В погоне за женой, или Как укротить попаданку (СИ) - Лувако Джейн

— Ай! Уйди, брат, не до твоих нотаций, — отмахнулась смерть, тихонько хихикая.

— А что вы учудили в техномире? Ты хоть знаешь, что ваше “селфи”, — Бог Удачи выплюнул это слово, будто оно было ядовито, — разошлось по всему интернету, его увидели уже пара миллионов и это только начало дня…

— Уйди, противный, не видишь нам весело? И потом, ну и что? Решат, что фейк или появится новая легенда, одной больше, одной меньше...

Двуликая Богиня, пьяно рассмеявшись пропала, растворилась, не посчитав нужным продолжать этот разговор. Покачав головой, следом исчез и мужчина. Они оба не заметили как за ними наблюдала молодая и удивительно красивая девушка.

— Как интересно… Играют в игрушки и опять без меня? — её нежные губки растянулись в хищной улыбке. — Ну уж нет, на этот раз я тоже участвую в играх, — и она растворилась в ярком свете.

Чертоги опустели…

Глава 19

Утро началось с громких звуков, бьющих по голове. Попыталась закрыться от них подушкой и закружилась. Даже не открывая глаз, мне было плохо. Нет, не так. Мне было ОТВРАТИТЕЛЬНО! В голове стучало, перед закрытыми глазами разворачивалась крутящаяся черная воронка, жутко хотелось пить, а во рту… похоже ночевала стая мерзких гремлинов.

Глаза не открывались, но сделав титаническое усилие смогла приоткрыть один глаз. По ощущениям, в него насыпали стекла и до кучи ещё и направили свет фонарика. Рука дёрнулась, ища… что? Воду? Может сразу лучше пистолет? Чтобы не мучиться?

Сопение сбоку из-за шума в голове не сразу услышала, мою голову приподняли и в губы ткнулся край железной кружки. В Сахару, жаждущую каплю воды полилась живительная, холодная и вкусная влага. Я пила и не могла напиться. Трясущейся рукой вытерла мокрые губы и чуть приоткрыла глаза. На меня укоризненно смотрела Мрыся. Стыдно, как же стыдно находиться перед ребёнком в таком положении. Всегда презирала женщин пьющих до невменяемого состояния и вот сама докатилась до такого же. Но голова отказывалась вспоминать, что же послужило причиной этому.

— Ма велела напоить тебя водой, когда ты проснёшься, а потом заставить выпить вот это, — и мне под нос сунули открытый пузырёк крайне неприятно пахнущий.

Резко отстранившись от него, еле сдержала тошнотворный позыв, но даже этот мерзкий запах не прочистил в моей голове мысли. А мелкая смотрела на меня с состраданием, как на тяжело больного. Богиня, как же хорошо, что это Мрыся, перед ней не так стыдно, как если бы это был Фар, Саскас — язва или Энкая. Вот тогда бы я точно умерла не от алкогольного отравления, а от стыда за своё состояние, и позора за своё поведение, вот что-то мне подсказывает, что я знатно повеселилась и погуляла.

— Маша, пожалуйста, выпей, — эта малявка не понимала, что я лучше умру, чем проглочу эту вонючую дрянь. — Как выступать-то будешь в таком состоянии, а? — и я застонала от осознания грандиозной ...опы.

Сегодня! Представление! Как я могла забыть об этом и так нажраться? Я же вообще не пью! В голове стучали здоровыми молоточками маленькие гномики и оторвать её от подушки не представлялось возможным. Перед носом Мрыся продолжала покачивать пузырёк с отравой, тяжело ворочая мозгами, определилась, если эта дрянь поможет мне прийти в себя — я её выпью. Первый концерт, я не могу его пропустить, я не имею права ответить таким отношением к стае после всей доброты, которую приняла от них. Они, может и не скажут мне ничего, но вот только как я сама буду смотреть им в глаза. От нарисованной перспективы стало тошно, застонав, прикрыла глаза. Мрыся, воспользовавшись этим, быстро зажала мне нос и когда я открыла рот, чтобы вздохнуть, ловко опрокинула в него зелье из бутылька. Даже осознать произошедшее не успела, закашлявшись и проглотив пойло. На вкус было не так страшно, как на запах, словно травы пожевала.

— А теперь — спи, поешь, когда проснёшься, — услышала я серьёзный, заботливый голос малышки где-то вдалеке, уплывая в сон.

Очередное пробуждение произошло от приятного запаха мясной наваристой похлёбки. Аромат щекотал рецепторы и просился в желудок, который с радостью заурчал, давая согласие на приём такой вкусноты. В теле была слабость, но тошнота и головная боль прошли, да и во рту бяки поуменьшилось. Боясь очередного приступа головной боли и головокружения, медленно открывала глаза, но вроде последствий не было. Ещё раз прислушалась к себе: слабость, лёгкий тремор рук и чуть кружится голова, ну что ж, с этим жить уже можно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Маш, поешь, тебе надо, — а вот, что услышу голос Фара, я не ожидала, стыд опалил щеки, как смотреть в глаза парню, не знала.

Будто стеклянную вазу, боясь расплескать содержимое, повернула к нему голову. Кроме угрызений совести, было страшно, что он опять устроит мне жуткую сцену ревности. Но парень сидел словно поникший и в больших руках держал маленькую миску с едой, исходящую паром и умопомрачительным запахом и прятал от меня глаза. Чего же я тут наворотила? От этих мыслей стало совсем плохо и ведь не спросишь его прямо.

— Маш, ты это… ты прости меня… я не имел права говорить и предъявлять тебе все то… Я обещаю, я больше ни словом… — и взгляд, как у побитой собаки. — Мир? — я чуть прикрыла глаза в знак согласия, тихо выдыхая, не наворотила, не я, Богиня, спасибо!

— Дружба, — прохрипела в ответ и он просиял счастливой улыбкой, а меня отпустил страх.

— Давай я тебе помогу поесть…

— Я сама, — а вот стыд вернулся, да и голос не слушался и приходило осознание, как же я буду петь в таком состоянии?

Но мне не позволили, начхав на моё смущение и кормили с ложечки как маленького ребёнка. С каждой ложкой я чувствовала себя все лучше и лучше, к концу трапезы уже почти ровно сидела и ела сама, хотя руки еще подрагивали. И только потом до меня дошло, что это не руки трясутся, а качается кибитка, едущая не спеша по хорошей, не тряской дороге.

— Где мы и когда выступление? — видимо весь ужас от происходящего отразился на моем лице, потому что Фар поторопился успокоить меня.

— Ты лежи, я тебе все расскажу.

Фаркас…

Я проснулся словно меня кто-то толкнул. Непонимающе огляделся, ма и Сас спали, а вот Маши не было. Страх окатил с ног до головы и пришло осознания, тишина, будто вымерло все вокруг, не обычная, опасная. Ужас сдавил горло костлявыми пальцами: я вчера все-таки сорвался? И тут же ещё более страшное: силу свою проклятую не удержал. Подскочил из положения лёжа, вылетел из кибитки, бешеным взглядом оглядывая округу и ожидая увидеть кровь, кости, разорванные части тел, но все было чисто. Судорожно вздохнув, заглянул в соседнюю… Все мирно спят. От облегчения аж ноги подкосились, с минуту стоял уперев руки в колени и глубоко дыша, пока страх не окатил новой волной: “Где Маша?”

Первым делом метнулся к прогоревшему и потухшему костру, там за хворостом и увидел свернувшуюся калачиком девушку, дёрнулся было к ней, но в нос ударил запах перегара, да такой, что я чуть не свалился рядом. Богиня, да где же она так? Тьфу… Где и так понятно, но с Кем?

Следов пьянки не было, бегло осмотрел всю стоянку, боясь упустить что-то и найти собутыльника, но тщетно. Вернулся к Маше, не дело ей в таком состоянии на земле спать. Вот только как подступиться к ней и не навредить, опыта в таких делах у меня не было.

— Что там? — чуть хриплый голос матери из-за плеча.

— Маша пьяна, а вот что у неё в руках, не пойму, — как оказалось, девушка была мертвецки пьяна, так как даже не отреагировала на вырванную из рук бутылку.

Мать недолго разглядывала странной формы и материала бутыль. В нашем мире ещё не научились делать такое чистое и прозрачное стекло, да и то, что было имело другую форму и тем более на них не лепили бумагу. Но самым странным были надписи на ней, то, что это надписи было понятно, только прочитать не удавалось. Ма только взглянув на неё, видимо что-то поняла и вздохнула.

— Это не из нашего Мира. Я предполагала, что девочка рано или поздно встретится с Богиней Судьбы. Не все просто в её жизни и в её судьбе, — покачала она головой, присаживаясь рядом. — Сон не простой у нас был, да и защита хорошая поставлена, посмотри, — проследил за указующим пальцем и обругал себя, как его я не заметил? — Болеть сегодня будет, — качая головой, продолжила рассматривать девушку, — а ей ведь выступать.