Славянское реалити-шоу - Андрей Бондаренко

«Только лишь – с элементарным страхом!», – непроизвольно отметил про себя Егор. – «А, должен, если хорошенько подумать, взирать на всё это дикое безобразие – с откровенным животным ужасом, громко вопя и непрестанно визжа …».

– Правую руку будите отпиливать? – робко, дрожащим голосом спросил Пётр. – Нельзя как-нибудь по-другому? А, Сашенька? Очень будет больно? По локоть отрежете, выше?

– Обязательно будем пилить, нельзя иначе, помереть можешь. Отпилим по самое плечо, – невозмутимо и спокойно сообщила Санька. – Так, мне требуется пятеро серьёзных помощников: двое сидят на его ногах, двое надёжно держат вторую руку, плечи и голову, кто-то крепко прижимает к берёзовой доске ампутируемую руку, кто-то своевременно подставляет посуду под кровь, потом реально помогает мне бинтовать…, – вопросительно и сердито посмотрела на Егора. Мол, кто тут у нас – строгий и уважаемый командир? Не спи, бравый, расставляй народ по номерам!

– Значится так, господа и дамы! – Егор задумался на пару-тройку секунд. – На ногах сидят Галина и Юля, я и Генка держим плечи, вторую руку и голову, Вера Попова – на подхвате…

– Не понял, а я? – искренне возмутился Сеня Браун, щёки которого даже побелели от праведного гнева. – А – я? Тут же необходима мужская сила! Не понял!

Егор, коротко вздохнув, протянул Симону браунинг:

– А ты, дружок, идёшь наружу, внимательно наблюдаешь за округой и очень тщательно охраняешь всех нас – от появления возможных коварных супостатов. Задача ясна? Тогда действуй! Я надеюсь на тебя!

Сеня, понятливо кивнув головой, торопливо проследовал на выход, тщательно прикрыв за собой дверь.

– Егора! – негромко позвала Сашенция. – Подойди, пожалуйста! – протянула нож – ручкой вперёд, как и полагается. – Отрежь у моей рубашки рукава, чтобы не мешались.

Пока Егор возился с рукавами, Санька тихонько попросила:

– Отключи его, пожалуйста. Сделай так, чтобы Петька потерял сознание. Желательно – надолго. Ты же умеешь…

Вера Попова, склонившись над Нестеренко, проникновенно шептала ему в ухо что-то успокаивающее, ласково поправляя на Петькином лбу спутанные волосы. Егор медленно обошёл матрас, резким движением надавил указательными пальцами на болевые точки, расположенные за ушами Петра. Нестеренко болезненно дёрнулся и застыл, его голова безвольно запрокинулась.

– Самый обычный наркоз! – печально улыбнувшись, коротко пояснил Егор испуганно отшатнувшейся Вере.

Тщательно помыв руки в горячей воде, используя вместо мыла барсучий жир вперемешку с печной золой, Сашенька заявила – голом всемогущего диктатора:

– Всё, занимаем места – согласно купленным билетам! И смотрите у меня, славяне! Чтобы без всяких там слюнявых истерик и прочих глупостей…

Вспомогательный медперсонал, чуть испуганно переглядываясь между собой, дисциплинированно проследовал на позиции, заранее предусмотренные начальственной диспозицией…

Санька старательно вытерла руки о льняную тряпицу, взяла в бестрепетные руки булатную пилу, подошла к матрасу, медленно опустилась на колени, коротко вздохнула:

– Ну, с Богом!

– Стойте, стойте! – раздался от входной двери взволнованный голос Сени Брауна. – Там Пугач бежит! Стойте!

Пила неохотно замерла в пяти-шести сантиметрах от почерневшей Петькиной руки…

Через две минуты в подземном зале появился смертельно усталый Емельян, торопливо смахнул рукавом пот со лба, достал из кармана ватника мятый бумажный пакет, протянув его Саньке, хрипло сообщил:

– Здесь две ампулы и шприц…. Наша медичка сказала…. Что сперва надо вколоть одну…. А примерно через двадцать минут – вторую…

– Не учи учёную! – высокомерно возвестила Сашенция, брезгливо-царственным жестом забирая у Пугача пакет, и вежливо обратилась к остальным: – А вы все свободны, господа и дамы! Большое спасибо за оказанную помощь…. Да, ещё затушите – если вас не затруднит – эти дымные факелы и половину светильников. Нечего переводить добро понапрасну…

Показалось, или, действительно, в её голосе послышались нотки лёгкого и непритворного разочарования?

Все – кроме Саньки и Петра – вышли из пещеры, облегчённо вдыхая прохладный свежий воздух и негромко переговариваясь между собой.

Дело неуклонно двигалось к вечеру: на западе скупое осеннее солнышко стыдливо пряталось в низких серых облаках, а на востоке, где небо было бесконечно чистым, уже проявились первые звёздочки, робко подмигивающие своими серебряными ресницами, обозначился узкий и призрачный серп светло-жёлтого месяца.

– Сеня, верни пистолет! – первым делом велел Егор.

Симон, скорчив недовольную гримасу и демонстративно глядя в сторону, протянул тёплый ещё браунинг. Невооружённым глазом было видно, что ему очень не хочется расставаться с оружием. Пугач понимающе и чуть ехидно усмехнулся. Егор невозмутимо, словно бы ничего не заметив, отправил пистолет в карман кожуха, предварительно проверив положение кнопки предохранителя.

Через несколько минут все члены отряда, так и не дождавшись чётких командирских указаний, попарно разбрелись в разные стороны, только Галка Быстрова одиноко, гордо вскинув голову, неторопливо прошествовала в направлении грибоварни, обронив вскользь, что, мол, забыла там прибраться…

Егор и Пугач одновременно опустились на грубо сколоченную скамью около кострища, где ещё загадочно теплились фиолетовые и бордовые угли.

Емельян достал из кармана ватника плоский серебряный портсигар, щёлкнул узорчатой крышкой, улыбаясь, предложил папиросу с непривычно длинным бумажным мундштуком.

– Откуда такое роскошество? – устало спросил Егор, отметив про себя, что папироса была французской, достаточно известной марки – «Голтуз».

– У мёртвого вертолетчика нашли в кармане кожаной куртки, – пояснил Пугач, непринуждённо прикуривая от зажигалки «Зиппо» с позолоченным корпусом. Егору же он передал обычную газовую зажигалку шведского производства. – Да и эта безделушка оттуда же. Себе оставь, типа – подарок от меня…

– Документы-то – хоть какие-нибудь – обнаружили?

– Чего нет, того нет. Ни единой бумажки, начальник.

– А планшет с картой полёта? Без него вертолётчикам никак нельзя… Запрещено им – без карты полёта – подниматься в воздух.

– Не было ничего похожего. Я же тебе, чудак, и толкую – ни единой бумажки. Только эти французские папиросы – для полного комплекта странностей, плюсом к ним – импортные зажигалки…

– Оружие?

– Веришь, но тоже не было! Только у одного из жмуриков в кармане офицерских брюк обнаружился швейцарский перочинный ножик, а у другого на запястье – швейцарские же часы. Вот, полюбуйся! С настоящими брюликами, блин!

Посидели, помолчали, неторопливо пуская в бездонные небеса ароматные, идеально круглые кольца табачного дыма…

– А ты, начальник, заметил, – Емельян резко ткнул пальцем в небо, – что уже второй день подряд над нами нет беспилотных самолётов?

– Заметил. Чего же – не заметить. Глаза-то есть.

– Ох, не к добру это! Не иначе, следует ждать новых гадких пакостей и загадочных непоняток…

– Не к добру. Обязательно – следует ждать, – согласился Егор.

– Слушай, а что это за дырки у вас насверлены? – небрежно, якобы, между делом, поинтересовался Емельян, указывая рукой на вход в пещеру.

– Это мы решили часового ночью держать с той стороны двери. Снаружи яркий костерок горит, или факел из сосновых корней. А наблюдатель внутри, за дверью располагается, через отверстия внимательно и недоверчиво осматривает окрестности.

– Что ж, умно придумано! – скупо похвалил Пугач. – Снаружи-то сонного часового снять – раз плюнуть. А тут неизвестный злодей подходит и ничего не понимает: костёр горит, а людей поблизости нет…. Что такое? Минут тридцать-сорок побережётся, понаблюдает со стороны. Потом любопытство, всё же, возьмёт вверх над осторожностью, он и проявит себя, подойдёт к огню поближе…. Тут часовой ему – через отверстие в двери – пару пуль и влепит! Правильно я рассуждаю, гражданин начальник?

– Примерно где-то так, – уклончиво ответил Егор, не объясняя до конца все тонкости охранной системы.

Приоткрылась дверь в пещеру, показалась Санька – растрёпанная, чумазая, бесконечно усталая, с потухшими глазами. Неверной шатающейся походкой она подошла к скамье, осторожно присела на самый краюшек, зажав ладони рук между коленями.

– Что там, Сань? – заботливо спросил Егор. – А сама-то как, устала?

Сашенция внимательно уставилась на свежий папиросный окурок, валявшийся около скамейки:

– А вас что же, бродяги, и курево имеется? Тогда дайте закурить! Не жадничайте, очень уж хочется – затянуться раз-другой…

Егор удивился: в мирное время, в смысле – на Большой Земле – его жена почти не курила. Так две-три сигареты в неделю. Либо когда очень сильно уставала на работе, либо – после успешного и ударного секса.