Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II - Борис Галенин

10.4. Трагический триумф русского флота

Восстановленная схема первых минут Цусимского боя является графическим отображением одного, может быть, из самых больших флотоводческих триумфов русского флота.

Вопреки внушаемому нам мнению она наглядно показывает, что русские — несухопутная нация. Только прирожденные моряки, за плечами которых уже к 1905 году стояли громкие победы при Гангуте, Чесме, Калиакрии, Наварине и Синопе, могли сделать то, что сделал личный состав 2-й эскадры флота Тихого океана под руководством своего «железного адмирала».

Моряки 2-й эскадры не только мужественно прошли свой невероятный полукругосветный поход без баз и станций, но выиграли самое флотоводчески трудное — завязку сражения в Японском море. Вызвав состояние близкое к панике — пусть на четверть часа! — у моряков самого подготовленного и «натасканного» в то время флота. 

Реванш русской флотоводческой мысли

И пусть это выглядит парадоксом, но ловушка адмирала Рожественского для адмирала Того — реванш русской флотоводческой мысли за 31 марта 1904 года, когда Того удалось заманить в ловушку самого адмирала Макарова.

Адмирал Р., конечно, не раз слышал от Владимира Семенова его впечатления о катастрофе 31 марта и бое у Шантунга 28 июля. Анализ этих данных, равно как и иных известных Адмиралу фактов, позволил ему создать верный психологический портрет своего противника и на этой основе построить свой план начала битвы при Цусиме.

Вот откуда слова адмирала Рожественского об «оправдавшейся вполне самонадеянности адмирала Того». Мы видели и знаем: в том, что зависело от таланта флотоводца, план адмирала Р. блестяще удался.

Таким образом, анализ русско-японской войны на море, как ни необычайно это звучит, свидетельствует об успешном развитии русской военно-морской мысли в течение этой войны.

Если в марте 1904 года японскому адмиралу удалось переиграть русского флотоводца при одинаковой в целом «материальной части», то в мае 1905 года только невероятное материальное превосходство японского флота спасло уже адмирала Того от очевидного поражения в самом начале боя.

Триумф русского флота… Трагический, скорбный триумф.

Мы никогда не узнаем, что испытал в эти первые минуты уже почти выигранного им как флотоводцем боя адмирал Рожественский.

Когда сквозь амбразуры боевой рубки своего флагмана он видел, что японская эскадра как заколдованная проходит под градом русских снарядов созданную им, адмиралом Рожественским, «мертвую петлю». Как начинает, в свою очередь, заливать суда его эскадры невиданным «жидким огнем». 

Он знал, что так просто не может быть.

Что «Суворов» и его «систер-шипы», выбивавшие 5 из 6 еще на Мадагаскаре и с тех пор непрерывно обучаемые по специальной методике стрельбе наводкой, обязаны были поразить «Микаса» и его мателоты не одним снарядом. Японский флагман, на kotopqm был несколько минут сосредоточен прицельный огонь большинства судов русской эскадры, должен был, обязан если и не гореть, давая видимый ориентир для наводки наших орудий, то иметь тяжелые, издалека заметные повреждения.

Но не было видно ничего!

Страшной силы удар всего левого борта русской эскадры, удар, который должен был решить судьбу сражения, ушел в никуда. В пустоту, как в кошмарном сне. Как вода в песок.

Мы знаем, что Адмирал был прав. Снарядов, попавших в самые первые минуты боя во флагманский японский броненосец, было достаточно, чтобы не только нанести ему тяжкие повреждения, но и лишить японский флот главнокомандования.

И адмирал Рожественский понял в эти минуты, как незадолго перед этим понял, вероятно, адмирал Того, что он обманут. Но Того был обманут своим врагом у честно переигравшим его на «поле брани». Адмирал Рожественский был обманут «своими». А значит — предан.

Но и это понимание не лишило «железного адмирала» способности выполнять свой долг и поддерживать своих подчиненных. Владимир Семенов говорит, что, когда с пылающей палубы «Суворова» он заторопился в боевую рубку, сам толком не зная зачем, его поразило, что там благодаря спокойствию Адмирала все шло как на учениях. Несмотря на убитых и раненых в самой рубке.

«Дальномер работал; Владимирский (старший артиллерист. — Б.Г.) резким голосом отдавал приказания, и гальванеры бойко вертели ручки указателей, передавая в башни и плутонги расстояния до неприятельских судов».

Адмирал в это время сближался с японской эскадрой курсом норд, но та, обладая полуторным преимуществом в скорости, все дальше выходила из-под обстрела левого борта нашей эскадры, сосредоточивая сама весь огонь на наших головных кораблях.

Капитан 1-го ранга Игнациус уговаривал Адмирала сменить курс, приводя «Микаса» снова на траверз «Суворова», но для этого следовало повернуть вправо — на восток, отказавшись от немедленного прорыва на север. И пока еще оставались шансы, что наш первый удар себя оправдал, делать этот поворот адмирал Рожественский не хотел.

Лейтенанта Кржижановского поразило, как мягко при этом Адмирал уговаривал командира «Суворова»{475}: «Василий Васильевич, успокойтесь, Василий Васильевич, успокойтесь». «Подождите, ведь и мы тоже пристрелялись».

Если бы они знали оба, как Адмирал был прав!

Ричард Хок, продолжая свое описание завязки боя, выигранной русской эскадрой, говорит, что если бы Рожественский в эти минуты отдал единственный приказ довернуть влево, чтобы пройти за кормой длинной японской колонны, обрушив огонь на ее уязвимый хвост, то бой закончился бы русской победой.

Русский адмирал выиграл бы Цусиму{476}.

Но ведь именно этот приказ и отдал адмирал Рожественский на десятой минуте боя, приказав сменить курс с норд-ост на норд! Он ведь действительно был умный. И не задним числом. Он сам знал, как побеждать. И только многосоткратное превосходство в огне, умноженное на 7-узловое преимущество в эскадренной скорости, о котором говорит Колчак, свело на нет гений русского адмирала.

Но стало возможным это невиданное превосходство только благодаря такого же масштаба измене.

Не жалея сил

Мера этой измены уже была измерена выше.

Здесь и 87 дней «задержек из Петербурга», к которым можно добавить еще многое из того, о чем по мере сил и информированности автора было рассказано в этой книге.

Измена эта соединилась потом с «большой ложью» как отечественной — со стороны «побежденных», так и зарубежной, в том числе японской, особенно страшной, потому что лгали «победители». Само собой понятно, что свою немалую лепту в эту ложь внес дружный хор мировой общественности. Особенно прогрессивной.

Русско-японская, на самом деле японо-русская, война явилась только эпизодом, событием в истории России, но событием и эпизодом знаковым. Повлекшим за собою массу самых разнообразных последствий. Как предвидимых глубокими умами, так и вовсе не предвидимых никем.

Среди них и революции 1905 и 1917 годов, и Гражданская война годов 1918–1921. Открытие Второго фронта во время Великой Отечественной войны только тогда, когда стало ясно, что Красная Армия и одна завоюет всю Европу, и передача Хрущевым Порт-Артура китайцам, и вывод Горбачевым наших войск из Восточной Европы, и расчленение Советского Союза, и отторжение от России Крыма…

И если потребовалось столько усилий в мировом масштабе для сокрытия и извращения фактов только одной японо-русской войны, то трудно даже представить себе, сколько сил затрачено на фальсификацию всей многовековой русской истории.

Затрачено уже. И сколько сил на это будет затрачено еще.

Но вернемся к Цусиме. До сих пор уже известные читателю неверность, ложь и измена были как бы внешними по отношению к судьбе 2-й эскадры. Так было до ее вступления в бой. И вот уже в бою выяснилось, что, к сожалению, а вернее, к несчастью нашему, неверность и измена были не только вокруг эскадры, но и внутри ее. Меру этой внутренней неверности и измены мы сейчас и постараемся отобразить.

Мера измены внутренней — самой страшной

В ее графическом выражении