Фантастические повести и рассказы - Сергей Казменко

В общем, трудности роста.

Вот наш начальник и стал и стал задумываться все больше и больше. И понял, наконец, что ну никак ему не придумать разумного выхода. Вроде бы и есть мысли в голове — а не те.

Попытался он тогда у своих подчиненных помощь получить. Те — рады стараться! Чего изволите? Ну и так далее. А не говорят, сволочи, ничего дельного. Боятся. Хотя ну чего им спрашивается бояться? Уже давным-давно на Абсолюте никого за колючую проволоку не сажали. Было у них, знаете, такое время, нехорошие такие отклонения в развитии. Тогда по всей, знаете, планете вышек понаставили да колючую проволоку понатянули. Жуть. Ну прямо как у нас. Только они немного дальше пошли. У них так получилось, что если кто из одной зоны убегал, то сразу же в другой оказывался. Ну просто разделили всю планету на зоны — и все. Которые шустрые очень да виноватыми себя не считали, те, конечно, бегали. Недолго, конечно, но бегали. Ну и постепенно остались, сами понимаете, только самые спокойные. Которые понимали, что нет смысла из зоны в зону бегать. А там, знаете, и столбы да вышки как-то от старости заваливаться начали, так что все само собой утряслось. Без дурацких эксцессов и разоблачений. Они там на Абсолюте не очень-то любят мертвых разоблачать, да и не помнили уже толком, кто это дело с колючей проволокой-то затеял. Три поколения, как-никак, прошло. Так что, когда вышки-то завалились, их никто восстанавливать и не подумал. Как жили себе, так и дальше жить стали.

Обратно же прописка — ну куда без нее побежишь? А бараки с каждым годом все лучше строить начали и обещали через сколько-то там лет каждой семье по отдельному бараку.

Многие верили.

Но, как бы там не было — не говорят ему правды подчиненные — и все. Хоть лопни!

Вот тут то его и осенило.

Вот тут-то он и допер, наконец, что для того, чтобы подчиненный мысли свои высказывать не боялся, свобода нужна. Не та, которая на лозунгах, а настоящая. чтобы, значит, поверил этот подчиненный в то, что не будет ему за мысли ну ничегошеньки. Даже если он гадость какую скажет. Даже если позволит себе и чем-то усомниться.

Вы, конечно, скажете, что большого ума на то, чтобы к такому выводу прийти, не требуется. Но я же и не говорил, что начальник этот какой-то там особенно умный был. Просто задумался. И додумался.

Не то удивительно, что додумался. То удивительно, что в жизнь эту мысль воплотил. Я же в самом начале сказал: на Абсолюте объявили свободу. В газетах об этом недавно писали.

Они там даже выборы решили настоящие провести. Не начальств, значит, чтобы выбирало, а простые абсолютийцы. Те самые, которые материальные ценности производят. Ну и духовные, само собой. Им, значит, предлагалось из нескольких кандидатов только одного выбрать. А остальных, значит вычеркнуть. И тогда, если начальство видело, что это достойный товарищ, то оно никаких претензий к нему не имело. Демократия это называется — я для тех говорю, кто не знает.

Вот этой самой демократией на фоне полной свободы и решили абсолютийцы сдуру воспользоваться.

Будь они поумнее малость, сперва задумались бы, к чему это привести может. Так жили себе, не особенно тужили, зато все спокойно было. Еще бы, наверное, и дети ихние прожить спокойно сумели. Правда у многих начальников уже и внуки были — там начальники на пенсию не спешили уходить — а сердце, или чего там еще у этих абсолютийцев, не камень. Внуков жалко. Это ведь и ослу последнему понятно становилось, что уж внукам-то даже самым что ни наесть начальницким житья уже не будет.

Ведь все-таки как-то все привычно катилось, по правильному.

Не стоило нарушать.

А у них, поди ж ты, вот что получилось. Избрали, значит, абсолютийцы тех, кого хотели. Начальство кого могло — повычеркивало. Ну и всем своим, конечно, указание дало ценное: «Чтобы ни-ни!» И начали эти избранники думать да обсуждать, как же от беды-то уберечься?

Раньше-то как было? А как классики завещали (читай «Труды и речи»). Как в Предписаниях указано:

— частную собственность запретить, все должно принадлежать всем — общенародная собственность;

— стихийный рынок заменить государственной плановой экономикой;

— буржуазную лживую демократию заменить подлинно-народной демократией — диктатурой пролетариата.

Это значит, что все решает пролетариат — передовой прогрессивный отряд трудящихся в лице своего передового отряда — партии нового типа, партии профессиональных революционеров, руководствующейся в своей деятельности единственно-верным учением, изложенным в Предписаниях.

А как эта партия решает. А вот в этом-то и заключается весь глубокий смысл самой передовой демократии — демократический централизм. В передовой партии не может быть разброда. Сила партии в ее единстве. Члены партии — солдаты революции. Партийная дисциплина — основа силы и единства партии. Решения центральных органов — закон. А в центральных органах тоже железная дисциплина — воля партии — это воля вождя.

Вот так четко и ясно, организованно вела родная партия абсолютийцев в светлое будущее.

Точно в соответствии с этим происходило и распределение всех материальных благ — каждый абсолютиец имел свой гарантированный паек, соответствующий его вкладу в строительство светлого будущего. Вождь имел паек ничем не ограниченный и назначал на должности (ставил на кормление) своих ближайших помощников и определял им положенный по должности паек. они в свою очередь назначали начальников рангом пониже и определяли им их пайки. И так далее, по справедливости. Никто не был забыт, никто не был обижен. Каждый получал положенное. Все были довольны и все всегда голосовали так, как было определено вождем.

Все было хорошо и в соответствии с Предписаниями должно было становиться еще лучше. Но почему-то, как я же говорил лучше не становилось, а даже становилось как бы и хуже.

Это было заметно не в самом низу, где люди давно уже привыкли к временным трудностям роста, а некоторые и вообще были всем довольны — как ни говори, а гарантированный поек, не зависящий от твоего умения и желания работать, это для лентяев и неумех прямо дар небесный. А если при этом и все вокруг имеют столько же (что там у начальства — за высокими заборами не видно), и завидовать не кому, то и вообще — жизнь прекрасна. Так что при, мягко выражаясь, скромных потребностях, строительство светлого будущего многих внизу очень даже устраивало.

На самом верху несоответствие развития Предписаниям тоже не было очень заметно — пайки были более, чем достаточными да и величина пайка могла быть в большинстве случаев увеличена без особых усилий.

А заметно это было где-то на среднем уровне. Вот эти-то среднего уровня начальники, ранее назначаемые в народные избранники и которым ранее в полном соответствии с Предписаниями всего хватало, и начали сомневаться в Предписаниях, когда хватать стало уже не всегда и не всего.

И попробовали они частную собственность разрешить. Не совсем, чтобы полностью, а частично — так, чтобы завод, скажем там, или совхоз оставался собственностью всенародной, а доход от него стал бы частной собственности директора.

И планирование общегосударственное вроде бы отменили. Вроде бы даже рынок стал регулировать экономику — торгуйте, мол, кто как может…

И что же получилось?

А вот что. Оказалось, что работать-то и не надо — и не нужна никому выпускаемая раньше продукция. Раньше-то как было, для чего люди-то работали — а чтобы план выполнить. План он закон, ты хоть обмани, но план выполни, а еще лучше перевыполни. Вот и выполняли. И перевыполняли. Обманывали, конечно, иногда, приписками это называлось, но чаще всего честно выполняли и перевыполняли. Даже трудности возникали — куда эту всю продукцию деть. Но планета большая, свалки разместить было где. Но ведь и нужное кое-что все же выпускали. Не без этого. Ведь все-таки люди что-то потребляли. А кое-кто, те же начальники, даже хорошо потребляли, почти по потребностям.

А вот теперь, когда планировать-то перестали да рынок свободный разрешили, и производство почти прекратилось. Первое-то время оно еще хорошо было — резервов всяких ранее было запасено видимо-невидимо. И запасов этих надолго должно было хватить — ведь раз производство остановилось, то и ресурсов оно никаких потреблять не стало. И расцвели тут всевозможные биржи и банки, о которых раньше и слыхом никто не слыхал и видом никто не видал. Кругом магазины пооткрывались.

А как же, сами понимаете, раз никто не работает, сколько сырья экономится, сколько электроэнергии, топлива. Материалов и прочих ресурсов. Сколько у людей времени свободного оказалось. Все, кто раньше полный рабочий день трудился, никому не нужную бракованную продукцию выпуская, или отбывая в порядке трудовой дисциплины свое рабочее время на производстве или в конторе какой, теперь стали своим временем свободно распоряжаться. Кто поумнее в банковское и торговое дело кинулся или в политику.