны дома хранится одна-единственная книжка: «Животный мир Австралии», откуда она и черпает познания о том, что находится за пределами повседневного опыта. А потом делится познанным…

Ну да ладно! Купорос, конечно, нашелся, Николай Савельевич угомонился. Потом куда-то отчалил по своим делам, а вернулся, когда у нас случился перекур. То есть Саша курил, а я за компанию сидел рядом, и мы с крайним глубокомыслием толковали о загадках мироздания. Вспомнили вновь Пермскую зону, хотя Саша ничего не смог прибавить к тому, что уже рассказал мне. И мы обратно перелопатили языками то же самое. Я упомянул Бермудский треугольник. «Слыхал, — значительно кивнул Саша, — читал…» Поговорили и об этом. Я подумал — а стоит ли рассказать про исчезнувшую в Саргассовом море восемь лет назад субмарину?.. Решил, что не надо.

В этот момент и появился Савельич.

— Что, гардемарины! — заорал он, внезапно возникнув из-за угла склада. — Дымим⁈ Коптим небо?

— Законная передышка, Николай Савельевич, — солидно ответил я.

Завсклад, впрочем, вовсе не сердился. А орал так просто, от задорного характера. И я вмиг угадал, что настроение у него хорошее. Чем и не преминул воспользоваться.

— Николай Савельевич, имею просьбу.

— То есть? — насторожился он.

Тщательно подбирая слова, я постарался четко, по-военному изложить просьбу: отлучиться примерно на час.

— Куда?

— По личному делу.

— Ну ты даешь, Родионов! Все у тебя какие-то тайны железной двери… А работать кто будет? Пушкин? Грибоедов?

— Их беспокоить не станем, — парировал я. — Сегодня отработаю без обеда.

— Эх, — комически вздохнул Саша, — придется мне обедать в одиночестве… Николай Савельич! Есть мнение — отпустить.

— Ну-ну! Мнение свое, Лаврентьев, прибереги для сортира. Там, может, пригодится. А здесь мнение одно. То есть мое.

Тут он задумался.

Я безошибочно догадался, что он уже решился. При всем сварливом сквернословии, Савельич был человеком мягким, беззлобным. И не мог отказать тем, к кому хорошо относился. А ко мне уж он точно относился хорошо.

— Ладно, — наконец, произнес он. — Значит, в обед будешь работать?

— Без вопросов!

— Ну, черт с тобой тогда! Давай. Через час чтобы на месте был.

Я словесно откозырял и отбыл. Куда? В деканат нашего химфака. Все мои мысленные расклады привели к ЛСД. Льву Сергеевичу Доронину. Почему? Да потому, что человек он справедливый. И кроме того, я заметил и его симпатию ко мне. Он знает, что я парень с толком, не пустозвон. Так что в худшем случае мое обращение к нему будет иметь нулевой баланс. А в лучшем…

Ладно. Посмотрим.

По многомерному житейскому опыту я знаю, что если ты поставил перед собой некую задачу, то мироздание так ненавязчиво маякнет тебе, получится или нет. Кинет подсказки. Ну, например: договорился ты о какой-то важной встрече, рассчитал время, пора выходить из дому, а ты не можешь найти ключи или документы, то есть забыл, куда их положил, мечешься в стрессе… Вроде бы нашел, вышел, и тут вдруг тебе звонит кто-то очень нужный. Настолько нужный, что ты никак не хочешь прерывать разговор, но при этом опаздываешь, нервничаешь, понимаешь, что теряешь время… Короче, ясно: что-то тебя дергает, мешает, ставит палки в колеса. Значит, из этой встречи толку не будет. И наоборот: поехал ты, и на всех светофорах по пути пролетел на зеленый свет, ни одного красного! Значит, все у тебя получится. Вот где-то так.

В деканат я шел наудачу, не зная, что меня ждет. Поэтому ждал похожих подсказок. Улица, крыльцо, лестница, коридор… Пока ничего. Ну вот и дверь.

Толкнув ее, я вошел в приемную. Невозмутимо-элегантная секретарь Юлия Михайловна разбирала какие-то бумаги, видимо, корреспонденцию. На меня она взглянула без интереса.

— Здравствуйте, — я постарался быть очень вежливым. — У себя?..

Кивок на дверь. Ответный утвердительный кивок: ясно, дескать.

— Можно к нему?..

Не знаю, что бы мне сказала секретарь, но тут дверь кабинета распахнулась. Предстал сам.

Как всегда, он был безупречно-импозантен. На сей раз обошелся без пиджачной пары. Кремовая рубашка с короткими рукавами, легкие светло-серые брюки, летние туфли. Все — свежайшее, выутюженное, вычищенное. Золотые очки. Тонкий запах французского одеколона. Лицо холеное, немного чопорное. Типа — я здесь декан, доктор наук, а вы кто такие?..

Тем не менее, меня он узнал с первого взора.

— Ко мне? Родионов… Василий Сергеевич?

— Так точно, — одним ответом я закрыл оба вопроса.

— Знаток химических соединений! Помню.

— Не без этого, — я сдержанно улыбнулся.

— Ну ладно… Суть появления?

— Тема лично-общественного характера.

— Хм. Грамотно формулируешь. Похвально… Юлия Михайловна, списки зачисленных на первый курс найдите. Занесите мне, пожалуйста.

— Сию минуту, Лев Сергеевич.

— А ты входи, юниор. Обсудим твои сюжеты.

Я старался не ликовать, видя, что «подсказки от Вселенной» мне дружески подмигивают: пока все в твою пользу! Так держать!

— Ну, излагай, — предложил ЛСД, когда мы уселись.

Конечно, речь я подготовил заранее. Аргументы? По правде говоря, очень уж сильными они мне не казались, но все же я старался быть убедительным. И главное — я удачно подхватил тему списков, которые занесла Юлия Михайловна.

— Знаете, Лев Сергеич, я как раз вот по этому поводу…

И строя фразы коротко и правильно, поведал: есть вот такой Виктор Ушаков. Он совсем немного недобрал по конкурсу на химфак. В результате оказался на «литейке». Но туда не очень хочет. А я за время практики в технопарке убедился в том, что из Ушакова выйдет толк. И жаль будет терять неплохой кадр. И отсюда мысль…

С этого места я заговорил очень оговорчиво и предположительно. Я понимаю, конечно… Но хочу выяснить, нет ли возможности?.. Думаю, овчинка стоит выделки.

Декан слушал меня внимательно. Смотрел, как будто даже не моргая. Когда я закончил, он помолчал секунд пять. Может, больше.

— Значит, выяснить хочешь…

— Есть стремление.

— А почему ты за него