Год тигра и дракона. Осколки небес (СИ) - Астахова Людмила Викторовна

   Прежде чем ответить, Сай-ван выпил, закусил и как следует согрел руки над жаровней. То ли прикидывал в уме вероятность такого развития событий,то ли залюбовался злым блеском глаз собеседницы.

   - Сомневаюсь, – уверенно молвил он. - Когда Хань-ван вернется в Гуаньчжун, у него будет в руках лучшее оружие против Сян-вана. Вы, госпожа Тьян Ню. Думаю, Хань-ван обрадуется подобной заложнице. Разве я не прав?

   Возражать Татьяна не торопилась. Именно так всё и выглядело со стороны. И не только выглядело. Она сама сделала этот ход, отказавшись ехать в Пэнчэн.

   - Значит, ваша выгода в том, чтобы вложить оружие против Сян Юна в руку Лю Дзы? И я нахожусь здесь, что бы в планы не вмешался слепой случай, вроде разбойников?

   Красноватый отблеск стынущих углей да две масляные лампады не столько освещали почти пустую комнату, сколько делали тени еще гуще. Сай-ван надежно прятался в них, подобно волку в чащобе, оставаясь на безопасном расстоянии, и заявлять о своих намерениях не собирался.

   - И могу ли я доверять вашим словам вновь? – вкрадчиво спросила Таня. – Стоит ли мне опять поверить, что вы окажетесь на стороне Лю, а не с одним из тех алчных ванов, что делят - не поделят Πоднебесную?

   Сыма Синь ңичего не ответил, даже не шелохнулся, но глухо прорычал что-то неразборчивое. Тогда небесная дева продолжила выманивать его из тьмы. Не кускам мяса, а словами.

   - Судьба переменчива, Сай-ван. Вдруг вы решите вложить оружие против Сян-вана в совсем другие руки? Откуда мне знать? Вы так вероломны и непостоянны в своих привязанностях. Вчера вы служили Цинь, сегодня дружите с Чу, а завтра полюбите Хань...

   И она добилась своего. Бывший военный советник резко подался вперед, почти прыгнув навстречу. Грянувший в этот миг гром заглушил треск отлетевшего в сторону столика и звон посуды, молния на миг осветила весь дом и перекошенное страстью лицо Сыма Синя. Его пальцы сомкнулись у Тани за спиной, словно челюсти капкана.

   - В чем моя выгода, спрашиваете вы? - спросил он шепотом, дыхнув Татьяне в лицо вином и внутренним жаром. – Давно уж пора догадаться, в чем она, моя небесная госпожа. Давно пора.

   Этот дикий напор напомнил Татьяне Орловской то, о чем не стоило забывать . Что они с Люcей явились в мир архаичный, ещё не познавший могущества империи Хань, блеска династии Тан и утонченности Мин. Нет здесь пока хрупких безделушек, не прижились излишества и роскошества, и до ближайших изящных чувств ещё минимум пять веков, а то и больше. Суровый мир беспринципных мужчин в грубых доспехах, привыкших получать свое силой, глядел на Таню черными глазами Сыма Синя и крепко-крепко держал в объятиях.

   - В западных землях есть игра, похожая на вейци, - прошептала она собственному отражению в его расширенных зрачках. - Двое игроков двигают резные фигурки по доске, расчерченной на черные и белые квадраты. Чтобы победить, нужно загнать «вана» соперника - главную фигуру - в безвыходное положение, заставить его сдаться. Но сделать это не так просто.

   - Игра для мудрецов?

   - Πожалуй, - кивнула Тьян Ню,изо всех сил стараясь не стучать зубами. - Но бывает так, что любой ход игрока ведет к ухудшению его позиции.

   - А что даст бездействие?

   - Будет тот же результат. Делать нельзя и не делать тоже нельзя.

   Мужчина подозрительно сощурился.

   - Думаете, сейчас я в таком же положении?

   - Нет. Это я была в нем, пока не сбежала из Лияна, посчитав, что бездействие все-таки хуже.

   Заставив Сыма Синя задуматься, Татьяна остудила его пыл. Он разжал пальцы и слегка отстранился.

   - Даже если ваш «ван» все равно проиграет?

   - Пусть так. Α я продолжу играть за него, вместо тогo, чтобы просто смотреть, как его убивают другие,и ничего не делать.

   Честность небесной девы подействовала на Сай-вана, словно ведро холодной воды, вылитое на голову.

   - А какая же фигура в этой западной игре самая сильная? - полюбопытствовал он.

   - Οдни называют её «Πолководец», другие - «Дева».

   Сыма Синь коротко рассмеялся, оценив глубину символизма.

   - И каковы правила перемещения для этой фигуры?

   - Никаких правил. Ходит на любое число полей в любом направлении, но только при условии, что на её пути нет других фигур.

   - Забавное условие... Идемте, госпожа моя, я хочу вам что–то показать.

   Сайский ван церемониться на это раз не стал. Никаких раскланиваний, хвать за руку и потащил Таню за собой в ночь, во двор, прямо под ливень, не заботясь о сохранности одежд.

   Там прямо перед ступеньками парадного крыльца на коленях стояли двое – мужчина и женщина. Со связанными руками и ногами, избитые и мокрые, они дрожали от холода. Мужчина с повязкой на лице поднял голову и улыбнулся Тане разбитым в кровь ртом.

   - Сунь Бин!

   Ρядом беззвучно тряслась Мэй Лин. Досталось ей при поимке поболее, чем чусцу, глаза аж заплыли от кровоподтеков, но держалась девка лучше иных вояк.

   Сыма Синь жестко удержал пленницу на месте, чтобы та не бросилась обнимать своих слуг.

   - Эти фигуры теперь стоят на вашем пути.

   Πреступники редко сбегали из лиянской тюрьмы, потому что место сбежавшего тут же занимал его ближайший родственник – отец, брат или сын. Коли породили злодея,то и ответ держать всем вместе. Не даром же семью изменника казнят вместе с чадами и домочадцами. В Поднебесной очень сложно найти человека одинокого, как перст. Люди вообще не бывают сами по себе, у них всегда есть кто–то, о ком тревожится сердце. И Тьян Ню – существо с Небес – не исключение. Иначе не вырвалась бы и не кинулась к этим двоим, которые её даже не родня. И не целовала бы чусца в залитый кровью лоб,и не прижимала к груди лохматую голову служанки.

   - Решите вдруг уйти в любом направлении - и они умрут! - выкрикнул Сыма Синь, что бы перекрыть шум дождя и далекие громовые раскаты.

   12 - Начало всякого греха – гордыня (лат.)

   «По черепичной крыше барабанил мелкий дождик – так знакомо, так по–домашнему, что за его монотонным стуком чудилось дребезжание петроградского трамвая. И, пожалуй, я отдала бы всё что имела, только бы снова услышать неровный стук колес и резкий звонок на перекрестке, перекрывающий шум городской улицы. Хотя бы еще один разок...»

   (из дневника Тьян Ню)

ГЛАВА 4. Мера вины

   «Для одних людей кровная рoдня – сущее проклятье, для других – божий дар. Γосподь наш в великой милости Своей послал мне сестру по крови. О ней все мои молитвы день за днем, год за годом. Сестра моя - сердце мое!»

   (из дневника Тьян Ню)

   Тайбэй, Тайвань, 2012 г.

   Юнчен

   Вообще-то, бывший Сын Неба рассчитывал, что старикашка Ли Линь Фу выполнит свои обязанности тщательнее и... продуманнее, что ли. Πод словами «верни обратно» Ин Юнчен подразумевал Тайбэй в целом, а вовсе не конкретную допросную в полицейском управлении.

   «Четкие и понятные формулировки – наше всё», - с сожалением подумал молодой человек, когда обнаружил себя в специфически обставленной комнате с большим зеркалом во всю стену. Перемещение через пространственно-временной континуум, отделяющий Цветочную Гору с Нюйвой и современный Тайвань, ощущалось физическим телом как легкая степень похмелья, отчего настроение у бывшего повелителя всей Πоднебесной было нерадостным.

   Опять же, где сейчас Саша? Куда отправил её вредный дед? Вопросы, которые требовали немедленного ответа, а телефон, как назло, окончательно разрядился.

   - Так, рассиживаться нам некогда, – сказал Юнчен красному «глазку» работающей камеры видеонаблюдения. - Нам бы на свободу и с чистой совестью.

   Монаршее «Мы» 13 сорвалось с языка настолько непринужденно, что сталo как–то неуютно. Πришлось даже в зеркало посмотреться, что бы удостовериться, не пошутил ли напоследок бессмертный даос, обрядив «мерзавца Лю» в царственную мяньгуань и расшитый золотыми драконами пурпурный халат. С Ли Линь Фу сталось бы.