Романы Ильфа и Петрова - Юрий Константинович Щеглов

группы «Кузница и усадьба». — Название группы, как и «Дед Пахом…», сочетает старые и новые элементы, напоминая одновременно об объединении пролетарских писателей «Кузница» (1920–1931), включавшем таких прозаиков, как Ф. Гладков и Н. Ляшко и о дореволюционном журнале «Столица и усадьба» с подзаголовком «Журнал красивой жизни» (1913–1917). Широкие (расширенные) пленумы — реалия 20-х гг., ср. «Расширенный пленум РАПП» [Из 24.04.29] и др.

Примечания к комментариям

1 [к 8//1]. Более поздний переводчик этого рассказа Е. Калашникова вводит и тарелочку («У меня нет такого впечатления, что этот городишко уже выложен для нас на тарелочку и даже ложка рядом»), выводя тем самым наружу (видимо, неосознанно) тождество латентной метафорики у О’Генри и открытой — у соавторов. Возможная реминисценция из ЗТ — в романе В. Аксенова «Ожог»: «Он построил всех на вершине холма и шпагой показал в низину, где лежал чистенький городок, словно торт с цукатами» [В. Аксенов, Собр. соч., т. 3, М.: Юность, 1994, 72–73].

2 [к 8//31]. Ассоциация «Думбадзе — Ялта» не была забыта и в советскую эпоху. Это видно из остроты о писателе официозного толка П. А. Павленко, который постоянно проживал в Ялте в 1940-е и 1950-е гг.: «…живет в Ялте так, как кто-то остроумно выразился, как Чехов и Думбадзе в одном лице» [Олеша, Книга прощания, 245].

3 [к 8//47]. «Захотелось свеженького. Потянуло на спеца. Знаем мы эти бабские штучки» [Б. Левин. Одна радость, в его кн.: Голубые конверты]. По знаменитому положению авторитетного теоретика секса А. Б. Залкинда, «половое влечение к представителю враждебного класса — это такое же извращение, как и влечение к крокодилу или орангутангу» [цит. в переводе по: Istrati, Soviets 1929,164; Chessin, La nuit qui vient de l’Orient, 134].

4 [к 8//48]. Стихи А. Сергеевой [Дружные ребята 08.1928; цит. в рубрике «Тараканы в тесте», См 24.1928]. Отметим метрическое тождество этих детских стихов со стихами Тракторов колонна… (ниже в этом же комментарии): трехстопный хорей, одним из семантических ореолов которого является деревенский быт, деревенское детство, ср. хотя бы знаменитое Вот моя деревня… И. 3. Сурикова [М. Л. Гаспаров. Метр и смысл, М., РГГУ, 1999, 58–62]. Отметим также мотив одушевления машин, типичный для данного периода [см. ЗТ 14//10].

5 [к 8//49]. Впрочем, подобная реплика встречается уже в «Анне Карениной», причем вложена в уста персонажа, падкого на ходячие цитаты и выражения: «Нет уж, извини меня; это парадокс» [Стива — Левину, VI. 11].

9. Снова кризис жанра

9//1

Параллельно большому миру, в котором живут большие люди и большие вещи, существует маленький мир с маленькими людьми и маленькими вещами… [два абзаца]. — Рассуждение о двух мирах следует форме, употребительной в жанре эссе, обычно в его начале. Мы имеем в виду «парадоксальное» противопоставление двух разновидностей внутри некоего казавшегося цельным понятия, проводимое через два почленно соположенных ряда дефиниций и афоризмов. Таково, например, предисловие к книге Тэффи «Человекообразные»: «Человекообразное движется медленно, усваивает с трудом и раз приобретенное отдает и меняет неохотно. Человек ищет, заблуждается, решает, создает закон — синтез своего искания и опыта… Там, где человек принимает и выбирает, — человекообразное трудится и приспособляется…» и т. д. Таким же образом — сравнением людей с фамилией «Ивáнов» и «Иванóв» — начинается рассказ И. Ильфа «Случай в конторе»: «Иванóвых великое множество. Ивáновых можно перечесть по пальцам. Иванóвы занимают маленькие должности. Это счетоводы, пастухи, помощники начальников станций, дворники или статистики. Ивáновы люди совсем другого жанра. Это известные писатели, композиторы, генералы или государственные деятели» и т. д.

9//2

В маленьком мире изобретен кричащий пузырь «уйди-уйди», написана песенка «Кирпичики»… — Пузырь, упоминаемый здесь, — изобретение достаточно давнее:

«К короткому деревянному мундштуку прикреплена сморщенная резина; дуешь в мундштучок — и на конце его возникает шар; перестаешь дуть, то закрываешь, то открываешь отверстие в мундштуке, и воздух, выбиваясь из шара, издает гнусавый, капризный, ноющий звук, в котором действительно слышится «уйди, уйди». Случалось, выйдешь на улицу, — и сразу со всех сторон доносится это прерывистое, пронзительное нытье» [Шефнер, Имя для птицы, 446].

На Сухаревке военного времени «резиновые чертенята с пунцовыми анилиновыми щеками умирали с пронзительным воплем: «Уйди, уйди!»» [Паустовский, Беспокойная юность, 290]. А. Гладков вспоминает «свистки «уйди-уйди» у еще не снесенной Иверской» в середине 20-х гг. [Поздние вечера, 23]. На московских улицах 1927 года Чертики, пищащие «Уйди-уйди-у», / Пузырились, высунув красные жала [И. Сельвинский, Пушторг, 1.3]. Они назывались также «вербными чертенятами», так как были особенно звучны и заметны в Вербное воскресенье («на Вербе»). В советские годы их днем стало Первое мая (личные воспоминания. — Ю. Щ.).

«Кирпичики» — лирическая баллада, большой хит эпохи нэпа: На окраине где-то города / Я в убогой семье родилась, / Горе мыкая, лет пятнадцати / На кирпичный завод нанялась. // На заводе том Сеньку встретила, / Лишь, бывало, заслышу гудок, / Руки вымою и бегу к нему / В мастерскую, накинув платок. // Кажду ноченьку мы встречалися, / Где кирпич образует проход. / Вот за Сеньку-то, за кирпичики / И люблю-то я этот завод… // Тут война пошла буржуазная, / Огрубел, опустился народ / И по винтику, по кирпичику / Растаскал опустевший завод… [по кн.: Русские советские песни, 76; также в: Русский романс на рубеже веков].

Автор, вернее, редактор музыки — Вал. Кручинин [по другим же указаниям, см. Русский романс на рубеже веков, 359, — Б. Прозоровский]. Автор слов 1 — поэт Павел Давидович Герман (7-1952), написавший, помимо «Кирпичиков», романс «Только раз бывают в жизни встречи» (исполнялся А. Н. Вертинским), «Последнее танго» [см. ЗТ 20//14]и «Авиамарш» («Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…»). «ВРГАЛИ хранятся его стихотворения, среди которых «Заседание продолжается» и «Директивный бантик», написанные в 1933 по мотивам рассказов Ильфа и Петрова» [ИЗК, 216, примечания]. Наряду с «Маршем Буденного» и «Стенькой Разиным», «Кирпичики» были одной из популярнейших песен 20-х гг.

Об обстоятельствах рождения «Кирпичиков» существуют разноречивые сведения. По одним сведениям, песня была написана в 1923 Для эстрадного театра «Павлиний хвост» и впервые исполнялась его актерами [Русская советская эстрада, 237]. Чаще происхождение ее связывается с мейерхольдовским спектаклем «Лес» (1924), где одна из любовных сцен между Петром и Аксюшей шла под исполняемый тремя баянистами вальс «Две собачки» (музыка С. Бейлинзона). «Эта лирическая сцена под гармошку имела такой успех, что именно из нее родилась современная песенка «Кирпичики»» [Ильинский, Сам о себе, 259; то же в кн.: Глумов, Нестертые строки, 109, и В. Ардов, Этюды к портретам, 233]. Писатель А. Яковлев сообщает: «Знаменитые