Философская драма. Сборник пьес - Валентин Герман

ВЕСТНИК:

Да потому, что сам он был бездетен.Тебя – из рук моих он принял в дар.

СВЕТЛОВИДОВ (долго и внимательно смотрит на него):

А ты… купил меня или нашёл?

ВЕСТНИК:

Мне передал тебя другой пастух.

СВЕТЛОВИДОВ:

Ты был пастух?

ВЕСТНИК:

Да. Мы в горах окрестныхПасли стада…

СВЕТЛОВИДОВ:

Кто ж он? Сказать ты сможешь?

ВЕСТНИК:

Он, помнится, слугою звался Лая.

СВЕТЛОВИДОВ:

Не прежнего ль фиванского царя?

ВЕСТНИК:

Да, у царя служил он пастухом.

СВЕТЛОВИДОВ:

Он жив ещё? Увидеть бы его…Жена, гонцом помянутый пастух —Не тот ли, за которым мы послали?

ИОКАСТА:

Не всё ль равно? О, полно, не тревожьсяИ слов пустых не слушай… позабудь…

СВЕТЛОВИДОВ:

Не может быть, чтоб, нить держа такую,Я не раскрыл рожденья своего…

ИОКАСТА:

Коль жизнь тебе мила, молю богами:Не спрашивай… Моей довольно муки!

СВЕТЛОВИДОВ:

Не убедишь меня. Я всё узнАю…

ИОКАСТА:

Тебе добра хочу… Совет – благой!..

СВЕТЛОВИДОВ:

Благие мне советы надоели…

ИОКАСТА:

Несчастный! О, не узнавай, кто ты!

СВЕТЛОВИДОВ:

Ступайте. Приведите пастуха!Пусть знатностью своей одна кичится.

Иокаста убегает; входит Никита Иваныч.

Догадываюсь, старцы. – это он,Которого мы заждались: старик Глубокий, он в одних годах с гонцом…На все вопросы отвечай, старик,В глаза мне глядя: был рабом ты Лаю?

НИКИТА ИВАНЫЧ:

Был. Но – не купленным, я рос при доме.

СВЕТЛОВИДОВ:

Каким существовал ты ремеслом?

НИКИТА ИВАНЫЧ:

Я бОльшую часть жизни пас стада.

СВЕТЛОВИДОВ:

Ну, а в каких местах живал ты чаще?

НИКИТА ИВАНЫЧ:

На Кифероне и в его округе.

СВЕТЛОВИДОВ (показывая на вестника):

Его ты знаешь? Ты его встречал?

НИКИТА ИВАНЫЧ:

Возможно. Только сразу не припомню.

ВЕСТНИК:

В том дива нет, владыка. Но заставлюЗабывшего всё в точности припомнить.Поверь, он помнит, как бродили мыПо Киферону. Он два стада пас,А я – одно. Поблизости… С весныДо холодов, три полугодья кряду.Зимой же с гор я стадо угонялВ свой хлев. А он – на Лаев скотный двор.Всё было так, как говорю, иль нет?

НИКИТА ИВАНЫЧ:

Всё правда… хоть прошло годов немало.

ВЕСТНИК:

Скажи, ты мальчика мне отдал —помнишь? —Чтоб я его, как сына, воспитал?

НИКИТА ИВАНЫЧ:

Так что же? Для чего такой вопрос?

ВЕСТНИК:

Вот, милый друг, кто был младенцем этим.Показывает на Светловидова.

НИКИТА ИВАНЫЧ:

О, будь ты проклят! Прикуси язык!..

СВЕТЛОВИДОВ:

Младенца ты передавал ему?

НИКИТА ИВАНЫЧ:

Передавал… Погибнуть бы в тот день!..

СВЕТЛОВИДОВ:

Где взял его? Он свой был иль чужой?

НИКИТА ИВАНЫЧ:

Не свой… Его я принял от другого…

СВЕТЛОВИДОВ:

А из какого дома? От кого?

НИКИТА ИВАНЫЧ:

Не спрашивай ты больше, ради бога!

СВЕТЛОВИДОВ:

Погибнешь, если повторю вопрос.

НИКИТА ИВАНЫЧ:

Узнай же: был он домочадцем Лая.

СВЕТЛОВИДОВ:

Рабом он был иль родственникомцарским?

НИКИТА ИВАНЫЧ:

Увы, весь ужас высказать придётся…

СВЕТЛОВИДОВ:

А мне – услышать… Но я слушать должен!

НИКИТА ИВАНЫЧ:

Ребёнком Лая почитался он…Но лучше разъяснит твоя супруга.

СВЕТЛОВИДОВ:

Так отдала тебе его она?

НИКИТА ИВАНЫЧ:

Да, царь.

СВЕТЛОВИДОВ:

Зачем?

НИКИТА ИВАНЫЧ:

Велела умертвить.

СВЕТЛОВИДОВ:

Мать – сына?!

НИКИТА ИВАНЫЧ:

Злых страшилась предсказаний.

СВЕТЛОВИДОВ:

Каких?

НИКИТА ИВАНЫЧ:

Был глас, что он убьёт отца.

СВЕТЛОВИДОВ:

Но как его посмел отдать ты старцу?!

НИКИТА ИВАНЫЧ:

Да пожалел!.. Я думал, в край далёкий,На родину, снесёт его… А онДля бед великих спас дитя. И, еслиТы мальчик тот, знай: ты рождён на гОре!..

СВЕТЛОВИДОВ:

Увы мне!.. Очевидна катастрофа…О свет! Тебя в последний раз я вижу!В проклятии рождён я, в браке проклят,И святотатственно я пролил кровь!..

Затемнение, музыка; потом вспыхивает луч света, в котором видны только двое: Светловидов и Никита Иваныч.

НИКИТА ИВАНЫЧ: На вас лица нет, Василь Васильич! Даже меня в страх вогнали…

СВЕТЛОВИДОВ: Для чего живёт человек?.. Неужели только для того, чтобы набить свою память воспоминаниями? Молодость гонится за впечатлениями, а в старости они приходят сами, сами обступают со всех сторон, теребят за рукав, разворачивают пред тобой длинные свитки отыгранных прежде ролей, шепчут на ухо старые, знакомые слова, которые когда-то отбарабанил без толку и смысла, а только сейчас начинаешь понимать всю их глубину… А роли-то – ушли вместе с годами, их не вернуть, не переиграть заново… А коли б можно было – о, как бы я теперь всё это сыграл! Как бы я это всё оживил нынешним моим знанием, нынешнею моею болью… Но – нет! Дудки!.. Если бы молодость знала, если бы старость могла… Не зря у Пушкина Скупой рыцарь лишь грезит в ночи над своими сокровищами, которые собирал он с молодых лет… Сделать-то уж с ними ему нечего! Если бы молодость знала, если бы старость могла…

НИКИТА ИВАНЫЧ: Пойдёмте домой, будьте великодушны!

СВЕТЛОВИДОВ: Прозрел я тогда…

НИКИТА ИВАНЫЧ: Когда? Когда?..

СВЕТЛОВИДОВ: Ну, тогда… Когда велела она мне «оставить сцену»…

НИКИТА ИВАНЫЧ: Ну?..

СВЕТЛОВИДОВ: Ну, прозрел я, прозрел, говорю…

НИКИТА ИВАНЫЧ: Ну, прозрел…

СВЕТЛОВИДОВ: И дорого мне стоило это прозрение, Никитушка! Стал я после той истории… стал я без толку шататься, жить зря, не глядя вперёд… Разыгрывал шутов, зубоскалов, паясничал, развращал умы… А ведь какой художник был, какой талант!.. Зарыл я талант, опошлил и изломал свой язык, потерял образ и подобие Божие… Сожрала, поглотила меня эта чёрная яма!.. Не чувствовал раньше, но – сегодня… когда проснулся, поглядел назад, а за мною – шестьдесят восемь лет!.. Только сейчас увидел старость…

В темноте раздается мощный удар грома, и сверкает молния.

Злись, ветер! Дуй, пока не лопнут щёки!..Вы, хляби вод, нахлыньте с ураганом,Залейте башни, флюгерА на башнях!..Вы, серные и быстрые огни,Предвестники громОвых тяжких стрел,Дубов крушители, летите прямоНа голову мою седую!.. Гром,Всё потрясающий, разбей, крушиПрироды форму, шар земной – расплющиИ разбросай по ветру семена,Родящие людей неблагодарных!..

(Никите Иванычу)

Скорее – слова шута!

Топочет ногами.

Ну! Из «Короля Лира»!.. Подавай скорее слова шута! Некогда мне!

Сверху на них обрушиваются реальные струи дождя.

НИКИТА ИВАНЫЧ: Что, куманёк?.. Под кровлей-то сидеть, окропляя себя святою водою, лучше, чем под таким вот дождевым кропилом? Право, дяденька, пойдём, помиримся с твоими дочерьми… В такую бурю и умнику, и дураку – равнО не сдобровать.

СВЕТЛОВИДОВ:

Греми вовсю!.. Сверкай, огонь!..Лей, дождь!..Чего щадить меня? Огонь, и ветер,И гром, и дождь – не дочери мои!..В жестокости я вас не укоряю:Я царства вам не отдавал при жизни,Детьми моими вас не называл…Вы не подвластны мне… Ну, так бушуйте!..Вот я – ваш раб, старик несчастный,слабый…И вы: угодливые слуги – в помощьЗлым дочерям – вы всей небесной мощьюОбрушились на голову мою,Седую, старую!.. О, стыдно, стыдно!..

НИКИТА ИВАНЫЧ: У кого кровля над головой, у того и голова в порядке… Пойдём, пойдём, дяденька!..