В погоне за женой, или Как укротить попаданку (СИ) - Лувако Джейн

— Кто там? — резкий вопрос и я снова смотрю на мужа, а он не дожидаясь ответа, спрыгивает с лошади и широкими шагами идёт в мою сторону.

“Кто там? Кто там? Да никто!!! Это я, почтальон Машка, отбиваюсь от вашей собачки!.. Тьфу, ты… “ — вот ведь заладил и неймётся ему!

За мужчиной торопливо шла Энкая: чуть нахмурены брови, чуть сжаты губы, чуть прищурены глаза, всё чуть. Все же она не рассчитывала, что я буду обнаружена. Понимание этого согрело теплом душу, мне нельзя попасться, подставлю всю стаю и неизвестно чем это будет грозить им. Оглянулась по сторонам. Что делать, если нельзя спрятаться, но очень надо? Когда-то давно, в другой жизни, я баловалась детективчиками, не всеми, любила Агату Кристи и Шерлока Холмса, и сейчас вспомнились слова: “Хочешь что-то спрятать — положи на видное место”.

Не теряя времени рванула к ближайшей луже, желая просто испачкать руки, скрыв ритуальный браслет и мазнуть по лицу грязными пальцами, чтобы полосы забирали на себя все внимание. Но поскользнулась и со всей дури плюхнулась в неё, разбрызгивая вокруг себя грязь. Сидя в самой середине лужи на попе, от отчаянья и бессилия, ну и дури конечно, хлопнула руками по воде, разбрасывая вокруг себя ещё больше грязи и пачкаясь сильнее, нервно хихикнула, и поняла, что терять-то уже нечего, мазнула грязью по рукам и лицу. Раздавшиеся сзади шаги, заставили вздрогнуть и напрячься.

— Кто это? — удивление в голосе мужа было непередаваемо, а на меня снизошло спокойствие и кураж. Будь что будет!

Подняла глаза, на чистой траве передо мной сидел Джам с обескураженной мордой и отвисшей челюстью, подмигнув ему, ухмыльнулась и по плюхала руками в грязи, попробуй, поймай меня, дорогой.

— Это дочь моей сестры, она больна, лорд… — я криво усмехнулась, да, любимый, ты ещё не знаешь насколько!

— Я не уверен… — мужчина, обойдя лужу, попытался заглянуть мне лицо.

Ну, что ж, сделав придурковатую рожу, сведя глаза к переносице, посмотрела на любимого и выдав радостно глубокомысленное: “Ыыыыыы…”, — пустила слюну с подбородка, мужа передёрнуло и перекосило. На Энкаю вдруг напал кашель, а Джам, содрогаясь всем телом и повизгивая, пополз на пузе к своему хозяину.

— Не бойся, Джам, она не опасна, это просто несчастный ребёнок, — Ксадас потрепал по голове и ушам пса, который отворачивался, утыкаясь в его ноги.

И почему у меня возникло стойкое ощущение, что не боится этот паразит, а просто нагло ржет? Может от пережитого стресса головой тронулась? Я продолжала сидеть в луже радостно лыбясь и нервно хихикая, пускала слюну, хлопая руками по грязи и разбрызгивая её кругом.

Ксадас, резко потеряв интерес к моей персоне, развернулся, свистнул пса и пошёл к лошадям, больше не обращая внимания ни на что. Я прекратила придуриваться и взглянула на собаку. Джам смотрел на меня осуждающе.

— А что ты хотел? Чтобы он меня поймал? — тихо зашипела на него. — Вот теперь беги за своим хозяином, предатель, — уши пса опустились и он побрёл следом за благоверным, и вот мне его нисколечко не было жалко, эту снежную тучку.

На коленях я выбралась из лужи и подползла к колёсам, оскальзываясь на траве и путаясь в мокром подоле платья, безумно хотелось знать, что же будет дальше.

Энкая провожала Ксадаса, оказывая ему уважение, муж хмурился и по виду был где-то уже в другом месте, наверное у своей любовницы. Уже вставляя ногу в стремя, он залез в карман, достал несколько золотых и подал альфе:

— Найди ей лекаря, надеюсь этого хватит, — и взлетев в седло, бросил своим людям, — вперёд! — ещё раз окинул стаю нечитаемым взглядом, задержался на Фаркасе, чуть нахмурился и тронул поводья.

Они уезжали, я не верила в такую удачу, но они уезжали. Нервные хихиканья переросли во всхлипы и я поняла, что сейчас расплачусь от облегчения и как ни странно, обиды: “Он не узнал меня”. Такие противоречивые чувства — радость: “Он не узнал!”; и жгучая, выворачивающая нутро обида: “Как он мог не узнать жену?”

Я подошла к Энкае только после того, как люди мужа скрылись на дороге. Жизнь стаи вошла в своё русло и каждый занялся привычным делом не обращая на меня внимания.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Вот, Маша, это твои первые деньги за выступление от благодарного зрителя, — альфа протянула мне монеты, задумчиво смотря вслед уехавшей кавалькаде, — советую отложить на учёбу.

Деньги это хорошо, есть чем отплатить за моё проживание и пропитание, быть нахлебницей не хотелось, но и прикасаться к этим золотым кругляшкам, тоже.

— Пусть монеты остаются у тебя, придёт время, отдашь, — она глянула на меня, на Фара и кивнула.

Как и когда к нам подошёл Фаркас я не отследила, меня душили боль и разочарование.

— Саскас! — командирскому голосу Энкаи можно было позавидовать.

Патлатое чудовище выскочило из кибитки, неся с собой ворох вещей, альфа, взглянув на них, опять кивнула.

— Маша, иди мойся, — и уже не обращая на меня внимания, хлопнула в ладоши. — Собираемся, обедать будем в дороге, — и еле слышно добавила, — плохое место, надо уходить…

Из-за проливных дождей все вещи стаи и так были убраны, времени на “помыться” у меня оставалось совсем мало, поэтому стоило поспешить. Пока пробиралась к реке, в некоторые кибитки уже впрягали лошадей. Мысли о том, что кто-то будет подглядывать, даже не возникло. Быстро раздевшись, забралась в воду и повизгивая от холода, яростно тёрла себя мылом. Студёная вода успокоила начинающуюся истерику, не время и не место. Правда мысли не хотели так быстро покидать мою бедовую голову.

Возвращалась назад, когда уже заканчивались последние приготовления, кибитки выстроились в караван одна за другой и наша была последней. Ну и отлично, стресс можно снять и едой.

Еды после праздника осталось много, потому как готовили в расчёте, что в дни гона будет не до стряпни. Излишки были убраны в стазисные лари, где еда сохранялась свежей и даже горячей. Вообще магия это удобно: потратил один день на готовку, убрал в ларь, а потом доставай и ешь хоть целый месяц свежее и горячее.

К сожалению еда отвлекла ненадолго и мысли опять вернулись, изнывая от противоречивых чувств, решила отвлечься. Фаркас обещал мне рассказать об академии и укладе в ней. Вот только парень фыркал, сверкал на меня глазами и разговаривать не хотел. Не мой сегодня день: мало того, что обижаюсь на мужа за то, что не признал, хотя должна радоваться этому, так ещё и друг всячески выказывал своё недовольство...

Мне было скучно, настроение тоже было непонятным: хотелось то ли поплакать, то ли кого-то убить, короче, на душе скребли кошки и было похоже, что ещё и гадили. Не выдержав, я запела и репертуар подобрался под настроение. Перепела все песни про степь, про Волгу — матушку, про Беловежскую пущу и ещё много похожих, рвущих душу на части. Слушая их, старая волчица только качала головой.

К вечеру обнаружилось удобное место для стоянки. По краю поляны лениво бежал ручей. Альфа сказала, что остановимся здесь, в стороне от тракта на ночёвку, в город отправимся уже завтра поутру. На ночь глядя делать там нечего. Да и обсудить нужно выступление, подготовиться и включить меня отдельным номером.

Мне было непонятно поведение Фара, можно сказать оно меня напрягало, из весёлого, улыбчивого парня, он превратился в злобного молчуна. Подловив момент, когда мы остались одни, решила выяснить что происходит.

— Фар, может, объяснишь, что происходит?

— Это был твой муж, — нет это не было вопросом, и даже не констатацией факта, мне предъявляли.

От такого обвинения даже отступила на шаг.

— Ну, да. Но я, вроде и не скрывала этого. Так в чем сейчас проблема?

— Что он тебе сделал, что ты сбежала? — а вот это был уже перебор, я и раньше не позволяла лезть друзьям в мою личную жизнь.

— Не считаю нужным рассказывать об этом, — качнула головой, этот разговор меня уже порядком напрягал и я жалела, что начала его.

Фар зарычал, его клыки удлинились и появились кинжальные когти, эта метаморфоза изрядно напугала меня.