Янки при дворе короля Артура - Марк Твен

Когда я опять пришелъ въ себя, начавъ снова слушать, то замѣтилъ, что пропустилъ еще одну главу и Ализанде прошла уже длинный путь съ своимъ народомъ.

— Итакъ, они странствовали и дошли до глубокой долины, наполненной камнями и затѣмъ они увидѣли большую рѣку; въ началѣ эта рѣка текла чистымъ источникомъ, около котораго сидѣли три дѣвушки. Въ этой странѣ, - сказалъ сэръ Маргаусъ, — еще не было ни одного рыцаря, съ тѣхъ поръ, какъ здѣсь приняли христіанство, но онъ напалъ на странныя приключенія.

— Это очень дурная форма выраженія, Ализанде. Сэръ Маргаусъ, сынъ короля Ирландіи, говоритъ такъ же, какъ и всѣ остальные; вы должны были бы дать ему особое нарѣчіе, или, по крайней мѣрѣ, характерныя выраженія; тогда всякій можетъ узнать его, лишь только онъ начнетъ говорить, вамъ не нужно будетъ называть его по имени. Это общій литературный пріемъ всѣхъ великихъ авторовъ. Вы должны были заставить его сказать: „Въ этой странѣ, говорятъ, не видали ни одного рыцаря съ тѣхъ поръ, какъ тамъ введено христіанство, но онъ наткнулся, говорятъ, на странные приключенія. Вы видите, что это звучитъ лучше.

— Никогда не являлся ни одинъ рыцарь, но наткнулся, говорятъ, на странное приключеніе. Дѣйствительно, прекрасный лордъ, такъ лучше, хотя, вставляя эти слова, труднѣе говорить; но приключеніе не замедлитъ явиться. И вотъ они подъѣхали къ дѣвицамъ и поклонились имъ, а тѣ имъ отвѣтили; у старшей была золотая гирлянда на головѣ и ей было трижды двадцать зимъ отъ роду или болѣе…

— Это дѣвицѣ?

— Именно такъ, дорогой лордъ, и ея волосы подъ гирляндой были совершенно бѣлы…

— И вставные зубы по девяти долларовъ за челюсть, которые поднимаются то вверхъ, то внизъ, когда вы жуете и выпадаютъ вонъ, когда вы смѣетесь.

— Второй дѣвушкѣ было тридцать зимъ и у ней былъ золотой обручъ на головѣ. Третьей пятнадцать…

Цѣлый потокъ мыслей такъ и нахлынулъ на меня; я уже болѣе не слышалъ голоса Сэнди.

Пятнадцать лѣтъ! разорвалось мое сердце! О, моя потерянная на вѣки для меня малютка! Именно ея возрастъ. А она была такъ мила, такъ хороша, такъ прелестна! Она составляла для меня весь міръ и теперь я никогда болѣе не увижу ее! Мысли о ней переносятъ меня черезъ безпредѣльный океанъ къ тому счастливому времени, на нѣсколько столѣтій впередъ, когда я обыкновенно просыпался утромъ послѣ самыхъ сладкихъ сновъ о ней. Ея голосъ былъ чудною музыкою для моего очарованнаго уха. Она заработывала три доллара въ недѣлю и была вполнѣ этого достойна…

Я такъ увлекся своими воспоминаніями, что уже не слѣдилъ болѣе за нитью разсказа Сэнди и не зналъ, кто были эти рыцари… Я сталъ ждать, что вотъ-вотъ она разскажетъ мнѣ о нихъ… Но въ сущности интересъ разсказа совершенно исчезъ для меня, мои мысли были далеко отсюда и очень грустны. Я слышалъ только кое-что изъ этой длинной исторіи и понялъ, что каждый изъ этихъ трехъ рыцарей взялъ по одной изъ трехъ дѣвушекъ и посадилъ вмѣстѣ съ собою на лошадь; одинъ изъ нихъ поѣхалъ на сѣверъ, другой на востокъ, третій на югъ, всѣ они отправились въ погоню за приключеніями, и порѣшили встрѣтиться опять черезъ одинъ годъ и одинъ день. Годъ и одинъ день безъ багажа. Это былъ одинъ изъ образчиковъ общей простоты страны.

Солнце уже склонялось къ западу. Было около трехъ часовъ пополудни, Ализанде начала мнѣ разсказывать, кто были эти рыцари; я нашелъ, что она теперь сдѣлала большіе успѣхи относительно способа разсказыванія. Правда, иногда она возвращалась къ своей старой привычкѣ, безъ всякаго сомнѣнія, но все же ее не нужно было торопить.

Мы приближались къ замку, построенному на возвышенности, это было прекрасное строеніе, сѣрыя башни котораго и ихъ зубцы были увиты плющемъ, а вся его величественная масса была залита потокомъ свѣта заходящаго солнца. Это былъ одинъ изъ самыхъ большихъ замковъ, которые мы когда-либо видѣли; я думалъ, что это именно и есть тотъ замокъ, куда мы ѣдемъ, но Сэнди сказала мнѣ, что это не тотъ замокъ. Она даже не знала, кому онъ принадлежитъ; она сказала, что не заходила туда, когда отправлялась въ Камелотъ.

ГЛАВА XVI.

Морганъ ле-Фэй.

Если вѣрить странствующимъ рыцарямъ, то далеко не всѣ замки оказывали имъ гостепріимство. Но безусловно вѣрить странствующимъ рыцарямъ также было нельзя, на это имѣются факты, провѣренные и подтвержденные современными доказательствами истины; въ данномъ случаѣ, поступаютъ такъ: соразмѣряютъ доказательства ихъ времени, очищаютъ ихъ отъ всѣхъ неправдоподобій и получается истина. Это дѣлается очень просто: всякое показаніе слѣдуетъ учесть изъ 97 %, а остальное будетъ фактъ. Я сдѣлалъ такой разсчетъ, прежде чѣмъ позвонить у замка, — я подразумѣваю подъ этимъ завести знакомство со сторожами и найти какую-либо причину для доступа въ замокъ. И вотъ я очень обрадовался, когда увидѣлъ на нѣкоторомъ разстояніи всадника, ѣдущаго по направленію къ замку.

Когда мы подъѣхали ближе другъ къ другу, то я увидѣлъ, что у всадника на головѣ былъ шлемъ, украшенный перьями, и какъ кажется, онъ былъ закованъ въ сталь, но у него, кромѣ того, было небольшое добавленіе — нѣчто въ родѣ квадратной накидки, похожей на платье герольда, Но какъ я смѣялся своей забывчивости, когда я подъѣхалъ къ нему ближе и прочелъ на его накидкѣ слѣдующее:

«Персилемонское мыло. — Всѣ примадонны его употребляютъ».

Это была моя собственная идейка, имѣвшая нѣсколько хорошихъ цѣлей въ виду просвѣщенія и для поднятія умственнаго уровня націи. Во-первыхъ, я тайкомъ разсылалъ нѣсколько странствующихъ рыцарей, о которыхъ никто не подозрѣвалъ кромѣ меня. Я выбралъ небольшое число этого народа — наилучшихъ рыцарей, какихъ только можно было найти, каждый изъ нихъ былъ снабженъ бюллетенемъ, на которомъ былъ написанъ тотъ или другой девизъ; я полагалъ, что разъ число этихъ рыцарей увеличится и станетъ замѣтнымъ, то это будетъ имѣть крайне смѣшной видъ; а также закованные въ сталь глупцы и безъ бюллетеня, сами станутъ находить смѣшными свои латы и вооруженіе.

Во-вторыхъ, такія миссіи будутъ вводить постепенно, не возбуждая ни подозрѣній, ни смутъ, необходимую чистоту и опрятность между дворянствомъ, а оттуда это проникнетъ и въ народъ, если только патеры будутъ сидѣть спокойно.

Если мои довѣренныя лица настигали на дорогѣ какого-либо странствующаго рыцаря, то они тотчасъ умывали его, а потомъ надѣвали ему бюллютень и заставляли его поклясться, что онъ всю свою жизнь будетъ распространять мыло и просвѣщеніе среди народа. Слѣдствіемъ этого явилось то, что число работниковъ въ поляхъ стало увеличиваться, а между тѣмъ и реформа быстро распространялась. Моя мыловарня также дѣлала быстрые успѣхи. Сначала у меня тамъ было только двое рабочихъ, но, передъ тѣмъ какъ мнѣ отправиться въ путь за приключеніями, число рабочихъ возросло до пятидесяти; работали день и ночь; однако воздухъ до такой степени былъ испорченъ около мыловарни, что съ королемъ даже дѣлалось дурно и онъ находилъ, что не можетъ болѣе этого выносить; сэръ Лаунсело былъ отважнѣе и даже шелъ гулять на крышу, хотя я его увѣрялъ, что тутъ много хуже, чѣмъ гдѣ бы то ни было, но онъ божился, что ему нуженъ вольный воздухъ: онъ постоянно сожалѣлъ, что во дворцѣ нельзя устроить мыловарни; при этомъ говорилъ, что если бы кто вздумалъ завести мыловарню въ своемъ домѣ, то будь онъ проклятъ, если бы его не задушило. Сюда приходили также и дамы, такъ что всѣ этимъ интересовались; онѣ клялись своими дѣтьми, что очень бы желали, чтобы вѣтеръ былъ въ ихъ сторону, когда мыловарня въ ходу.

Имя моего довѣреннаго рыцаря было Ла-Котъ-Майль-Трайль; онъ мнѣ сказалъ, что замокъ былъ мѣстопребываніемъ Морганѣ ли-Фэй, сестры короля Артура и жены короля Уріенса, монарха такого государства, которое было не больше округа Колумбіи, такъ что можно было стать по серединѣ этого государства и бросить кирпичъ въ слѣдующее королевство. «Короли» и «Королевства» были такъ скучены въ Британіи, какъ они были скучены въ маленькой Палестинѣ во времена Іисуса Навина, гдѣ народъ спалъ съ подогнутыми колѣнями, такъ какъ не могъ безъ паспорта протянуть ногъ.

Ла-Котъ былъ въ крайне удрученномъ состояніи, такъ какъ тутъ онъ потерпѣлъ полное пораженіе. Бѣдный рыцарь не заработалъ даже на пряникъ; онъ употребилъ всѣ торговыя хитрости, чтобы вымыть одного отшельника; но тотъ умеръ. Дѣйствительно, это было ужасное пораженіе. Мое сердце обливалось за него кровью и я всѣми силами старался его успокоить. И вотъ я ему сказалъ:

— Запрещаю вамъ горевать, рыцарь, такъ какъ это еще не пораженіе. Какъ у меня, такъ и у васъ есть мозгъ, а у кого онъ есть, тотъ не можетъ быть пораженнымъ, а только одерживаетъ побѣды. Увидите, какъ мы повернемъ это кажущееся пораженіе въ громкую рекламу; въ рекламу для нашего мыла. Мы прибавимъ къ вашему бюллетеню: «Подъ покровительствомъ депутата» Какъ вамъ это нравится?