Проклятие рода - Шкваров Алексей Геннадьевич

От проницательного коменданта не укрылось с какой ненавистью было произнесено имя великого князя.

- Если вы так довольно зло отзываетесь об их правителе, царе московском, как он себя теперь величает, то зачем там живете? Не проще ли было бы вернуться домой, в Стокгольм?

- Долги еще не все собрал. – Кудеяр посмотрел прямо в глаза старому рыцарю. Взгляд был столь суров, и в нем было столько огня, что Ульфспарре не выдержал, отвел глаза в сторону и подумал.

- Дьявол разберет этого солдата-купца! Что у него на уме? То ли о барышах своих печется, то ли что-то другое его гнетет, одно ясно – смертельно ненавидит он московитов и в особенности их великого князя. – Вслух иное сказал. – Я отправлю вас в Выборг, к наместнику. С вами поедет прапорщик, отвезет от меня письмо. Если все то, что вы рассказали, правда, мне срочно необходимо подкрепление и чем быстрее вы доберетесь до Выборга, тем быстрее будут приняты какие-то меры. И… - добавил Ульфспарре, немного подумав, - сожалею, но ваше оружие поедет отдельно от вас. Их, - он кивнул на меч и казачью саблю, - повезет мой прапорщик. Если господин наместник примет решение, оружие вам будет возвращено. Надеюсь, вы меня понимаете.

Кудеяр качнул головой в знак согласия.

- Вас сейчас накормят и определят на ночлег.

- Наши лошади… - Напомнил Кудеяр.

- О них позаботятся. – Комендант дал понять, что разговор окончен.

До Выборга было около десяти шведских миль, как пояснил словоохотливый юный прапорщик, направленный комендантом Кивеннапы для сопровождения, а также доставки личного письма наместнику. При нем же находилось оружие Кудеяра и Болдыря. Болтливость юноши весьма контрастировала с серой отчужденностью четырех конных солдат, скакавших впереди и позади. Его же покрытое белесым пухом лицо не выражало даже намека на подозрительность. Прапорщик относился к Кудеяру так, словно тот был важным господином, правда, не без опасливой оглядки на развалившегося в седле Болдыря. Не напрасно! Еще сразу после того, как друзья добровольно разоружились и ехали под караулом финнов в Кивиннапу, казак шепнул Кудеяру, пряча улыбку в густой бороде:

- Отняли саблю, телки, и думают – все, скис казак. А про нож засапожный и не догадались… Надо будет всем враз глотки перережу…

Но атаман строго посмотрел на него, и Болдырь умолк, многозначительно подняв и опустив брови – понимаю, мол.

Лесная дорога, петлявшая между сопок, не раз приводила путников в деревни, состоявшие из десятка-другого одинаковых крестьянских дворов, да кое-где торчавших из-под снега остовов перевернутых рыбацких лодок, что свидетельствовало о наличии озера, спрятавшегося до весенней поры. Лишь в одной деревне Кудеяр заметил церковь. Болдырь привычно перекрестился и зашевелил губами молитву. Отчитав, заметил:

- Странные они тут. Церковь на обычную избу похожа. Токмо крыша крута. Эк, задрали. А главку с колоколом словно забыли прилепить и рядом воткнули. Нет, наши деревянные краше. – Мечтательно протянул казак. – Да и немецкие, свейские аль веницейские из ровных камешков сложены… а тут… валунов, булыжников разноцветных понабрали, глиной белой, аль известью скрепили, точь корова масти пестрой, и крышей торчком накрыли! Нечто Богу сия храмина угодна?

Юный прапорщик, не понимая чужого языка, вопросительно посмотрел на Кудеяра.

- Мой спутник очень богомолен. Восхищается красотой церкви. – Атаман переиначил слова казака. Прапорщик обрадовался и возобновил свою болтовню, которая Кудеяру уже порядком надоела.

- Здесь неподалеку есть место удивительной красоты – крошечное лесное озеро, в которое впадает журчащий ручей. Финны его называют Уупунут, что означает «уставший, изможденный». Там сейчас расположено три-четыре крестьянских двора. По их легенде это место обнаружили три слепых путника, которые там и поселились. Жаль, ныне зима, а то мы могли бы остановиться там на отдых.

Далее на север дорога становилась оживленнее. Наконец, темные полосы леса раздвинулись, и белеющую кромку неба приподняли вверх каменные стены с башнями.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Выборг? – Коротким вопрос Кудеяром прервал очередной рассказ своего сопровождающего.

- Да! – Охотно подтвердил юнец и тут же пустил в пояснения. – Это виднеются городские стены, и мы проедем через Выборг прямо в замок. Город стоит на полуострове и весь обнесен стеной. Отсюда на нас смотрят две воротные башни. Одна, левая, называется Монастырская, поскольку раньше город с юга прикрывал доминиканский монастырь Черных братьев, теперь он вошел в городскую стену, другая, к которой мы направляемся - Скотопрогонная. А там, вдали за стеной высится замковая башня Святого Олафа. Вот туда нам и надо.

Возле воротной башни лежали груды камней и бревен, запорошенных снегом, словно затевалась большая стройка. Словоохотливый прапорщик и это пояснил:

- Наместник укрепляет город. Из Германии выписали мастера Ханса Бергена. У каждой из воротных башен построят по барбакану и соединят открытыми галереями. Сами башни понизят, чтобы на верхних площадках разместить пушки, а в стенах собираются устроить бастеи – полукруглые выступы для обстрела противника.

- Глупый малый… - Подумал Кудеяр. – Первому встречному готов выложить все.

Перекинувшись парой слов со скучающими караульными ландскнехтами, маленький отряд въехал в город и быстро добрался до замкового острова. Лошади звонко процокали по промерзшим доскам моста после чего пришлось спешиться. Болдырь с солдатами остался в караульном помещении, а Кудеяр, его юный сопровождающий и начальник караула, которому прапорщик показал письмо от Ульфспарре и пояснил, показав на атамана, цель их визита к наместнику, втроем проследовали во внутреннее каре замка, куда входила и та самая, издалека приметная башня Святого Олафа. К ней снизу прилепился невысокий конвентский дом, где размещалась канцелярия королевского наместника Финляндии господина Хорна.

Они проследовали по недлинному сумрачному коридору и оказались в просторной сводчатой комнате, где оба офицера доложились о своем прибытии некоему господину в черном суконном наряде с белыми манжетами, расположившегося за большим резным столом. За его спиной, чуть правее, находилась мощная дубовая дверь, за которой, скорее всего, сидел повелитель Финляндии – господин Хенрик Хорн. Юный прапорщик что-то рассказывал канцлеру, время от времени озираясь и кивая в сторону Кудеяра, присевшего в ожидании на край одной из двух длинных скамей, стоявших вдоль стен. Лицо канцлера показалось атаману знакомым. Мужчина лет сорока с безукоризненно выбритым лицом тоже внимательно всматривался в прибывшего из Московии витязя и кивал головой, слушая рассказ юноши. Неожиданно он вышел из-за стола, отстранил обоих офицеров в сторону и, широко распахнув объятья, шагнул к Кудеяру:

- Бенгт! Я тебя узнал. – Радостно воскликнул чиновник. – Это я же, Андерс Веттерман. Я помню, как провожал тебя вместе с родителями из Стокгольма.

И тут Кудеяр припомнил, наконец, того скромного юриста, сына пастора из Новгорода, о котором не раз говорила мать. Ведь это благодаря ему они нашли Сеньку Опару. Атаман быстро поднялся, шагнул на встречу и мужчины обнялись.

Внезапно дверь кабинета распахнулась, оттуда выскочил какой-то городской бюргер, по виду купец средней руки и почти бегом покинул приемную наместника. Ему вслед донесся недовольный мужской голос, правда фраза адресовалась канцлеру:

- Веттерман! Выслушивать людей, которых мне не хочется слушать – твое дело и обязанность!

Андерс улыбнулся одобряюще Кудеяру и шепнул:

- Я сейчас же доложу о тебе наместнику. После поговорим. – Повернувшись, обратился к ожидавшим офицерам. – Начальник караула может возвращаться к своим обязанностям. А ваше, прапорщик, письмо немедленно будет передано господину Хорну. Все свободны.

Юный сопровождающий из Кивеннапы показал на оружие Кудеяра и Болдыря, что захватил с собой:

- Что с этим делать, господин канцлер?

- Оставьте на моем столе. – Распорядился Веттерман и скрылся в кабинете наместника, плотно притворив за собой дверь. Он отсутствовал довольно продолжительное время, Кудеяр даже начал клевать носом – сказывалась усталость дороги длинной в несколько дней. Наконец, Андерс появился, широко распахнул дверь и жестом показал атаману – проходи!