Скажи пчелам, что меня больше нет - Диана Гэблдон

отпраздновать раскрытие тайны.

Наконец Фергус решительно выпрямил спину, очевидно намереваясь уйти.

— Что ж, джентльмены… Не знаю, бастард я или нет, — но уж точно не ребенок.

Идеальная фраза для завершения визита, — подумал Роджер, вставая. Однако Фергус остался в кресле. Более того — решительно протянул руку и, взяв наполненный бокал, поднес его к носу с видом короля, которого вынуждают нюхать содержимое ночного горшка.

— Месье, — обратился он к Бошану, наблюдавшему за его действиями с открытым ртом. — Поменяйтесь-ка со мной бокалами, s’il vous plaît[209]. — Говорил он подчеркнуто вежливо, но это не было похоже на просьбу. Изумленный Бошан подчинился. Фергус жестами показал Роджеру проделать такой же трюк с юристом. Какого черта? — в который раз подумал Роджер, исполнив пожелание.

Фергус удовлетворенно откинулся на спинку и поднял бокал.

— За честность, джентльмены! И воровскую честь!

Растерянно переглянувшись, Бошан с юристом нехотя последовали его примеру. Роджер молча отпил из своего бокала. Напиток не обманул ожиданий: восхитительная жидкость скользнула по пересохшему горлу, одновременно охлаждая и согревая изнутри.

— Regardez[210], — заговорил Фергус, когда все поставили бокалы. Salon наполнился ароматами рубинового портвейна и специй; спертый воздух больше не казался невыносимым. — Коль скоро вы, джентльмены, так хорошо осведомлены о моих личных делах, то должны знать, что в Париже я одно время работал на лорда Брох-Туараха, добывая для него секретные бумаги. Среди них не раз попадались такого рода «шедевры».

Он махнул бокалом в сторону лежащего на столе брачного договора.

— Милорд Брох-Туарах тоже порой создавал кое-какие документы, если того требовали обстоятельства. Я своими глазами видел, как это делается, так что позвольте усомниться в véracité[211] сего контракта.

Роджер отчасти восхищался устроенным Фергусом спектаклем, но в то же время смутно понимал, что Джейми Фрэзер никак не мог заниматься тогда подделкой бумаг: незадолго до описываемых событий тесть, переученный левша, травмировал правую руку. С другой стороны, Фергус и сам умел искусно подделывать документы — возможно, он просто не хотел, чтобы об этом узнали в Чарльстоне.

На юриста было жалко смотреть: бедняга выглядел как жертва таксидермиста. Бошан начал громко возмущаться, плюясь портвейном. Фергус глянул на Роджера, и тот как бы невзначай отвернул полу сюртука и положил руку на эфес кинжала, сохраняя невозмутимое выражение лица.

Сэр Персиваль застыл.

— Так-то лучше. — Фергус одобрительно кивнул. — Итак, джентльмены… предположим, кто-нибудь не столь проницательный поверил бы в подлинность документа и клюнул на вашу удочку. Каков был план? Возможно, наследнику месье графа пришлось бы оказать вам некую услугу?

Бескровное лицо Бошана немного порозовело, а юрист стал чуть менее похожим на чучело. Они переглянулись, очевидно приняв решение.

— Ну хорошо. — Персиваль Бошан выпрямился и промокнул губы льняной салфеткой. — Обрисую вам ситуацию.

По словам Бошана (юрист тоже вставил парочку дополнений), ситуация заключалась в следующем: граф Сен-Жермен, будучи очень богатым человеком, владел — формально говоря, все еще владеет — контрольным пакетом акций некоего синдиката, скупающего земли в Новом Свете. Главный актив синдиката — огромный участок земли в обширной области, известной как Северо-Западные территории.

Фергус делал вид, что прекрасно понимает, о чем речь, — возможно, так и было. Однако у Роджера имелись лишь обрывочные сведения о предмете разговора. Он смутно припоминал, что это большая территория далеко на севере, за нее в свое время бились французы с индейцами. В итоге, как известно, победили англичане.

Очевидно, французы придерживались другого мнения — по крайней мере, те «заинтересованные лица», на которых туманно ссылался Бошан.

Теперь, когда Франция официально вступила в войну на стороне американцев, «заинтересованные лица» Бошана начали предпринимать шаги с целью отхватить хотя бы клочок вожделенной территории.

— Убедив мистера Фрэзера заявить права собственности? — впервые подал голос Роджер, не в силах скрыть изумление. Юрист смерил его суровым взглядом, но месье Бошан любезно склонил голову.

— Да. Однако единичное прошение едва ли сумеет противостоять имперским амбициям американцев. Поэтому наши интересанты помогут мистеру Фрэзеру привлечь на его землю колонистов — франкоговорящих колонистов. Тогда у Франции появится больше оснований заявить права на эту территорию по окончании войны. А потом наши интересанты выкупят у вас землю — за внушительную сумму.

— Если американцы победят, — скептически заметил Фергус. — В противном случае, боюсь, ваши так называемые интересанты окажутся в незавидном положении. Впрочем, как и я.

— Они победят, — неожиданно вступил в разговор юрист, и Роджер вздрогнул, услышав его уверенный бас, так не похожий на вкрадчивый голос Бошана. — Вы ведь повстанец, мистер Фрэзер? — спросил он, приподняв бровь. — Судя по содержанию публикуемых вами статей. Неужели вы не верите в собственную победу?

Фергус осторожно почесал крюком за ухом.

— Полагаю, сэр, вы заметили, что на улицах полно солдат Континентальной армии. Вы хотите, чтобы я подвергал семью опасности, в открытую критикуя Британию со страниц газеты?

Не дожидаясь ответа, Фергус резко вскочил.

— Bonjour[212], месье. Теперь мне будет над чем подумать.

* * *

Роджеру хотелось поскорее убраться восвояси, поэтому он не стал задавать лишних вопросов, когда Фергус неожиданно нырнул в узкий проход между домами, пробежал по нему и юркнул в ворота. Судя по всему, они оказались на заднем дворе борделя: с веревок безвольно свисало постиранное белье характерных фасонов, две чернокожие служанки складывали высохшие простыни. К удивлению Роджера, Фергус тепло поприветствовал девушек, поднялся по ступеням заднего крыльца и без стука вошел в дом.

— Мистер Фергус! — воскликнула выбежавшая навстречу юная леди. Девушка (Боже правый, да ей не больше двенадцати!) бросилась Фергусу на шею и, поцеловав в щеку, кокетливо стрельнула глазками в Роджера: — О-о, вы привели друга!

— Мадемуазель, позвольте представить вам моего брата-проповедника. Преподобный, это — мадемуазель Маргаритка.

— Очаровательно, — пробормотал оторопевший Роджер с вежливым поклоном. Юная особа скромно потупила подведенные тенями глаза.

— Преподобные частенько сюда наведываются, сэр, — хохотнула она. — Так что не смущайтесь. Каждая из нас имела такой опыт.

— Такой опыт? — ошарашенно переспросил Роджер.

— Ну… со священником. — Девушка улыбнулась, и на щеках ее появились ямочки. — Хотя бы раз.

Наряд ее был довольно сдержанным — для борделя, мысленно добавил Роджер. Одежда полностью скрывала фигуру, а на ногах красовались кожаные ботинки. Он так и не успел определить, какого рода работу выполняла Маргаритка в заведении — судя по дорогому платью, она не была прислугой. Фергус вежливо, но твердо перешел к делу:

— Свободна ли гостиная на втором этаже, chérie?[213]

Роджер пригляделся к девушке: она была мулаткой с кофейного оттенка кожей и кудряшками цвета темной карамели. Причем старше, чем ему показалось вначале, — скорее всего, ей уже исполнилось восемнадцать. За внешней