Сильная и независимая для котика (СИ) - Вада Маричка

— Эй, смерд, здравствуй! Как живешь? — прокричала Лиля в микрофон, и люди внизу тут же упали на колени. — Что смерд, ждешь от меня дождь?

— Да! — хором отозвались подданные.

— Тогда принесите мне круглый шлем, что забыл один из моих гостей у вас возле канализации! И я дарую вам дождь!

Лиля развернулась и отошла, барабаны начали утихать, скатились на мелкое подёргивание, а потом и вовсе умолкли, осталось лишь слабое монотонное теребоньконье струнных.

— Это было опупительно! — Мурси показала большой палец вверх. — Как ты их, ух! Дашь мне запись? Вдруг пригодится, когда захочу обратиться к Созданным.

— Мне не жалко, и это запишем на твой холофон.

— А что за дождь? — поинтересовался Морган.

— Вот принесет гонец шлем, и я открою краны с чистой водой. В наше время, она страшный дефицит. Я из ледников её добываю и очищаю от примесей радиации. Нужно же чем — то и новых жителей приманивать, не только угрозами. Я добилась любви и повиновения без применения ауры. Теперь меня знают как Дракона — строгого, но справедливого. Дарующего жизнь за послушание и отнимающая её за непокорность.

— А почему «Дракон»? Ведь это в мужском роде! — не удержался катар. — Почему вам не использовать феминитив?

— И исковеркать благородный язык космоарго? Ну, даешь, партнер. Дракон — звучит гордо. Это не какая-то там Драконша. Вот как ты называешь свою госпожу?

— Капитан, — сказал первое, что пришло на ум Морган.

— А хотел бы, чтобы её звали «капитанша»? Что это такое? Брезгливый, даже пренебрежительный оттенок не находишь? Если я войду в историю как Дракон, то ничего плохого в этом не вижу. Меня совсем не парит мужской род. Наоборот, звучит гордо.

— А мне всё равно, — безразлично пожала плечами Мурси. — Пусть хоть «капитанша», хоть «дочь греха», без разницы.

— Вот поэтому тебе и никогда не достичь таких же величин, как мне. Ну что, отобедаем? Я после наших разговоров проголодалась.

***

После обеда и непродолжительной беседы, Лиля занялась нуждами своих подопечных, ожидая гонца, а Мурси и Моргана сопроводили в спальню, где уже отдыхал до этого катар. Он выспался и очень старался держать себя в руках, чтобы не завалить тысячами вопросов капитана. Мурси выглядела уставшей, напряженной, хотя еще минуту назад в обществе первородной, улыбалась. Возможно, она просто утомилась, а может, и что, скорее всего, её поглощали раздумья о чем-то вызнанном в процессе ознакомления с устройством замка.

Мурси звездой плюхнулась на кровать и тяжело вздохнула.

— Утомились, сэр? Вам надо было со мной идти отдыхать, а не заниматься, не пойми чем, с Лилей. Я надеюсь, вашу честь не поругали?

— Шо? — рассмеялась вопросу Мурси. — Нет, Морган. Мы обсуждали дела. И мне не нравится всё это.

— Что именно?

— Всё. Слишком уж складно. Понятно, что оружие мы так просто не получим, искать его придется у диких народов, как минимум. Но сама Лиля! Изображала из себя такую радушную хозяйку. Подозрительно.

— То есть, вам подозрительно, что всё идет гладко, как вы и задумывали? — удивленно переспросил Морган.

— Именно! — кивнула Мурси.

— Это ваша паранойя, сэр, — снисходительно улыбнулся Морган, устраиваясь рядом, на краюшке кровати. — Вы устали, вам надо отдохнуть.

— Устала. Столько сил уходит на удержание блока, шоб ты знал, ты б запалакал! Но откинем всё это и подумаем логически. Лиля не спросила, как мы здесь очутились. Значит, про скайтрей догадывается.

— И?

— Зато про шлем как узнала, тут же уцепилась, что новые технологии не для селян. Еще я так поняла, что она присматривает за всей Землей, а значит те навесные сады, что мы видели по экватору тоже под её контролем. Не попросила «небывалого прикосновения», а сделала вид, что поверила нам на слова. Прикидывается глупой, когда надо и путается в показаниях. Вначале сказала, что Дуку про карму наврал, и все Трое знали о ней давно, а потом поблагодарила его за трактат об «Ом». Нестыковки. Одни сплошные нестыковки. Но самое тревожное, она без утайки обо всем рассказывает.

— Думаете, врет?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— В том-то и проблема, что нет! И у меня одно этому разумное объяснение. Никто с планеты нас так просто не отпустит! По крайней мере, я была бы честна с такой персоной, какая бы сто процентов не проболталась. И это только единственный вариант — она бы осталась либо со мной, либо мертвой.

— Муся! Вы поэтому не договариваете мне всей правды? — перевел разговор на более животрепещущую тему Морган. — Так знайте, я пока не намерен уходить от вас. Давайте, будем честны друг с другом, а? Невозможно же жить всё время во лжи! И вообще! Честность основа дружелюбия. С чего вы взяли, что Лиля не придерживается этого принципа? Ей бояться нечего. Может она знает — если действовать по правде, то проблем возникнет гораздо меньше. Потому что ложь — она убивает любые отношения, тем более с гостями.

— Ага, так и думала, что рано или поздно к этому придет, — почему-то сжала губы в ядовитой улыбке Мурси. — Ну, выкладывай свою программку.

— Что вы имеете в виду, сэр? — нахохлился Морган.

— Ничего. Только вот вы и начните новую жизнь. Перестанете мне лгать, я погляжу на вас и тоже перевоспитаюсь.

— А я вам никогда и не врал! — насупился Морган. — Я всегда честно вам всё говорил! Были бы и вы со мной открыты, тогда бы у нас изначально никаких проблем бы и не предвиделось.

— А то! Конечно же, были честны. Когда сказали, что вместо Клары искали, сколько стоит моё убийство. Когда не прошли психокорректировку у Забары, когда полезли кусаться, когда…

— Это было необходимо! — возразил Морган и, чтобы нянни не начала вновь ему перечить, зажал рот капитана ладонью. — Не будем ругаться. Вы устали.

Мурси медленно моргнула и улыбнулась. Катар убрал руку.

— Не будем, Морган. Но для этого хотя бы на пару часов перестаньте меня поучать, лады?

— Я вас не поучаю! Вообще, хотите, буду молчать?

— Очень хочу!

— Что? — тут же возмутился Морган. — Ладно, ладно, сэр. Молчу. Только вы мне, пожалуйста, в двух словах скажите. Нашли что-нибудь интересное?

— Так, для хобби раздобыла немного материала. Я вот подумала. Знаешь, что Малышу пророчили сольную карьеру?

— Ну да, снайпера обычно сольно выступают, — согласился Морган.

— Да нет, я про песни. Внезапно подумалось. Если ему дать землянскую старинную музыку и выпустить в свет, вдруг это будет то, что необходимо сейчас народу?

— Не знаю, — проворчал Морган, так как капитан опять перепрыгнула на не относящийся к их делу предмет. — Я не сильно разбираюсь в музыке.

— Ой, Морик! Вот уж у кого эстетический вкус развит лучше, чем всех моих знакомых! На, послушай. Лиля говорит её любимая, — и Мурси активировала на холофоне запись из библиотеки Дракона.

Полилась музыка, приятный мужской голос с небольшой хрипотцой запел. Переводчик перекладывал на космоарго достаточно точно, но песня всё равно казалась Моргану какой-то чушью: «Что ты будешь делать, когда останешься одна? Когда все сбегут от тебя? И ты убежишь, и все спрячутся, и вообще, такая упрямая глупость». А на припеве и вовсе всё скатилось до: «Лиля, поставь мои колени рядом, Лиля, дороговизна умоляет тебя. Лиля, мой напряг мозга колыхаешь только ты». Морган вспомнил нелепое признание Джеймисона о горе, которое шире Вселенной, не выдержал и нажал на стоп:

— Сэр, но это же чушь! Какая дороговизна, какие колени?

— Ох, Морган. Это же музыка прошлого, её нужно слушать не Разумом, а сердцем!

— Чушь! Бессмысленное нагромождение слов ничего не может дать моему сердцу! — возразил Морган.

— Просто слова уже давно потеряли первоначальный смысл. К тому же тогда люди еще верили, что живут не просто так, что у них есть высшее предназначение. Они верили в Бога, не как во Вселенский Разум, а как в неопознанную Силу. Как «смерды» из деревни верят в Дракона. Это сейчас современники устали от бессмысленного существования. Они ищут подсказки в фильмах, музыке, книгах. Наполняют свою жизнь чужими мыслями, делая вид, что это хоть немного приближает их к божественной сути. Но знаешь, ведь не в этом посыл искусства. Оно должно не придавать смысл, оно должно рождать в тебе неосознанно стремление жить. Это же как любовь, что вы вложили в Зов. Искусство — это красота, это эмоции, которые ты не можешь объяснить себе. Когда ты смотришь на картину или слушаешь музыку — а хочется плакать! Не потому что в песне умер щенок волколака, а потому что ты как будто сам сжимал в руках его маленькое тельце. Вот что такое искусство. Это на глубинном энергетическом уровне!