Ванька-ротный - Александр Шумилин

— Фрицы небось ахнули! — поговаривали солдаты между собой. Еще бы! Свеженькие рогаточки обтянутые проволочкой! Немецкие офицеры небось от зависти напустили в штаны! Рассвирепели увидев проволокут Куда смотрели их вояки? Прозевали! Проспали фрицы! Сидят как дураки! Иван за одну ночь колючий забор поставил! Вот тебе вшивый фриц и руссише швайне! Русский солдат за одну ночь может обделать и не такие делишки. Но новизна быстро прошла, солдатское ликование утихло. К рогаткам привыкли. На них перестали смотреть.

Рогатки сделали свое черное дело. Часовые на постах, полагаясь на колючую проволоку, совсем разомлели. У них ослабло зрение, притупился слух, они присаживались поудобнее и вскоре засыпали до утра. Кому охота торчать в окопе, таращить глаза пока от немецких ракет в глазах не запрыгают огненные черти. Сел, притулился в окопе, закрыл глаза, чтобы ползучая световая ракета не лезла в глаза и слушай когда начнется стрельба или выйдет перестрелка, за проволокой можно сидеть и не пялить глаза на немцев. А стрельба с появлением проволоки совсем прекратилась. В последние дни немцы и ракеты перестали бросать. С наступление темноты бросит пару и до утра успокоиться. Ему тоже надоело смотреть на мигающий огонь.

Так было и в эту темную ночь. С вечера для порядка немец посветил нейтральную полосу и притих, как обычно. Солдаты поскребли затылки, погоняли надоедливых вшей и поворочавшись немного заклевали касками. Ночь была темная и безлунная. С вечера небо затянуло черными тучами. Сначала покрапал маленько дождь, а потом над высотой простерлась какая-то мрачная тишина. До утра все было без тревог, без задиринки. Ни одного выстрела до самого утра. Часовые сидели в передних стрелковых ячейках, поджав ноги под себя и привалившись к шершавой стенке окопа. Они нехотя изредка поднимали тяжелые веки, смотрели снизу на верхний край, окопа и на кусок черного неба. По цвету облаков, а их пока еще не было видно, нужно было определить когда приблизится рассвет. Но главное было не в рассвете, главное нужно было, определить, когда придет старшина. В животе давно ныло, иногда как ножом скребло. Перевалившись на другой бок и найдя удобную опору, часовые закрывали глаза и погружались в забытье, в ожидании черпака баланды, куска хлеба и щепоти махорки. Кому охота пялить глаза в такую кромешную тьму. Целую неделю копали землю при скудной еде. Тут не только спать, тут ноги протянешь! Да еще на посту стоять! Куда только начальство смотрит! Если с вечера сразу не заснул, тут в голову разные мысли лезут! Хорошо когда заступил на пост, присел и тут же заснул. Проснулся а тут старшина с кормежкой явился! А то сидишь и возвращаешься мысленно к мирной жизни, осознаешь что осталось тебе жить всего ничего, плюнешь на все, глаза сами закрываются. Доживешь до утра, услышишь котелки загремели, считай что жив опять! Вон, говорят, вчера миной во сне одного убило! А во сне мирная жизнь становиться еще ярче и милей. Запахнет вдруг теплым ржаным хлебом, захрустит на зубах крепкий, своего просола огурец, а от домашних кислых щей такой запах пойдеть, такой полыхнет аромат, что проглотишь слюну и губами причмокнешь! Навалился на щи, налупился их до отвалу и повалился на боковую. После такой еды сняться тебе всякие неземные сны. А тут торчишь в земляной дыре и не знаешь жив завтра будешь? Когда небо чуть затянуло серой дымкой рассвета, когда можно взглянуть на приличное расстояние перед собой, часовой встал на ноги, выглянул поверх земли и ахнул. Рогаток с проволокой перед окопами не было. За одну ночь их как будто языком слизнуло. Вот те и щи со свининой!

Солдат побежал к командиру роты. Ротный выслушал его и не поверил.

— Как это так? Рогаток нет?

Командир роты выскочил из землянки и посмотрел за бруствер. Рогаток на месте не было. Они действительно исчезли. Тут не было никаких сомнений. Хотя не хотелось верить и все это казалось похожим на сон. Как рогатки с колючей проволокой могли пропасть? Их было десяток и они были связаны между собой. Может их саперы ночью сняли? Солдаты показали в сторону немцев. Рогатки с проволокой в двадцати метрах стояли от них. Командир стрелковой роты выглянул туда, они во всей своей красоте стояли перед немецкими окопами. Немцы ночью подползли, привязали к рогаткам канаты и при помощи лебедок их уволокли к себе. В первый момент командир роты растерялся, хотел что-то сказать и не мог. Все утро потом он ходил по ходам сообщения и окопам, но не ругался и не кричал на своих солдат. Бросаться на них было поздно и бесполезно. Что они могли поделать если бы и увидели как уползают рогатки. Стреляй, не стреляй — потерянного не вернешь! Немцы сделали подлое дело и теперь ликовали, посматривая на славян. Кому-то из них пришла в голову подлая идея. О том, что немцы уволокли ночью проволочное заграждение в полку узнали позже. Пока ротный торчал в окопе высматривал и обдумывал как ему быть, солдаты раззвонили по всей роте. Вся рота вылезла посмотреть. У телефонистов сперло дыхание, они передали эту новость своим тыловым дружкам. Так что новость, да еще такая, облетела мгновенно весь полк. Через некоторое время на высоту прибежал комбат. К вечеру, когда новость, как змея, доползла до дивизии, разразился настоящий скандал. Кто-то прибавил от себя, что ночью из роты перебежало к немцам несколько солдат. После этого в дивизии взбеленились. Комбат лично пересчитал по пальцам всех солдат. Солдаты оказались на месте. Первая грязная версия отвалилась.

— А что на счёт рогаток?

— Этот факт подтвердился!

Из дивизии последовал грозный приказ:

— Любой ценой вернусь рогатки на место! Стрелковой роте дали команду в окопах ставить столбы. Коловорот в виде горизонтального бревна с крестовинами упрется в вертикальные бревна. Рогатки можно будет подцепить и наматывая веревки утащить обратно. Но немцы были не дураки. Они связали рогатки стальными тросами и тросы завели в окопы и закрепили их. А чтобы к проволочному заграждению не подошли, перед ним поставили мины. Рогатая операция провалилась. Один солдат при подходе к проволоке подорвался, остальные повернули обратно. А в общем это происшествие всколыхнуло всю дивизию. Сначала ругались и грозились, потом стали шутить и посмеиваться. Настроение передалось с передовой. Сначала стали смеяться солдаты, потом захихикали в полку, начальство снисходительно стало посмеиваться в дивизии улыбались и качали головами. Народ оживился сбросил дремоту. И только одному человеку было не до смеха, — командиру стрелковой роты. Когда его вызывали в батальон, все радостно улыбались, потом начинали смеяться, некоторые особенно смешливые держались за животы.