В алфавитном порядке - Агата Кристи

— Я могу внести несколько предложений, — заявил Пуаро.

— Очень хорошо. Сейчас я запишу. — Кларк достал записную книжку. — Продолжайте, мосье Пуаро. Пункт первый?..

— Я считаю возможным, что официантка Милли Хигли знает что-нибудь полезное для нас.

«Пункт первый: Милли Хигли», — записал Кларк.

— Я предлагаю два пути наступления, — продолжал Пуаро. — Вы, мисс Барнард, можете повести, так сказать, лобовую атаку.

— Вы считаете, что это подходит к моему характеру? — холодно спросила Мэган.

— Затейте с девушкой ссору, скажите, что вам известно, как она ненавидела вашу сестру, и что ваша сестра вам рассказывала, что она за штучка. Если я не заблуждаюсь, это должно вызвать целый поток встречных обвинений. Она сообщит вам все, что она думает о вашей сестре! Вот тут-то и может всплыть какой-нибудь важный факт.

— В чем заключается второй пункт?

— Мистер Фрейзер, могу ли я попросить вас, чтобы вы поухаживали за мисс Хигли?

— Это необходимо?

— Нет, но это — просто возможный путь расследования.

— А можно попытаться мне? — вмешался Кларк. — Я… гм… У меня довольно широкий опыт, мосье Пуаро! Посмотрим, чего я смогу добиться от этой девушки.

— У вас своих дел непочатый край, — довольно резко проговорила Тора Грей.

У Франклина слегка вытянулось лицо.

— Да, — сказал он, — это верно.

— Тем не менее я не думаю, чтобы в настоящее время вы могли бы быть полезны в Бэксхиле, — сказал Пуаро. — Теперь мадемуазель Грей. Она гораздо больше подходит…

— Видите ли, мосье Пуаро, — перебила Тора, — я навсегда покинула Девоншир.

— Вот как? Я не знал.

— Мисс Грей была так любезна, что оставалась у нас, чтобы помочь мне разобраться в делах, но теперь она, естественно, предпочитает найти должность в Лондоне, — пояснил Кларк.

Пуаро окинул их обоих быстрым взглядом.

— Как здоровье леди Кларк? — спросил он.

Я так залюбовался легким румянцем на лице Торы, что чуть не пропустил мимо ушей ответ Франклина.

— Ей очень плохо. Кстати, мосье Пуаро, не могли бы вы заехать в Кэрстон и навестить ее? Она выражала желание увидеть вас. Правда, бывают дни, когда она ни с кем не может разговаривать, но если вы рискнете… Разумеется, я оплачу расходы.

— Хорошо, мистер Кларк. Что, если я приеду послезавтра?

— Отлично. Я дам знать сиделке, и она соответствующим образом подготовит мою невестку.

— И для вас есть дело, дитя мое, — сказал Пуаро, обращаясь к Мэри. — Мне кажется, вы будете полезны в Андовере. Попробуйте поговорить с детьми.

— С детьми?

— Да. Дети обычно неохотно разговаривают с чужими, но вас знают на той улице, где жила ваша тетя. Там множество ребятишек. Может быть, они заметили, кто входил в лавку или выходил из нее.

— А как же мисс Грей и я? — спросил Кларк. — Что мне делать, если не надо ехать в Бэксхил?

— Мосье Пуаро, — перебила его Тора, — какой почтовый штемпель был на третьем письме?

— Патни, мадемуазель.

— Патни, Северо-Западный район, пятнадцать, так? — задумчиво спросила девушка.

— В виде исключения, газеты не наврали.

— Это как будто говорит о том, что Эй, Би, Си живет в Лондоне.

— Да, таково первое впечатление.

— Можно попытаться заманить его в ловушку, мосье Пуаро, — сказал Кларк. — Что, если я помещу в газетах объявление? Что-нибудь в таком роде: «Эй, Би, Си. Срочно. Э. П. напал на ваш след. Сто фунтов за молчание. Экс, Уай, Зет». Ну, конечно, не так примитивно, но вы понимаете мою мысль? Вдруг он клюнет на эту удочку?

— Возможно.

— Прочитав объявление, он, может быть, попытается убить меня.

— По-моему, это очень опасная и нелепая затея, — резко проговорила Тора.

— А вы что думаете, мосье Пуаро?

— Что же, попытаться не мешает. Лично я думаю, что Эй, Би, Си слишком умен, чтобы откликнуться.

Пуаро слегка улыбнулся.

— Я вижу, мистер Кларк, — только, пожалуйста, не обижайтесь, — что в вас еще сохранилось много мальчишеского.

Франклин Кларк как будто чуть-чуть растерялся.

— Ну, ладно, — проговорил он, заглядывая в свою книжку, — как-никак мы начинаем. Первое. Мисс Барнард — и мисс Хигли. Второе. Мистер Фрейзер — и мисс Хигли. Третье. Дети в Андовере. Четвертое. Объявление. Я не возлагаю больших надежд ни на один из этих пунктов, но все-таки мы будем действовать, а не просто ждать.

Франклин поднялся со стула, и через несколько минут собрание было закрыто.

Глава XIX

«В ШВЕЦИИ ЛИШЬ…»

Пуаро вернулся на свое место и сел, мурлыча что-то себе под нос.

— Жаль, что она так сметлива, — пробормотал он.

— Кто?

— Мэган Барнард. Мадемуазель Барнард. «Слова!» — выпалила она. Сразу поняла, что мое ораторство ничего не стоит. Остальные приняли все за чистую монету.

— По-моему, ваша речь звучала очень правдоподобно.

— Вот именно — правдоподобно, как раз это-то она и подметила.

— Значит, вы сами не придавали значения тому, что говорили?

— То, что я сказал, можно было бы выразить одной фразой. Я же повторял одно и то же, и никто, кроме мадемуазель Мэган, этого не заметил.

— Но зачем вы это делали?

— Просто, чтобы как-нибудь начать. Чтобы внушить им всем мысль, что их ждет какая-то работа, просто, чтобы завязать разговор.

— Итак, вы не верите, что хоть один из намеченных пунктов что-нибудь даст?

Пуаро усмехнулся.

— О, это всегда может случиться! Среди трагедии начинается комедия.

— Что такое?

— Житейская драма, Гастингс! Подумайте немного. Простая житейская трагедия сводит вместе три группы разных людей. И сейчас же начинается вторая драма — совсем особняком. Помните мое первое дело в Англии? Как давно это было! Я свел двух любящих очень простым средством: арестовал одного из них по обвинению в убийстве. Никакими другими средствами их нельзя было помирить. Среди смерти, Гастингс, кипит жизнь! Кстати, я не раз замечал, что убийство — отличная сваха.

— Ну, это уж слишком! — возмутился я. — Я убежден, что ни один из этих людей не думает ни о чем, кроме…

— Ах, мой дорогой друг, а вы сами?

— Я?

— Ну да, проводив их, вы вернулись в комнату напевая.

— Напевать можно, не имея никаких задних мыслей.

— Безусловно. Но мелодия выдала ваши мысли.

— Неужели?

— Да. Напевать очень опасно: можно случайно выдать свои бессознательные мечты. Если я не ошибаюсь, эта песенка родилась в дни войны.

И Пуаро запел невыносимым фальцетом:

Люблю брюнетку иногда,Люблю блондинку иногда.Она прилетает из рая,В Швеции лишь отдыхая.

— Что могло бы лучше обличить вас? Но мне кажется, что блондинка берет верх над брюнеткой!

— Право же, Пуаро!.. — воскликнул я краснея.

— Это вполне естественно. Разве вы не заметили, как внезапно вспыхнула симпатия между Франклином Кларком и мадемуазель Мэган? Как он смотрел на нее? И как это рассердило мадемуазель Тору Грей? А Доналд Фрейзер…

— Пуаро, — перебил я, — вы неисправимо сентиментальны!

— Вот уж в чем меня меньше всего можно упрекнуть! Это вы сентиментальны, Гастингс.

Я собирался горячо оспаривать это утверждение, но тут дверь отворилась — и к моему удивлению, в комнату вошла Тора Грей.

— Простите, что я вернулась, — ровным голосом произнесла она. — Но мне хотелось бы кое-что сказать вам, мосье Пуаро.

— Пожалуйста, мадемуазель, прошу вас, садитесь.

Она села и помолчала, точно собираясь с мыслями.

— Дело вот в чем, мосье Пуаро. Говоря обо мне, мистер Кларк только что деликатно сказал вам, что я покинула Коумсайд по собственному желанию. Он добрый и тактичный человек, но, в сущности, дело обстоит совсем не так. Я собиралась остаться — там еще непочатый край работы с коллекцией сэра Кармайкла. Но леди Кларк пожелала, чтобы я уехала. К ней нужно отнестись снисходительно: она очень больна, и ум ее несколько затуманен теми лекарствами, которыми ее пичкают. Она стала подозрительной и капризной. Почему-то она невзлюбила меня и потребовала, чтобы я покинула дом.

Я не мог не восхищаться мужеством девушки. Тора Грей не пыталась истолковать факты желательным для себя образом, как поступили бы многие на ее месте, а с удивительной прямотой сразу изложила обстоятельства своего ухода. Она растрогала меня, и я сочувствовал ей всей душой.

— Вы прекрасно поступили, придя к нам и рассказав, как было дело! — сказал я.

Она слегка улыбнулась.

— Всегда лучше держаться правды. Я не хочу прятаться за рыцарские качества мистера Кларка. Он удивительно благородный человек!

Тора произнесла эти слова с большой теплотой. Очевидно, она ставила Франклина Кларка очень высоко.

— Вы поступили честно и правильно, мадемуазель, — сказал Пуаро.