Скажи пчелам, что меня больше нет - Диана Гэблдон

него дров. Из соседней комнаты донесся приглушенный визг; Марсали отложила кочергу и поспешила к двери, на ходу расшнуровывая только что надетый корсет, чтобы освободить налитую молоком грудь — на нижней сорочке проступили влажные пятна. Бри прекрасно помнила эти ощущения, и ее собственные соски набухли из солидарности.

— Мама? — Джемми просунул голову в дверь. Пламя разгоревшегося очага подсветило его волосы, оттенив худое лицо, и Бри вдруг отчетливо представила сына во взрослом возрасте. В его чертах проглядывала горячность и неукротимость. Материнское сердце сжалось от тревоги.

Воин. О боже…

Она закрыла глаза, мысленно обратившись к Деве Марии с отчаянной молитвой. Прошу, убереги его от этой доли!

Словно в ответ на мольбу пришла успокаивающая мысль. Два года. Осталось два года до решающей битвы при Йорктауне и до конца войны. Всего два. Сейчас Джему девять — в свои одиннадцать он будет все еще слишком мал, чтобы сражаться. Она отогнала внезапно всплывший в подсознании образ юного барабанщика.

— Да, мой хороший? — отозвалась Бри, заправляя под корсет края нагрудной косынки. — Вы с Мэнди готовы?

Мальчик пожал плечами. Откуда ему знать?

— Папа спрашивает, возьмешь ли ты пистолет. — Вопрос прозвучал довольно буднично. Неудивительно: оружие было при ней с самого начала поездки, и это казалось совершенно естественным. Однако сейчас снаружи ждут солдаты — солдаты вражеской армии, — готовые увезти ее и детей.

— Скажи ему, что да, — ответила она. — Думаю, пистолет не помешает.

76

Как тать в ночи

Фрэзер-Ридж

Джейми проснулся среди ночи с бешено колотящимся сердцем. В голове роились обрывки снов. И смутное воспоминание о чувстве ярости: то ли он с кем-то дрался, то ли хотел подраться. Однако сейчас его переполняла вовсе не ярость — ну, или не совсем она. Кругом царила непроглядная мгла; ставни на окнах были закрыты, в теплом воздухе витал горьковатый запах пепла догоревшего очага.

— Ммпф… — Клэр заворочалась под боком, тихонько вздохнула и вновь провалилась в сон.

— Саксоночка, — шепотом позвал он и положил руку на теплую округлость ее бедра. Было немного совестно будить жену, но непреодолимая потребность одержала верх.

— Мм?..

— Мне нужно… — прошептал Джейми, уже пристраиваясь сзади и откидывая одеяло, ее пеньюар, свою рубаху… Рубаху он стянул через голову и бросил на пол, а затем снова лег, обхватил жену рукой и, задрав ей ночнушку, нетерпеливо прижал к себе.

Клэр удивленно охнула в полусне, но все же слегка шевельнула обнаженными ягодицами, впуская его, а затем снова расслабилась.

Она оказалась на удивление скользкой — может, ей снился тот же сладостный сон?.. Джейми вошел как можно медленнее и сразу понял, что сдержаться не получится.

— Извини, — шепнул он, двигаясь внутри нее, неспособный ни думать, ни говорить. — Мне нужно…

Джейми чувствовал, что Клэр еще не вполне проснулась, однако ее тело с готовностью откликалось на его натиск. Он молча зарылся лицом в кудри жены, крепко прижимаясь к горячей спине и раскачиваясь все сильнее. Холодная кожа у него на груди покрылась мурашками, а затем он почувствовал приближение огромной волны и поддался ее пульсирующему потоку, дрожа и задыхаясь от наслаждения.

— Извини, — прошептал он еще раз несколько мгновений спустя. Клэр погладила его ногу, зевнула, потянулась и снова задремала, уютно прижавшись голыми ягодицами к его теплым влажным бедрам.

Джейми тут же нырнул в сон, словно в глубокий колодец, и проспал без сновидений почти всю ночь, проснувшись перед самым восходом солнца — еще до петухов.

Он тихонько лежал, наблюдая за появлением слабой полоски света между ставнями и наслаждаясь редкими минутами полного покоя. Клэр еще спала, ее дыхание было медленным и ровным, а волосы разметались по подушке, словно клубы дыма. Ночная сорочка сползла, обнажив плечо. При взгляде на него Джейми вспомнил о своем ночном позыве, испытывая смешанное чувство стыда и ликования.

Его плечи замерзли, поскольку рубашка так и осталась лежать на полу, а очаг пока не разгорелся. Стараясь не разбудить жену — пусть еще поспит! — он накрыл их обоих одеялом и замер, опустив веки.

Мозг, как и тело, погрузился в ленивую негу. Мыслей не было; лишь обрывки воспоминаний и снов проплывали в сознании, словно осенние листья, уносимые течением горных ручьев. Вдруг среди этих несвязных образов он увидел лицо. Открытое, умное лицо в очках с черной оправой, взиравшее на него с книжной обложки.

И тут же появилось другое лицо, без очков: оно пытливо всматривалось в Джейми, надеясь поймать его взгляд, заставить увидеть. Увидеть, что…

Потрясенный, он открыл глаза. Снаружи послышался крик петуха.

* * *

— Почему ты никогда не говорила, что Фрэнк Рэндолл — вылитый Черный Джек? — резко спросил Джейми.

— Что?

Все утро ломала голову: что его так беспокоит? Джейми ушел не позавтракав, когда я еще лежала в постели. Уже и полдень позади; к обеду он так и не явился, зато теперь врывается в хирургическую, не поздоровавшись, и спрашивает об этом?

— Потому что… — Я лихорадочно пыталась собраться с мыслями: увильнуть от ответа явно не получится. — Начнем с того, что… вообще-то это не совсем так. Конечно, увидев Джека Рэндолла впервые (и еще несколько раз впоследствии), я была потрясена сходством, но со временем это ощущение исчезло. Узнав Джека Рэндолла поближе, я поняла, что у них нет — вернее, не было — ничего общего, кроме внешности. — По шее пробежал неприятный холодок, будто оба вышеупомянутых джентльмена стояли у меня за спиной, сверля глазами мой затылок. — Фрэнк был совсем другим.

Я внимательно присмотрелась к мужу. Ночью Джейми вел себя как обычно — ну, почти; хотя когда я была в полусне, он внезапно, как тать в ночи, придвинулся и занялся со мной любовью — молча, быстро и яростно, а затем прижал к груди и заснул, бормоча «Taing, mo ghràidh. Извини».

Я и сама почти сразу заснула, ощущая внутри приятное трение и чувствуя спиной мерные удары его сердца. Не то чтобы он не делал ничего подобного раньше, но это было так давно…

— И потом, — медленно произнесла я, — ты же видел фотографию Фрэнка на обложке книги. Разве их сходство не бросилось тебе в глаза?

— Нет.

Осознав, что навис надо мной, словно коршун, Джейми нетерпеливо подтащил один из моих табуретов