Броненосцы Петра Великого - Алекс Кун

Подумал, что еще мог забыть? Чердак под радиоаппаратуру предусмотрел, даже флагшток не просто так очень высоким делаю, сараи и амбары с хозяйственными постройками есть. Кухни медпункта хватит и на приют. Что еще? Колодец? Хорошо бы, да не везде его можно будет поставить, это уже как допработы надо проводить. Посадочную площадку для вертолета? Угу, и интернет-клуб. Ладно, поправки внес, пусть проект дальше зреет.

Займемся заводом.

Неделя была посвящена проработке чертежей и изготовлению деревянных моделей. Моих мастеров на заводе слишком мало, а с местными мастерами работать существенно тяжелее, закостенелые они какие-то. Уперся в хорошую сталь для плугов. Завод мог лить из чугуна большие объемы металлоизделий, а вот линию стали, заводчане открыли только одну, и то, когда по иному стало никак. Похоже, мой продувочный способ долго в секрете все же будет не удержать. Ну и ладно. Уральский завод уже должен быть готов к выходу на полную мощность. Велел расширять стальное производство, и поговорил со святым отцом, пусть ищет себе помощников — задача прежняя, никаких чужих и пригляд за своими. Никаких проблем с отливками не предвиделось, плуги будем отливать грубой отливкой и ковать нож плуга, до приемлемой остроты, дальше на абразиве, остальные части даже обрабатывать не будем. Сложно тут с обработкой. Речка, питающая водяное колесо, совсем никакая, и большую часть работы приходиться делать вручную. Так что инструментами творения были только отливка, молот и напильник. И еще много дешевой рабочей силы. Пока выкарабкивались на этом.

Приказал расширять столярный цех, для них есть много работы. Бочки велел собирать по корабельной технологии, на оправке и из тонких реек в два слоя на костяном клею. Опять уперлись в слабую лесопилку. Заводу срочно надо обзаводиться двигателем! Насколько все же удобнее было работать в Вавчуге!

С низкими темпами пришлось смириться. Сотню двух кубовых бочек они, до лета, сделают, вряд ли, но, бочек 70 сделать должны. Еще был затык с колесами. По проекту, отливали ступицу со шкивом, спицами и узким ободом, практически плоский лист в виде колеса. А потом на обод насаживали деревянные колобашки, прямо на выступы зубьев, и должно было получиться неплохое колесо. Оно и получилось вполне симпатичным, только вот, непрочным и тяжелым. Тонкая отливка, да еще и с тонкими спицами, была склонна к восьмеркам и вихлянию, так сказать, теряла продольную жесткость.

Хорошо. Не получилось по принципу машины — будет по принципу велосипеда. У велосипеда колесо сохраняет жесткость только потому, что спицы, идущие от обода к ступице, идут не в одной плоскости, а расходятся от обода конусом, да еще и к ступице подходят по касательной — вот и получается велосипедное колесо, легкое и прочное. Можно, конечно, увеличить толщину отливки плоского колеса, и будет достаточно жестко — но железо приходилось экономить, его, в этом году, очень много уйдет, и добытчики не успеют увеличить объемы.

Переработали модель. Теперь будем отливать две половинки колеса, причем, еще более тонкого. А, соединив отливки, ступицами, как две тарелки внутренностями друг к другу, получим вполне жесткое и относительно легкое колесо. От деревянного обода в этом случае отказались, двойные реборды отливок образовывали достаточно широкий обод, с небольшими шипами посередине. А соединяли две половинки железными заклепками по ободу. Возни получилось больше, чем планировал, но результат понравился.

Линия производства насосов выглядела очень занятно и печально. Из-за недостатка мощности цех обработки отливок делал все вручную, вращая луками, с тетивой перехлестнутой через ручку, чугунные трамбовки, по диаметру полировального круга равные диаметру шестеренки, и подсыпая внутрь мокрого песку.

Как в каменный век попал.

Несколько верстаков, на которых напильниками зачищали шестеренки, и где пиком автоматизации была вилка, в которую вкладывали шестеренку, и, вращая, вручную обтачивали ее по радиусу.

Сел прямо в цеху. То, что на заводе не все хорошо с энергетикой — понимал. Но, что настолько все плохо — уже забыл. И так во всем. Как только дело дошло до обработки отливок — тут и напомнила о себе вся чудовищность ситуации.

Завод в Вавчуге меня развратил. Кроме того, за время отсутствия, идеализировались все эти ручные технологии. Надо заниматься производством станков и двигателей, без этого дальнейшее строительство заводов просто бессмысленно. И это, пожалуй, одна из моих первых задач. В очередной раз грустно хмыкнул, первые задачи уже через край перехлестывают. Даже в блокнотик не стал записывать.

А пока, оставалось только на практике проверять тезис — что рота солдат заменяет экскаватор. Заводчане тезис пока оправдывали — работали споро, даже радостно. Удивляюсь. Еще больше удивлюсь, если они мне к пахотному сезону сделают сотню комплектов из десяти плугов, сеялки, бороны, комбайна и поливалки. Но больше таких заводов строить нельзя.

За прошедшую неделю с мастерами уже успел о многом поговорить. Вечерами полно свободного времени — с освещением было также откровенно плохо, как и с механизацией.

Но сегодняшний процесс обработки отливок вогнал в глубокую депрессию. Еще и Тая по окрестным деревням уже несколько дней как поехала.

Чем глубже еду в Россию, тем больше портиться настроение, а чем ближе к границам, тем дышать легче. К чему бы это? А впереди еще Тула и Московские купцы, которые настроения явно не добавят.

Вот и пытаюсь, вместе с мастерами, отравить депрессию. Отравление проходило в дружеской обстановке, под обсуждение далеких перспектив — про ближние уже давно все обговорили. Успел или нет, дойти до космических кораблей, бороздящих просторы большого театра — уже не помню, надеюсь, и мастера не помнят.

Утром взгрустнул. Мало того, что отравленная депрессия никуда не делась, а стала еще несноснее, так еще и созрело понимание — пить мне теперь можно только чуть-чуть. Похоже, после напряжения последних пары лет — пошел откат. Решил сегодня на завод не ходить, а побродить просто по округе.

Передумал бродить сразу, как сошел с дороги. Странно, и про глубину снега успел подзабыть в теплых краях. Депрессия отвоевала еще кусочек. Пошел, куда дорога вела, то есть в деревню.

Черные низкие срубы домов, с седыми шапками крыш, нахохлившись, сидели в белых огородах, отделенных друг от друга грязными тропинками. Деревня напоминала группу старичков, сидящих рядком на завалинке и убивающих клубами никотина остатки здоровья. Было непривычно тихо. За спиной звенел молотами завод, а впереди большая деревня изредка подавала признаки жизни лаем собак да недовольством домашней скотины.

Вот она, настоящая Россия. Обычное село, каких тысячи. Ничего в нем нет. Даже трубы не на всех домах, многие курились легким дымком по всему периметру крыши, намекая, что хозяева не столько топят избу, сколько коптят ее. И внутри может быть семейство в десяток человек, да еще пяток мелких детей, да молодняк скотины.

И вот этим людям хочу продавать плуги? Или вводить стандарты санитарии? И чтоб они детей побольше поднимали?

Сел на небольшой штабель бревен, явно запасенный под строительство. Закурил, так и оглядывая деревню, подозрительно щурящуюся на меня маленькими окошечками под чубами соломенных крыш. Задал сам себе дурацкий вопрос — на что рассчитываю? Где мне столько сил взять?

Скрипя снегом, подошел староста деревни, еще с одним мужиком, поклонились, просили не побрезговать и оказать милость. С трудом понял, что к старосте приглашают. И народ тут забитый, какие, нафиг, реформы! Но старосту уважил.

Разговор, неожиданно, настроение чуть приподнял. Староста спрашивал, в силе наш договор про лен. А то бабы по всем деревням только льном и занимаются.

Настроение приподнялось только для того, чтоб более размашисто приложиться опять об самое дно. Ткать было нечем, ни станков не мощностей. Да, договоренности в силе — скупим все, и будем скупать лен и далее.

Радостные крестьяне вытащили угощение. Мдя, если это угощение, представляю, что они каждый день едят. А может, и не каждый. И ведь это деревня богатая! Железом торгуют, рядом с большим заводом стоят. Что же в глубинке то!?

Настроение прошло самый низ падения. Постучалось несколько раз об дно и убедилось, что дальше просто некуда, тяжело вздохнуло и полезло постепенно вверх.

А что, в конце концов, думал? Блюдечка с голубой каемочкой захотелось? Это тебе не поморы, и не казаки. Это большая часть земли Русской. Вот именно в таких деревнях и надо будет работать. Завезу на Липкинский завод новые станки, двигатели для них сделаем — и все получиться. Когда ни будь.

Вернулся на завод, поймал мастера, и с ним пошли по цехам, обсуждая, где и какие станки нам нужны. Мастеру обещал, что найду, чем станки двигать, и что странно — он мне сразу поверил. Пришлось умерить его аппетиты, по которым станочный парк завода уже выплеснулся за стены цехов. Обсуждали самое нужное. Предложил ему назвать десяток станков, с которыми он знаком по Вавчугу, и которые нужны в первую очередь.