Пустой гроб - Пьер Сувестр

Более проницательный бригадир рассудил, что, пожалуй, это бывшие конгрегационалисты[3], которые, пытаясь разжалобить своим нищенским видом, бродят по домам и выпрашивают подаяние.

Еще один полицейский заявил:

— Эти типы, наверное, опасные злоумышленники.

Просмотрев все полученные донесения, комиссар предупредил своих подчиненных:

— Следите за ними в оба, глаз с них не спускайте… Лучше предупреждать преступление, чем карать за то, что уже совершилось.

Однако следить за ними было не так-то просто, похоже было, что эти таинственные личности назубок знают устав сыскной полиции и радуются, как дети, заставляя полицейских попусту терять время, держа их в постоянном напряжении, не давая ни малейшего повода вмешаться.

К тому же субъекты, показавшиеся подозрительными полицейским Нейи, были прекрасно знакомы с территориальными установлениями; они знали, что всякий полицейский — хозяин только в каком-то определенном секторе и что за пределами этого сектора он лишается своих полномочий.

Если на хвосте у них была местная полиция, эти типы долго кружили по улицам и переулкам Нейи, не упуская возможности либо внезапно зайти за ограду и очутиться в Париже, либо проскочить в Булонский лес. После чего, хитро ухмыляясь, они вызывающе поглядывали на своих преследователей, поглубже напяливали помятые цилиндры и растворялись в Булонском лесу.

Комиссариат Нейи не считал себя побежденным и, будучи в отличных отношениях с караульными Булонского леса, тотчас сообщал им о присутствии в их секторе двух загадочных личностей. Видевший их начальник караульной службы немедленно составил о них собственное мнение, отнюдь не совпадавшее с мнением полицейских Нейи.

— Эти парни, должно быть, бродячие музыканты, — утверждал он.

Он исходил из того, что под своими просторными пелеринами, служившими им пальто, эти типы, ставшие теперь притчей во языцех, прятали какие-то объемистые, неопределенной формы предметы.

Поначалу казалось заманчивым, проследив за этими субъектами, разгадать их намерения, однако задержать их и препроводить для допроса в ближайший участок было бы невероятно трудно.

Впрочем, ничто не свидетельствовало о том, будто незнакомцы замышляют навредить ближнему. По утрам они устраивались где-нибудь на скамейке, поближе к авеню Мадрид. Полиция ни на минуту не выпускала их из виду, надеясь, что они хоть как-то нарушат установленные правила — к примеру, бросят бумажку — и тогда их можно будет оштрафовать. Но даже если шел дождь, они могли просидеть на скамейке и час, и больше, ничем не нарушая общественный порядок.

Правда, однажды одному из караульных Булонского леса довелось быть свидетелем довольно-таки необычной сцены.

Как-то ближе к вечеру, часа в четыре пополудни, этот полицейский стоял на посту у ворот, выходящих на авеню Мадрид; вдруг он заметил, как по Пальмовой аллее сломя голову несутся эти типы. Бежали они по противоположным тротуарам — точно соревновались в скорости. Оба были замызганными, в грязи чуть не до колен, а их основательно помятые цилиндры совсем потеряли вид — дождь в этот день лил как из ведра.

Задыхаясь, добежали они до конца аллеи, с минуту о чем-то посовещались, обменялись своими объемистыми пакетами, а потом спрятались за деревьями у круглой площадки, где сходятся аллеи.

Затем они выждали добрых полчаса, внимательно наблюдая за проходящими автомобилями, в особенности за теми, что прибывали из Нейи или возвращались туда.

С полчаса понаблюдав за столь интригующим маневром, караульный Булонского леса не выдержал и решил разом покончить с таинственными перемещениями наших знакомцев; воспользовавшись тем, что они вышли из своей засады и вместе двинулись к выходу, он подошел к ним.

— Добрый вечер, господа, — сказал караульный.

Мужчины остановились и обменялись многозначительными взглядами, чем еще более утвердили караульного в мысли, что эти молодцы наверняка что-то замышляют и что замысел их отнюдь не безобиден.

Как ни в чем не бывало он продолжил:

— Погода сегодня скверная, не для прогулок, у вас, поди, неотложное дело, чтобы в такой-то ливень бродить по Булонскому лесу.

— Признаться, каждый волен развлекаться по-своему, — возразил ему один из незнакомцев.

Другой в ответ улыбнулся:

— Что вам угодно?.. Забот на каждый день хватает, мы не какие-нибудь проходимцы.

Караульный не знал, что и делать.

В раздумье теребя седеющие усы, он терялся в догадках: «Смеются они надо мной, что ли? А может, это просто два болвана?»

Он бы, конечно, предпочел второе решение, которое сразу обеспечило бы ему превосходство над этими людьми.

Показывая пальцем на широкие пелерины своих собеседников — книзу пелерины расширялись, принимая форму колокола, — он продолжил:

— Вы, верно, торгуете вразнос, и под одеждой у вас куча всякой всячины?

Видя, что загадочные субъекты замерли в нерешительности, караульный осмелел и рискнул даже коснуться пелерины одного из них, намереваясь приподнять ее и посмотреть, что под ней скрыто, но незнакомец резко отступил назад и негодующе воскликнул:

— Руки прочь, черт возьми! Не дай бог сломаете наши аппараты, это ведь наш хлеб!

Караульный с трудом подавил радостное волнение: на сей раз он угадал верно и, если теперь он оплошает, то докопается до истины. Желая войти в доверие, он расплылся в улыбке:

— Зарабатывать на хлеб — дело почтенное… Что ж, у каждого свое ремесло, хочешь жить — умей вертеться.

Чтобы расположить к себе своих собеседников, караульный намеренно употреблял избитые фразы. По всему было видно, что завоевать их симпатию не составит труда: застыв в почтительном молчании, они, разинув рот, внимали человеку в роскошном мундире; тот, недолго думая, перешел к делу:

— Сдается мне, господа, что вы пошли по коммерческой или торговой части? Каждый занимается, чем может… Я вот уж лет пятнадцать состою в караульной службе Булонского леса… А вы чем занимаетесь?

Караульный почувствовал, как заколотилось у него сердце: вопрос задан, что будет дальше? Дождется ли он ответа? Или, может, разговор их, едва начавшись, окончательно оборвется?.. Вдруг эти люди откажутся отвечать, что он тогда предпримет?

Инстинктивно караульный кинул взгляд по другую сторону решетки Булонского леса и не без удовлетворения увидел двух полицейских, державшихся в тени на территории Нейи — они наблюдали за развитием событий и в любую минуту готовы были вмешаться.

Караульный представил, как от столь прямо поставленного вопроса его собеседники потеряют голову и бросятся бежать. Тогда он пустится за ними в погоню, чтобы во что бы то ни стало схватить их, узнать тайну их странного поведения. Ответы незнакомцев обескуражили и расстроили его.

Первый, верзила с худощавым лицом и глубоко посаженными глазами, глухо ответил:

— Мы — уличные фотографы.

Спутник его, толстый смешливый коротышка, выпалил совсем другое:

— Мы полицейские-любители.

Караульный нахмурился. Само собой, перед ним стояли два не успевших сговориться сообщника, потому и назвали они разные профессии. Строгим взглядом смерив того и другого, караульный заметил:

— Звучит не очень-то убедительно, я требую, чтобы вы объяснились. Почему высокий утверждает, будто вы уличные фотографы, а маленький говорит, что вы полицейские-любители?

На этот раз оба ответили в один голос:

— В этом нет ничего удивительного, мы все сейчас объясним.

С этого момента караульный, окончательно запутавшийся в столь комедийной интриге, стал участником сцены еще более невероятной.

Трагическим, торжественным тоном верзила с худощавым лицом начинал какую-нибудь фразу, а его более нетерпеливый спутник, спеша и захлебываясь словами, заканчивал то, что не договорил его приятель — таким образом, каждый из них играл свою комедийную роль.

— Мы уличные фотографы, — говорил высокий.

— И полицейские-любители, — добавлял маленький.

— Нашим ремеслом мы занимаемся… — начинал худощавый.

— В интересах общества, — заканчивал толстяк.

В конце концов караульному стало ясно, что эти субъекты — едва ли не его коллеги: они служили осведомителями в префектуре полиции, а таинственные предметы, скрытые под широкими пелеринами, оказались просто-напросто фотографическими аппаратами.

Но зачем нужны им были эти аппараты и кого они выслеживали?

Об этом караульному узнать не удалось — его собеседники охотно предъявили свои удостоверения личности, но они и словом не обмолвились о том, чем занимались в районе Булонского леса и авеню Мадрид.

Так ничего толком и не разузнав, расстроенный караульный, не скрывая своего разочарования, двоих инспекторов полиции отпустил.