Философская драма. Сборник пьес - Валентин Герман

СВЕТЛОВИДОВ (помолчав):

Совсем не то(Да и не тем макаром), как я ВамСоветовал… Пускай король обрюзглыйЗатянет Вас опять в свою постель,Щипнёт за щёчку, назовёт Вас «мышкойСвоей», а Вы ему позвольте всё,Да и за пару жирных поцелуевИли за то, что пощекочет онВам шею окаянными своимиРучищами, раскройте-ка емуВсё это дело: что не столько яПо сути впал в безумье, сколь безуменВ намеренье своём! О, право, было бНеплохо, если б дали Вы узнатьЕму всё это. Ведь и кто бы смог(Не королева же, что так прекрасна,Скромна, мудра) скрыть от нетопыря,От жабы, от распухшего котаТакую грандиозную интригу?..Кто в силах это сделать? Нет! ПрезревИ родственное чувство, и доверьеМоё, как та известная мартышкаИз басни, подымитесь на чердакИ, выпустив из клетки птиц на волю,Решите, что способностью летатьВладеет всяк, кто вылезет оттуда,И – чтобы испытать сие – Вы самиЗалезьте, словно птичка, в эту клетку,Да и сломайте собственную ВашуИзнеженную шею, рухнув вниз…

ЖЕНЩИНА:

О, будь уверен: если рожденыСлова дыханьем, а дыханье – жизнью,То я скорее с жизнью распрощусь,Чем выдохну то, что ты мне сказал.

СВЕТЛОВИДОВ:

Мне в Англию отправиться придётся.Вы знаете об этом?

ЖЕНЩИНА:

Боже Мой!Я и забыла… Это решено уж.

СВЕТЛОВИДОВ:

И – письма запечатаны, и двоеМоих же однокашников (комуДовериться я жажду в той же мере,Как жажду быть укушенным змеёй)Доставят самолично предписанье.Они должны расчистить мне дорогуИ прямо в западню меня ввести.Пусть всё идёт своим путём! Ведь тутАзарт – устроить так, чтобы сапёрВзлетел на воздух от своей же мины.А это будет сделать нелегко,Коль я не вроюсь ниже хоть на ярдПод их подкоп и их же не подкинуНа самую луну. О, высший шик —Когда на глубине одной без спросуДве «тихих сапы» встретятся нос к носу!

Затемнение; он остается в луче; появляется Никита Иваныч

НИКИТА ИВАНЫЧ (аплодирует): Браво! Бис! Браво!..

СВЕТЛОВИДОВ: Никитушка!

НИКИТА ИВАНЫЧ: Браво! Василь Васильич! Какой же Вы старик? Вон как Вы молоды!..

СВЕТЛОВИДОВ: Какая тут к чёрту старость!.. Никакой старости нет, всё – вздор, чепуха! Сила из всех жил бьёт фонтаном: это молодость, свежесть, жизнь! Где талант, Никитушка, там нет старости!

Оглядевшись.

Вот и фонтан… Она сюда придётЯ, кажется, рождён не боязливым,Перед собой вблизи видал я смерть,Пред смертию душа не содрогалась.Мне вечная неволя угрожала,За мной гнались – я духом не смутилсяИ дерзостью неволи избежал.Но – что теперь теснит моё дыханье?Что значит сей неодолимый трепет?

НИКИТА ИВАНЫЧ:

Иль это дрожь желаний напряжённых?

СВЕТЛОВИДОВ:

Нет… Это страх.

НИКИТА ИВАНЫЧ:

Что? Страх?

СВЕТЛОВИДОВ:

Поверь мне: страх…

НИКИТА ИВАНЫЧ:

Не может быть!

СВЕТЛОВИДОВ:

День целый ожидалЯ тайного свидания с Мариной,Обдумывал всё то, что ей скажу,Как обольщу её надменный ум,Как назову «московскою царицей»…Но – час настал – и ничего не помню…Не нахожу затверженных речей.Любовь мутИт моё воображенье…

НИКИТА ИВАНЫЧ:

Но что-то вдруг мелькнуло…

Прислушиваются.

Шорох…

СВЕТЛОВИДОВ:

Тише!..Нет, это свет обманчивой луны,И – прошумел здесь ветерок.

Входит Марина.

МАРИНА:

Царевич!

СВЕТЛОВИДОВ:

Она!..

Машет рукой; Никита Иваныч скрывается в темноте.

Вся кровь во мне остановилась.

МАРИНА:

Димитрий! Вы?

СВЕТЛОВИДОВ:

Волшебный, сладкий голос!

Идет к ней.

Ты ль наконец?.. Тебя ли вижу я,Одну, со мной, под сенью тихой ночи?..Как медленно катился скучный день!Как медленно заря вечерня гасла!..Как долго ждал во мраке я ночном…

МАРИНА:

Часы бегут, и – дорого мне время.Я здесь тебе назначила свиданьеНе для того, чтоб слушать нежны речиЛюбовника. Слова не нУжны. Верю,Что любишь ты. Но слушай: я решиласьС твоей судьбой – и бурной, и неверной —Соединить судьбу мою… – то вправеЯ требовать, Димитрий, одного:Я требую, чтоб ты души своейМне тайные открыл теперь надежды,Намеренья и даже опасенья,Чтоб Об руку с тобой могла я смелоПуститься в жизнь – не с детскойслепотой,Не как раба желаний лёгких мужа,Наложница безмолвная твоя,Но как тебя достойная супруга,Помощница московского царя.

СВЕТЛОВИДОВ:

О, дай забыть хоть на единый часМоей судьбы заботы и тревоги!Забудь сама, что видишь пред собойЦаревича… Марина! Зри во мнеЛюбовника, избрАнного тобою,Счастливого твоим единым взором.О, выслушай моления любви,Дай высказать всё то, чем сердце пОлно…

МАРИНА:

Не время, князь. Ты медлишь,и – меж тем —Приверженность твоих клевретов стынет,Час От часу опасность и трудыСтановятся опасней и труднее.Уж носятся сомнительные слухи,Уж новизнА сменяет новизну…А Годунов свои приемлет меры…

СВЕТЛОВИДОВ:

Что – Годунов? Во власти ли БорисаТвоя любовь, одно моё блаженство?Нет, нет! Теперь гляжу я равнодушноНа трон его, на царственную власть.Твоя любовь… что без неё мне жизнь,И славы блеск, и русская держава?В глухой степи, в землянке бедной – ты,Ты заменишь мне царскую корону,Твоя любовь!..

МАРИНА:

Стыдись! Не забывай Высокого, святого назначенья.Тебе твой сан дороже должен бытьВсех радостей, всех обольщений жизни.Его ни с чем не можешь ты равнять.Не юноше кипящему, безумноПленённому моею красотой,Знай – отдаю торжественно я рукуНаследнику московского престола,Царевичу, спасённому судьбой.

СВЕТЛОВИДОВ:

Не мучь меня, прелестная Марина,Не говори, что сан, а не меняИзбрала ты. Марина! Ты не знаешь,Как больно тем ты сердце мне язвИшь…Как!.. Ежели… О, страшное сомненье!..Скажи: когда б не царское рожденьеНазначила слепая мне судьба, —Когда б я был не Иоаннов сын,Не сей, давно забытый миром, отрок, —Тогда б… тогда б любила ль ты меня?

МАРИНА (помолчав):

Димитрий ты и быть иным не можешь.Другого мне любить нельзя.

СВЕТЛОВИДОВ:

Нет! ПОлно:Я не хочу делиться с мертвецомЛюбовницей, ему принадлежащей.Нет, полно мне притворствовать! СкажуВсю истину. Так знай же: твой ДимитрийДавно погиб, зарыт – и не воскреснет.А хочешь ли ты знать, кто я таков?Изволь, скажу: я – бедный черноризец;Монашеской неволею скучаяПод клобуком, свой замысел отважныйОбдумал я, готовил миру чудо —И – наконец – из келии бежалК укрАинцам, в их буйные курЕни,Владеть конём и саблей научился…Явился к вам, Димитрием назвалсяИ – полякОв безмозглых обманул.

Пауза.

Что скажешь ты, надменная Марина?Довольна ль ты признанием моим?Что ж ты молчишь?

МАРИНА:

О, стыд! О, горе мне!..

Пауза.

СВЕТЛОВИДОВ (тихо):

Куда завлёк меня порыв досады!..С таким трудом устроенное счастьеЯ, может быть, навеки погубил.Что сделал я, безумец!

Вслух.

Вижу, вижу:Стыдишься ты некнЯжеской любви…Так вымолви ж мне роковое слово!В твоих руках теперь моя судьба,Реши, я жду…

Опускается на колени.

МАРИНА:

Встань, бедный самозванец.Не мнишь ли ты коленопреклоненьем,Как девочки доверчивой и слабой,Тщеславное мне сердце умилить?Ошибся, друг. У ног своих видалаЯ рыцарей и графов благородных.Но их мольбы я хладно отвергалаНе для того, чтоб беглого монаха…

Закрывает лицо руками.

СВЕТЛОВИДОВ (встает):

Не презирай младого самозванца.В нём доблести таятся, может быть,Достойные московского престола,Достойные руки твоей бесценной…

МАРИНА:

Достойные позорной петли, дерзкий!

СВЕТЛОВИДОВ: